ОБЩЕСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ ЭСТЕТИКИ И СВОБОДНЫХ ИСКУССТВ ИМ. Ю.Б. БОРЕВА
БИБЛИОТЕКА АКАДЕМИИ
Исторические идеалы и смыслы бытия человека и человечества
Ю.Б. Борев. ПАРАДИГМА СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ
СООБРАЖЕНИЯ — ВОЗРАЖЕНИЯ — ПОЛЕМИКА
ДИАЛОГ И ВЗАИМОПОНИМАНИЕ
Д.ф.н., проф. М.М. Гиршман (Донецк, Украина)
БЫТИЕ — ОБЩЕНИЕ — ИСКУССТВО — ДИАЛОГ
В ПАРАДИГМЕ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Поддерживая глубокие и жизненно важные суждения Ю. Борева о "глобальном единении человечества" как идеальном основании парадигмы современной культуры, я хотел бы уточнить понимание самой категории "общечеловеческое"
. Ведь сущность человека проявляется на предельной границе человеческих возможностей — на границе, которая превышает все реальные формы человеческого существования. Личность стремится выйти за пределы конечного человеческого существования. В свете этого идеальным общечеловеческим масштабом для каждой личности является целостность, т.е. первоначальное единство всего и всех. Необходимо онтологически первичное бытие и общение людей. Именно здесь основа диалога как одного из важнейших факторов общечеловеческого единения.
В размышлениях о современной парадигме опорой может быть понимание диалога как человеческого бытия-общения, которое проявляет и — в идеале — согласует: 1) единство человечества; 2) множественность социальных, национальных, культурных существований; 3) уникальность каждой человеческой личности.
Противостоят диалогу отождествление единства и единственности и "магнитные ловушки" вроде бы безвыходных альтернатив единства и множественности, когда кажется, что "третьего не дано". На самом деле равно бесплодны и общность, подавляющая индивидуальность, и полностью обособленный индивид.
Именно в искусстве, в целостности художественного произведения явственно воссоздаются связи универсальной всеобщности и уникальной индивидуальности, которые противостоят одностороннему возвышению и абсолютизации как любой человеческой общности, так и отдельно взятого индивида. Человечество и человек относятся друг к другу не как часть и целое, а как равноценные и равнозначные целые. Художественная целостность в идеале проявляет именно такую их взаимосвязь.
В произведении как художественной целостности равнодостойными предстают человечество, народ и личность. Они принципиально несводимы друг к другу. Целостность произведения — поле напряженного взаимодействия этих обращенных друг к другу жизненных культурных смыслов. В них реализуются разнообразные исторические возможности человеческой жизни каждой индивидуальности.
Особенно актуально диалогическое общение с ударением на множественность. Если Другой оказывается радикально другим миром, тем более удивительными и таинственными становятся моменты общения. Диалог осуществляется только на границах такой разделенности, в которой предстает бытие-общение, включающее в себя и зоны духовной непроницаемости.
Вспомним на первый взгляд смешную, а при глубоком рассмотрении печальную шутку В. Маяковского:
Сказала лошадь, взглянув на верблюда:
"Какая ужасная лошадь-ублюдок!"
И сказал верблюд: "Да разве лошадь ты?
Ты ведь просто верблюд недоразвитый!"
И знал только Бог седобородый,
Что это животные разной породы.
Неужели и в самом деле только Бог это знает, а человек не способен понять различие многого и стремится превратить иное если не в тождественное себе, то по крайней мере в свое другое?
Диалогическая культура противостоит подобной "эгологии" и утверждает не только возможность, но и необходимость множественности, ее благо и даже потенциальное совершенство. Соответственно диалогизм в парадигме современной культуры соотносит классическую идею единства истины с утверждением возможности и необходимости множества истинных путей к истине и их диалогической взаимообращенности друг к другу.
Именно художественное произведение может отчетливо выявить диалогическое общение ("бытие-между"). Из этого, однако, не следует, что всеобъединяющее общение осуществляется по преимуществу искусством. Ни искусство, ни наука, ни религия, ни история не могут сами по себе претендовать на главенствующую роль. Диалог же предполагает общение всех форм человеческой деятельности без их поглощения друг другом.
Реально осуществляет общение — человеческая личность лицом к лицу с радикально другой и такой же единственной личностью. И это не абстрактно теоретическая, эстетическая личность, а реально говорящий и действующий человек может конкретно мыслить и действенно осуществлять онтологически первичное общение.
Диалогическая культура противостоит традициям, в которых отдается предпочтение человеку вообще перед конкретной индивидуальностью. Единство универсальности и уникальности: уникальность опыта именно сейчас и именно так живущего человека только и может быть основанием диалогических универсалий. Путь к объективности здесь оказывается неминуемым углублением в субъективность. Так же и мыслить можно, только действенно осуществляя истину поступком мысли.
Только единственный и незаменимый человек в реальном общении с другим, таким же единственным и существенно другим — только такой человек может ответить на обращенный к Адаму и каждому живущему вопрос: "Где ты?" Такой человек может сказать свое слово, единственно необходимое в нужное время и в нужном месте, может сделать свое дело, от которого зависит состояние мира. Эта зависимость неопределенна и проблематична, как и человеческая жизнь вообще, каждый момент которой заранее не гарантирован и непредсказуем, но содержит смысловой потенциал. Только смысл этот не дан готовым, а осуществим лишь в ответственном поступке смыслообразования перед лицом альтернативы: "Мы найдем либо общий язык, либо общую погибель" (О. Розеншток-Хюсси).
Утопиям (эстетическим, научным, религиозным и др.) идеям личность, мыслящая диалогически, стремится противопоставить антиутопическую надежду человека, которому слышен вопрос: "Век мой, зверь мой, кто сумеет /Заглянуть в твои зрачки / И своею кровью склеит /Двух столетий позвонки (О. Мандельштам). Можно ли, отвечая на этот вопрос, надеяться на осуществление неосуществимого: "ни единой долькой / Не отступаться от лица, / Но быть живым, живым и только, / Живым и только до конца"? (Б. Пастернак).
Аспирант ИМЛИ РАН. А. Рогов
ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ ВРЕМЕНИ
Бытие не имеет под собой никакой твердой основы,
оно играет как бездна: Один прыжок — и мышление
оказывается втянутым в эту игру, где на кон
поставлена наша человеческая сущность.
Мартин Хайдеггер
1. Проблема понимания и культурная парадигма. Работа Юрия Борева для нашего времени совершенно уникальна. Сейчас почти невозможно представить себе научное исследование, полностью направленное на изучение такого сложноструктурного понятия как культурная парадигма. И тем содержательнее становится попытка охватить непостижимый в окончательном знании феномен, границами одного текста. Статья Ю. Борева говорит о проблеме современной культурной парадигмы не только содержанием текста, но и его структурой. Текст насыщен цитатами, в качестве доказательств выступают тексты авторов различных исторических и культурных эпох, вывод работы строится по синтетическому принципу, включающему в себя наиболее существенное из отобранного материала. Однако, для осознания значения поставленных вопросов, необходимо точное и доскональное знание первоисточников и культурных контекстов употребляемых цитат. Проще говоря, читатель работы Юрия Борева, должен быть образован и подготовлен практически, как и сам автор текста. Но возможно ли это в настоящей культурной ситуации? Ответ на этот вопрос непосредственно относится к существу проблемы современной культурной парадигмы.
Эпоха постмодернизма, вобравшего в себя невообразимое множество текстов и смыслов, принесла новую угрозу человеческой экзистенции. По известной мысли Юлии Кристевой, мир стал пространством сплошных цитат. А читатель, то есть человек, обретает статус интерпретатора своих и чужих текстов. Неудивительно, что в этой ситуации, целостная картина мира, наличествующая в предыдущих культурных эпохах, стала распадаться.
В "Эстетике" Ю. Борева и в его работе "Парадигма эпохи" наблюдается один и тот же интересный прием. Характеризуя последовательную смену культурных парадигм, Ю. Борев использует цитатный принцип повествования. Этот метод, применительно к "Эстетике", является научной новацией, и он же характеризует проблему понимания.
Необходимость сжатого описания огромного культурного пласта, - к примеру, эпохи Ренессанса, — приводит к сжатию всех смысловых множеств в формуле вроде: "человек — титан, свободный в своих действиях". Эта фраза на первый взгляд ясна и исчерпывающа. Но она является только фрагментарной частью мозаики, к которой неумолимо сводится смысл всей картины времени. Сразу вспоминается, открытый в 19 веке Шлейермахером, принцип герменевтического круга, который так и не был разрешен, то есть разомкнут. Как можно понять целое, когда не понята его часть? Как можно что-то понять об эпохе Ренессанса, как если не изучить эту эпоху во всех её мельчайших фрагментах? Но кто в наше время будет заниматься такими размышлениями? Трагедия современной культурной парадигмы, отчасти именно в том, что смена предыдущей на новую парадигму, стала невозможна из-за нежелания и неготовности человека, осмыслить опыт предшествующих эпох. Действительно, среди подготовленных в культурном и научном знании авторов, практически отсутствует проблема сущностного вакуума. Цитатный принцип в текстах и научной работе, могут себе позволить только единицы из авторов, действительно постигших суть эволюции различных парадигм. Кризис, а вернее, по словам Ю. Борева, отсутствие в современной культуре единой парадигмы, это в первую очередь проблема понимания самой сути культуры, точнее, его тотального отсутствия.
2. Непонимание как экзистенциальная трагедия. Проблема понимания скрывается не только и даже не столько в научном или особом культурном пространстве. Начинается она с человеческого существования. Философия экзистенциализма была среди прочего, и предвестницей новой культурной и герменевтической трагедии, которая в XXI веке только начинается.
После чудовищной Второй Мировой войны, мир, как и культурная среда, начал стремительно меняться. Зло нацизма оказалось необратимым, и даже победа над ним, стоила слишком дорого. Сегодняшняя культурная ситуация — дальнее эхо того, что случилось в мире в 1933-1945 гг.
Тогда же, 29 октября 1945 года, Жан-Поль Сартр выступил перед публикой с эссе "Экзистенциализм это гуманизм". В нем, в частности, Сартр высказал такую мысль: "Мы покинуты, и прощения нам нет. Это я и имею в виду, когда говорю, что человек обречен на свободу. <///> Мы остались одни под пустыми небесами". Мысль эта, кроме других аспектов, содержит и приговор самому принципу культурной парадигмы: если культура не смогла остановить нацизм, если одна из наиболее просвещенных и цивилизованных наций в мире, стала воплощать собой чистое зло, значит, спасения в культуре больше нет. И Сартр, и Камю призвали западное человечество к своеобразному экзистенциальному индивидуализму, и в итоге получили полное разрушение культурной парадигмы, которое и констатировал в своей работе Ю. Борев. Призыв творить свободу в границах собственного бытия и собственного вопрошания, казался обманчиво легким путем к свободе. Люди, переставшие после ужасов Второй Мировой верить в самое существенное из всего созданного ими же ранее, оказались покинуты и заброшены смыслом собственного бытия. Ни религия, ни культура, ни наука, создавшая атомную бомбу, больше не могли дать пристанища человеческому духу. Разрушение веры в культуру, породило эпоху постмодернизма, без сущностного преодоления которой, невозможно создание чего-либо целостного. И первой из наиболее ключевых проблем, стала проблема понимания. Заброшенность в бытии оказалась заброшенностью в узких пределах собственного Эго.
Можно понять трудность в восприятии и познании культурных и духовных ценностей Античности, Средневековья или эпохи Просвещения. Но в нашем настоящем времени все труднее становится понять существующего рядом с тобою человека.
В "Письме о гуманизме" Мартин Хайдеггер написал известную фразу, ставшую формулой: "Язык есть дом бытия". Чуть позже, его ученик и последователь Ганс Гадамер в работе "Неспособность к разговору" напишет: "Язык существует лишь в разговоре". А после и вовсе констатирует смерть разговора как содержательного взаимопроникновения в бытие Другого. Исчезает, по мнению Гадамера, стремление понять смысл чужих высказываний; высока опасность подмены понятий на привычные, чем на непонятные; пропадает толерантность, заменяющаяся формальной вежливостью; разрушается само стремление слушать другого, а не собственное мнение, заранее подогнанное в комфортные рамки собственной логики. А ведь работа Гадамера, пронизанная чувством потери осмысленной субъектом языковой среды, была написана только в 1971 г.
Непонимание в человеческой среде, на первый взгляд, проблема второстепенная. Но в действительности, в ней коренятся причины всех последующих трудностей. Непонимание приводит к отчуждению, отчуждение к одиночеству, постоянное одиночество непереносимо человеком, а значит, человек будет возводить стену против тотальных вопросов о собственной конечности и бытие. И вместо трудного пути познания и понимания, человек часто выбирает более легкий путь забвения, который, в конечном счете, всегда приводит к культурной и человеческой катастрофе.
3. Сопротивление абсурду как новая парадигма. Ю. Борев предпринимает удивительную и совершенно необходимую попытку сформулировать стратегии обретения новой культурной парадигмы. Сделав очень ценные и точные наблюдения социального и цивилизационного круга, он предлагает принять вызов современности и присоединиться к поиску современной культурной парадигмы. Только вот с чего начать этот поиск?
В работе Ю. Борева, есть одна очень любопытная мысль о том, что отсутствие парадигмы сегодня, стало своеобразной местью культуры человечеству. Но культура имманентна человечеству, и ни в одном из своих аспектов, невозможна извне человеческого бытия. Тогда уже скорее человек сам мстит самому себе, отчаявшись существовать в пустыне иррационального.
Но не является ли возможность обретения новой культурной парадигмы, мифом? Не пришло ли время сказать, что эпохи культурных единств окончены и впереди нас ждет только полный хаос и тотальное одиночество внутри все более враждебного мира? Уже давно, в настоящем, существуют сверх умные машины и компьютерные программы; развиваются не по годам, а по секундам, нанотехнологии; мир искусственной техники и искаженное пространство мира, постепенно становятся безальтернативными. Не из этой ли тотальности, неумолимо обнаружит себя новая парадигма?
Эпоха всевластия техники и машин, эпоха постмодернизма и убийственного для культуры, поверхностного цитатного мышления, постепенно начинает вызывать то, что можно сформулировать пространством предшествия новой парадигмы. В еще очень незначительной прослойке общества начинает вырабатываться нечто вроде философии сопротивления. Сопротивления тотальному догмату разумного, сопротивления постепенному разрушению поэтического, гуманитарного, гуманистического в нашей культуре и цивилизации.
Одновременно, в различных пластах культур и субкультур, зазвучал странно знакомый и подзабытый термин <вторжение>. Раньше так говорили о вторжении врага на территорию государства. Наиболее знаковыми вторжениями для России были: нашествие татар, тевтонские рыцари, польские интервенты, наполеоновские войска, фашистская оккупация. Но теперь область противостояния перенесена из области материального, в область духа, культуры, в пространство творчества. Теперь образ врага не найти на карте мира, и не обнаружить флаг этих враждебных сил. Стремление человека найти более легкий и удобный путь, пренебрежение традицией, вызвал к жизни силы не менее разрушительные, чем жажда власти и мечта о сверхчеловеке. Хайдеггер неоднократно писал, что ужас ХХ века был вызван неправильным пониманием идей Ницше. Теперь мы совершенно неверно сделали вывод из ситуации окончания Второй Мировой войны. Толерантный, внешне демократический и культурный мир Западной Европы и Америки, оказался несовместим с подлинными идеями гуманизма и человеколюбия.
Ю. Борев совершенно верно отметил, что ни демократии, ни авторитаризм не несут готового решения насущных культурных и общечеловеческих проблем. Их может принести только культура, область безусловной саморефлексии человеческого духа, а не внешне либеральная политическая система. Задача государства и общества, предоставить человеку свободу, но не тотальную свободу анархии, а свободу выбора существенного. Однако в условиях ориентации на материальное совершенствование и развитие этой свободы человеку еще предстоит добиваться. И первым шагом к нахождению общего языка, в стремлении противостоять вторжению разрушающих культуру глобалистских сил, должен быть шаг к пониманию друг друга. Как нации или различные культурные общества могут найти язык друг с другом, когда мы не находим его сами с собой? Герменевтическая ситуация времени, это ситуация тотального разобщения, одиночества, изоляции. Мы находим свое место в обществе или социальной ячейке, и на этом прекращаем попытки к познанию. Отворачиваясь от жестокости мира, мы оказываемся жестокими по отношению друг к другу, не замечая, как идем к общему духовному коллапсу. И один из самых удивительных вопросов, который можно задать из области философской герменевтике прозвучит так: почему, если мы можем идти вместе путем познания, мы идем по отдельности путем забвения? Ответ на него, возможно и поможет рождению новой культурной парадигмы.
Ю.Б. Борев. Без взаимопонимания не возможно ни сформулировать, ни воплотить в жизнь парадигму. В моем вступительном слове и в выступлениях многих участников дискуссии речь идет о том, что сердцевиной современной парадигмы является проблема единства в многообразии, а одним из существенных моментов — воплощение в жизнь кантовского категорического императива не только на межличностном, но и на межгосударственном уровне, а также внедрение в жизнь не манипуляционной, а инициативной демократии. Все эти составные части современной парадигмы могут иметь перспективу воплощения в повседневную жизнь человечества только, если люди научаться понимать друг друга. Это взаимопонимание — непременное условие договоренности разных групп и партий между собой, народа и власти, одних государств с другими). Без этого не состоится никакой "общественный договор" и будет война по Гоббсу — всех против всех. Без общения и взаимопонимания культура не может выработать (сформулировать) парадигму эпохи, а человечество и его сообщества не смогут ни понять, ни воплотить ее в жизнь. Поэтому столь важны герменевтика и взаимопонимание — проблемы, которые ставят в своих статьях М.М. Гиршман и А.Н. Рогов.
Социальные катастрофы ХХ в. стимулировали развитие эгоцентризма, ощущение абсурдности бытия, одиночества и заброшенности личности, некоммуникабельности. Этот социальный анамнез, этот набор социальных фобий и духовных диагнозов не дает особых надежд на возможность людей договориться о том, что такое парадигма эпохи, каковы ее идеалы, цели и смыслы бытия. Когда-то Шекспир устами Гамлета констатировал положение, имевшее на закате Ренессанса значение парадигмы этой кризисной эпохи: "Порвалась связь времен" ("Порвалась времени связующая нить"). В ХХ в. порвалась не только связь времен (и образованная, высококультурная немецкая нация могла впасть в злобную дикость), но и порвалась связь людей (и некоторые от природы разумные существа (и далеко не единицы) пошли в палачи, в террористы, в смертники, в киллеры, в коррупционеры, в алчные охотники за чужой собственностью, в предатели, в властолюбцы, в самозванцы и т.д. Всё это началось с Каина и продолжилось Иудой, Сальери... Однако никогда ещё эти типы людей не приходили на землю столь массово и в столь жалком и ничтожном виде.
Всё это делает герменевтическую проблему коммуникации людей, их взаимопонимания, способности находить взаимоприемлемые решения — важнейшей проблемой эпохи, без которой никакая парадигма не возможна и не возможно ее вхождение в жизнь.
См. далее:
ПАРАДИГМА — РЕАЛЬНОСТЬ — КУЛЬТУРА
РОССИЯ — ПАРАДИГМА — НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ