С.В. Прожогина

Вошедшие в Храм Свободы
(литературные свидетельства франко-арабов)

Часть I. Запад и Восток: итоги встречи

Франкоязычная литература стран Магриба
как особая форма зональной общности
(к проблеме "межлитературности")

Многолетнее изучение обширного круга литературных явлений, возникших в тех странах Северной Африки, которые находились под французским колониальным (или полуколониальным) господством (Алжир, Марокко, Тунис), приводит к возможности теоретических заключений, устанавливающих как специфику развития современной литературы в этой зоне африканского региона, так и некоторые закономерности общего характера, вполне соотносимые с развитием других межнациональных систем современной мировой литературы.
Подробная классификация многочисленных фактов франкоязычной литературы автохтонов (как прозы, так и поэзии) начиная с конца 40-х – начала 50-х годов XX в., т. е. с периода наиболее острой фазы национально-освободительного движения¹, свидетельствует о том, что эта литература – следствие французского "присутствия" на магрибинской земле. С другой стороны, она являлась выражением объективной необходимости "реализации" духовных устремлений народов, лишенных в период колонизации возможности активного развития арабской словесности. Франкоязычная литература этого периода заявила о себе как об особом культурном типе в общей системе национальной культуры. Особом – потому, что это ярко выраженный западно-восточный "синтез" по признакам запечатленного в ней национального самосознания и национальных проблем и задач, сочетающихся с теми способами их художественных решений и с теми формами отражения национальной действительности, которые характерны для традиции литературы европейской, и прежде всего французской. Французский язык, к помощи которого прибегла магрибинская художественная литература после долгого "молчания" в период колонизации, оказался той основой, которая обусловила быстрейшее формирование национальной словесности как литературы нового типа. Поколение писателей, сложившееся в Магрибе на рубеже эпох – колониальной и независимого развития – сразу же заявило о своей принадлежности к явлениям современной мировой литературы по способу "письма", по определенности жанров, по степени обращенности к реальной действительности и характеру ее отражения.
Франкоязычная литература – и проза, и драматургия, и даже поэзия (с учетом того, что поэзия более, чем другие роды словесности, традиционно продолжала свое существование в Магрибе в устной форме, на диалектах, либо – реже – на литературном арабском), сыграв своего рода роль "моста", осуществив передачу духовных ценностей, выполнила, таким образом, "компенсаторную" функцию в общей системе национальной культуры. Сложившись в определенный исторический период и явившись особого рода культурным наследием колониальной эпохи, франкоязычная литература в то же время заполнила собой то зияние, которое образовалось в развитии арабской литературы. Эта последняя, в свою очередь, с конца 60-х годов во многом определялась инерцией уже возникшего движения литературного процесса, который был отныне ориентирован на литературные формы XX в. По свидетельству исследователей, в таких литературах, как, например, алжирская, где франкоязычная часть была наиболее репрезентативной, новые арабо-язычные писатели испытали значительное влияние своих предшественников-франкофонов – М. Диба, Катеба Ясина, М. Ферауна, Р. Буджедры и многих других, чьи произведения по сей день составляют золотой фонд современной алжирской литературы.
Объективный процесс развития (формирование, эволюция, нынешняя стадия) франкоязычной литературы, сравнительные характеристики ее разнонациональных магрибинских вариантов, как и соотнесение их на зональном уровне, свидетельствуют о магрибинской типологической общности, о наличии признаков той формы межлитературного существования, которая определяется в целом ярко выраженными тенденциями тяготения к однотипному идейно-эстетическому комплексу.
Принимая во внимание достаточно объемный конкретный материал по изучению магрибинских литератур, мы специально остановимся лишь на факторах зональной специфики и тех компонентах, которые, с нашей точки зрения, приближают франкоязычную литературу Магриба к той системе межлитературных схождений, которые определяются как особые межлитературные общности².
Для Магриба как определенной географической и историко-культурной зоны характерен ряд специфических признаков. Значительная степень культурной близости западных районов Северной Африки в период расцвета здесь мусульманской цивилизации (VII–XV вв.) определила довольно четко обозначившиеся уже в средневековую эпоху границы культурной общности Магриба, которые не могли не повлиять и на характер складывающихся здесь новых национальных культур. Многообразие длительных и устойчивых связей, скрепленных общностью культурного наследия, – существенный фактор и современного ли-тературного процесса. Единство же литературного языка – арабского классического, на котором писали в прошлом и к которому обра-щаются сегодня говорящие на разных диалектах Магриба писатели, а также и употребление французского языка в колониальную эпоху и в постколониальное время определили специфический для Магриба литературный билингвизм, с которым связано и возникновение своеобразного пласта в современной культуре Магриба – франко-язычной литературы, образовавшей как бы подсистему в нацио-нальных системах магрибинских литератур.

Феномен литературного франкоязычия в Алжире, Марокко и Тунисе многообразен и многосоставен. На сегодняшний день это в целом весьма значительная продукция, охватывающая все литературные роды и жанры, насчитывающая многочисленные сборники стихов, большое количество драматургических произведений, романов, рассказов, экспериментальной прозы. Естественно, возникает вопрос, что же такое франкоязычная литература в Магрибе – простая совокупность литературных явлений, или же какое-то специфическое образование, подчиняющееся действию общих законов, определяющих развитие современной литературы в этой части Северной Африки?
Крупные прозаические формы как наиболее, с нашей точки зрения, показательные для характеристики новой литературной эпохи в Магрибе свидетельствуют об определенного рода внутреннем единстве феномена франкоязычной литературы, о сумме его устойчивых генетических и типологических признаков, вызванных к жизни конкретными социально-историческими, политическими и культурными процессами.
Социально-историческая природа исследуемых нами художественных явлений – основная точка опоры сравнительного изучения и магрибинских литератур, позволяющая рассматривать возникновение типологических общностей с учетом социально-конкретной и исторической обусловленности их появления.
Наш опыт изучения франкоязычной литературы стран Магриба свидетельствует о существовании комплекса проблем, возникающих при обращении к специальным формам взаимосвязей ряда национальных литератур. И в данном случае возможность сопоставления разнонациональных процессов базируется не только на чисто литературных факторах, но также и внелитературных, определяющих объективную основу всякого литературного объединения: исторических, социальных, идеологических, географических, этнографических, лингвистических и др.
Естественно, что факторы, обусловившие магрибинское зональное объединение (географическое, этнографическое, лингвистическое), на разных этапах истории действовали в неодинаковой степени. На ранних стадиях складывания зональной общности Магриба преобладали факторы географические, этнографические, религиозные и лингвистические (арабо-берберский языковой субстрат). На поздних этапах все бoльшую роль в консолидации зональных признаков играла близость исторических судеб народов, а также фактор их социально-экономического развития. В колониальную эпоху такие политические факторы, как пробуждение самосознания, борьба марокканцев, алжирцев, тунисцев за национальное освобождение, способствовали, с одной стороны, консолидации арабских и берберских народов Магриба, с другой – дифференциации новых национальных государств с разным государственно-политическим курсом (поначалу "социалистически ориентированный" Алжир, республиканско-демократический Тунис, монархическое Марокко).
Тенденция к созданию национальных государств как одна из существенных сторон исторического процесса, несомненно, сказалась и на распаде недифференцированной, в значительной степени средневековой, зональной общности и становлении культур и литератур с уже более обозначившимися границами своего раздельного национального существования. Однако это не привело к уничтожению сущности зональной общности, которая продолжает сохраняться и играть свою роль и сейчас, хотя со временем цементирующие ее факторы изменяются. На первый план выдвигаются уже не только общность историко-культурных традиций, единство общего языка, письменной культуры – арабского, религии – мусульманской, с ее магрибинской спецификой (марабутизм), еще остающаяся близость социальной и экономической многоукладности, но и общность некоторых внутриэтнических (арабо-берберских) противоречий, фактор литературного билингвизма (франко-арабский) и многое другое, что скрепляет магрибинскую общность (например, борьба народов Магриба с пережитками феодального и колониального прошлого, с проникновением сюда неоколониализма в его самых разнообразных формах и т. д.). Но, пожалуй, наиболее важным является то, что сегодня в условиях внутризональной дифференциации зональная близость национальных культур проявляется в типологическом сходстве основных линий их развития. Анализ фактического материала говорит о типологической общности как сущностных, так и формальных признаков развития стран Магриба, в том числе и литературного процесса в этом регионе. Очевидно, что характер зонообразующих факторов зависит как от диахронных, так и от синхронных процессов культуры и является не только результатом исторической связи национальных культур, но также определяет тенденцию к закреплению этой связи в современности. Одновременно этот процесс зависит и от специфики сегодняшнего регионального развития в целом.
Как же проявились упомянутые зонообразующие факторы?
Немаловажными обстоятельствами для взаимодействия и взаимопроникновения культур продолжают оставаться и географическая близость, и этнолингвистическое родство, и связанность общностью религии и многими социокультурными традициями. Восходящие к одному историко-культурному типу, совместно перенесшие период французской колонизации, эти страны и по сей день тесно "скреплены" между собой не только общим культурным наследием – арабским (если иметь в виду письменную культуру) и берберским (устное творчество народов, составляющих обширный этнический субстрат в странах Магриба), но также и теми общими чертами в развитии современных национальных культур, которые остались в наследство от эпохи "французского присутствия".
Несомненно, что и в новых формах зональной связи литератур Магриба продолжает сохраняться "память" о прежней культурной общности. Это особенно очевидно при обращении современных писателей к проблемам истории своих народов, к их фольклору, памятникам арабской классической литературы, при использовании тем, ярко раскрывающих характер традиционного уклада жизни. Все это в значительной степени формирует магрибинскую специфику и придает разным национальным литературам тот особый "колорит", который отличает их от других зональных систем. Однако нельзя не увидеть в сегодняшнем уровне развития литератур Магриба того значительного влияния, которое имела европейская культура, ставшая в итоге еще одним источником скрепления зональной общности. Немалая роль принадлежала, конечно, и языку-посреднику, с помощью которого в эпоху колониализма началось внедрение инокультурной традиции в историко-культурный тип Магриба. Но мы имеем в виду не только франкоязычие – оно само было уже следствием развития той особой социокультурной среды, в недрах которой и родилась франкоязычная литература магрибинцев. Ведь интеллигенция (и писательская интеллигенция, в частности) повсюду в Магрибе, как отмечает российский ученый В.И. Максименко, не была "чисто автохтонным порождением местных социальных структур. Общественный конфликт, в ходе которого она зарождалась, всюду представлял собой столкновение социальных элементов местной "почвы" (весь уклад жизни колониальных и зависимых стран) и культурного элемента западноевропейских влияний (от идей Просвещения до социалистических учений). Специфическим полем этого столкновения явилось поначалу сознание единиц, позднее – образ жизни и мысли целой среды. В Магрибе судьбы этой среды неразрывнейшим образом связаны с противоречивым процессом колонизации – деколонизации во всех его (экономических, социально-политических, духовных) аспектах"³.
Эти процессы чрезвычайно ярко отразились в художественной литературе, возникшей в этой среде, запечатлелись не только в характере отражения материала действительности, в формах духовного, идейного ее осмысления, прошедших различные исторические стадии, но и выборе тех эстетических принципов, на которые опиралось творчество франкоязычных писателей на разных этапах существования этой литературы.
С неизбежностью встает вопрос о сущности типологических схождений и различий, о признаках типологической общности этих литератур в современную эпоху. Это вопрос о том, что считать первичным – фактор генетического и культурно-исторического родства, способствующий яркому проявлению историко-типологической общности в современных условиях, или же фактор устойчивых признаков сходства, образующих и сегодня новую зональную общность.
Наличие такого рода вопросов, возникающих при анализе многих явлений, характерных для межнациональных литературных отношений, приводит к необходимости тщательного изучения разных аспектов развития национальных литератур, определяемых зональной спецификой. Сравнительно-типологический подход в данном случае помогает раскрыть как пути художественных взаимодействий в литературном процессе по мере его эволюции, так и связи разных произведений с породившей их современной социальной действительностью.
Такого рода сопоставление явлений в литературах Марокко, Алжира и Туниса помогает не только объективно оценить роль и место того или иного писателя в контексте национальной литературы, всесторонне охарактеризовать и выявить разнообразные связи его творчества с творчеством других художников, но и определить значимость возникающих в той или иной литературе изменений в сфере жанра, стиля и т. д. Изучение этих явлений в контексте не только национальной литературы, но и с точки зрения критериев межлитературного подхода позволяет выявить как их специфичность, так и типичность.
Ограниченный рамками даже одной литературной зоны сравнительно-типологический подход имеет и еще одно преимущество: обнаруженные типологические схождения не только разрешают говорить о своеобразии и особенностях данной конкретной зоны, но позволяют видеть степень значимости, дифференциации этого своеобразия в контексте более широкого круга литературных явлений. Так, выявление типологии романного жанра в определенных направлениях реализма (бытописание, например) или в различных стилевых течениях внутри магрибинской зоны контрастнее обозначают не только общеафриканский фон, на котором они проявляются, но и первоначальный классический образец в литературах Европы, повлиявший на формирование этих течений и направлений⁴.
В свою очередь определение типологических черт способствует реальной оценке специфического вклада так называемых ускоренно развивающихся литератур в мировой историко-литературный процесс. В подобных, "скачкообразно" возникших литературах, как справедливо указывают ученые, "иногда возникают структуры, как бы нарушающие привычные пропорции стилевой формации и тем самым одновременно обогащающие мировую литературу оригинальными новообразованиями"⁵. В этой связи небезынтересны и весьма характерные для нынешнего уровня развития многих африканских литератур на европейских языках высказывания французских критиков о "новаторской" (для пишущих на французском языке современных писателей вообще) прозе магрибинцев, которую ставят отважно в пример французскому "беллетризму в целом"⁶.
Нельзя при этом забывать и о том, что во всемирной истории нисколько не исключаются, а, напротив, предполагаются отдельные полосы определенного развития тех или иных культурных явлений, представляющие своеобразие либо его формы, либо его "порядка".
При классификации явлений, свойственных франкоязычным литературам Магриба, в первую очередь выявляются признаки типологических подобий и схождений (аналогий и параллелей), обусловленных сходством общественных функций литературных явлений. Контактно-генетический признак учитывается при этом как взаимодействующий и взаимодополнительный с первым. Для литератур Магриба характерны случаи такого пересечения двух форм литературной связи, когда исторически конкретная аналогия возникает в определенной зависимости от прямых контактов на основе подобия творческих устремлений того или иного писателя, либо, наоборот, – по способу "отталкивания" от литературного образца. Такое взаимодействие обусловлено как сходным материалом действительности, так и типом отношения к ней.
Например, воздействие творчества алжирца Катеба Ясина, так же как и марокканца Дриса Шрайби, написавших свои главные произведения в 50-е годы, до сих пор совершенно очевидно в творчестве таких магрибинских писателей, как Мустафа Тлили, Салахеддин Бхири, Абдельвахаб Меддеб, Анри Креа, Рашид Буджедра, Набиль Фарес, Тахар Бенджеллун, Мухаммед Хайреддин. С другой стороны, непосредственный контакт с представителями колониальной литературы из североафриканской "школы" французских писателей – А. Камю, Э. Роблесом и многими другими вызвал к жизни испытавшую их большое влияние, но "противоположно направленную" литературу писателей-автохтонов – М. Ферауна, М. Диба, М. Маммери и др. Такого рода "пересечения" свидетельствуют о сложной и многообразной природе возникающей в магрибинской литературе эстетической и проблемно-тематической общности.
Нельзя не отметить, что часто внутримагрибинские явления литературного сходства возникают и без наличия прямых контактов, почти одновременно в разных национальных вариантах (например, произведения Д. Шрайби и А. Мемми 50-х годов или Д. Шрайби и Р. Буджедры в 80-е годы⁷).
Диахронные принципы сравнительно-типологического изучения литератур стран Магриба способствовали выяснению идейно-художественных закономерностей их развития, установлению повторяемости определенных черт, их устойчивости и появлению нового качества. Вместе с тем сопоставление различных произведений по синхронному принципу выявило соподчиненность литературных явлений в пределах отдельных групп, "стержневое" начало в их множественности и одновременно раскрыло своеобразие в подходе к решению определенных проблем в тот или иной период творчества франкоязычных писателей Магриба.
Таким образом, отчетливо обнаруживаются несколько характерных черт, которые, с нашей точки зрения, наиболее активно проявляются в процессе формирования, становления и развития франкоязычной литературы в странах Магриба в эпоху антиколониальной борьбы и независимого развития. К ним мы относим общность идейно-эстетической установки творчества франкоязычных писателей, выражающуюся в обращении к определенному жанру художественной прозы (биографическому), способному, с их точки зрения, наиболее ярко зафиксировать этапы развития национального самосознания; в диалектическом характере отражения как национальной, так и инонациональной действительности; в концепции личности; в раскрытии категории времени, а также общность стилистических исканий и способов создания художественной реальности, отражающих динамику "отношения искусства к действительности" в процессе развития магрибинских литератур на французском языке.

Биографический жанр – одно из важнейших связующих звеньев во франкоязычной литературе Магриба – оказался источником осмысления определенного пласта национальной жизни, и личная судьба героя (описанная и рассмотренная в основном в соответствии с традициями европейской литературы) представлялась в итоге как частица "народной жизни". "Путешествие по жизни собственной" и для первых магрибинских писателей – Мулуда Ферауна, Ахмеда Сефриуйи, Дриса Шрайби, Мохаммеда Диба, Альбера Мемми, Маргариты Таос и для последующего поколения прозаиков – Али Бумахди, Рашида Буджедры, Абделькебира Катиби и др. было серьезным освоением национальной реальности в художественной литературе. Поначалу лишь отражая смену и чередование внешних явлений жизни ("Ларчик чудес" А. Сефриуйи, "Сын бедняка" М. Ферауна)⁸, авторы биографических произведений затем более глубоко всматриваются в суть явлений ("Большой дом" М. Диба, "Улица тамбуринов" М. Таос), анализируют их ("Простое прошедшее" Д. Шрайби и "Соляной столп" А. Мемми), постигая смысл исторической перспективы ("Неудачник Яхья" Н. Фареса, "Деревня лилий" А. Бумахди, "Скорпион" А. Мемми). Постепенно произведения биографического жанра превращались из "романа воспитания" в "роман испытания". Для романов-биографий, возникших в 50-е годы, на рубеже эпох – колониальной и независимого развития, – предчувствие перемен было сопряжено с показом невозможности жить по законам колониального мира.
В биографической модели 60–70-х и особенно 80-х годов (см., например, роман Р. Буджедры "Тление") еще более углубляется социальное мировосприятие, активизируется общественная позиция героя. Романы и писателей "новой волны", и писателей старшего поколения – марокканцев А. Катиби, Т. Бенджеллуна, Д. Шрайби, алжирцев Р. Буджедры, Н. Фареса, тунисцев А. Мемми, С. Хедри, А. Арви, А. Меддеба и других свидетельствуют о решительном отказе от классической формулы биографического жанра – показа постепенного формирования личности – и сосредоточении внимания художников на решении вопроса о том, какие исторические, социальные, политические и духовные барьеры преодолевает человек, в чем видит свою ответственность, что сформировало и определило его сегодняшний жизненный путь.
"Этнографический", бытописательский реализм биографического жанра постепенно превращается, таким образом, в остросоциальный реализм, хотя само жизнеописание приобретает внешние приметы чрезвычайно "субъективного" повествования. Перенос акцента в творчестве писателей с мира реалий на отношение человека к нему приводит и к перемещению центра тяжести в самой биографической модели романа. Человек и окружающий его мир теперь не находятся в одном ряду рассмотрения, как это было, к примеру, в прозе М. Ферауна, А. Сефриуйи и др. В романах А. Катиби ("Татуированная память"), Р. Буджедры ("Отвержение"), Н. Фареса ("Память отсутствующего"), Т. Бенджеллуна ("Харруда") и ряда других человек стоит в центре окружающего мира. Книга воспоминаний о прожитой жизни становится прежде всего способом создания портрета человека нового исторического времени, уже освободившегося от колониального гнета и теперь способного различить в своем прошлом те противоречия окружающей действительности, от которых как бы протянулись связующие нити к настоящему и которые оказались еще не изжитыми в мире, где произошла смена исторических эпох. Таким образом, биографический жанр приобретает глубину социально-психологического романа, вбирающего в себя одновременно и историческое повествование, и остроактуальный показ современной действительности.
Эволюция биографического жанра, оказавшись аналогичной для разных магрибинских литератур, сопряжена во многом с процессом эволюции самого национального самосознания, с постепенным вызреванием и укреплением в нем сознания социального. Этот фактор, свойственный в целом процессу духовной деколонизации, во франкоязычной литературе Магриба чрезвычайно характерно проявился в способе отражения своей (восточной), и чужой (западной) действительности, в диалектическом взаимодействии составляющих формулы "мы – они". Описывая сохранившиеся формы национального быта, старые традиции и нравы, франкоязычные писатели отмечали начавшееся столкновение древних основ национального фундамента с тем новым, что шло из непосредственного контакта с европейской культурой, которая хотя и была представлена на магрибинской земле колониализмом, но находилась на более высокой ступени социального, экономического и технического развития. Способность различать и осмыслять приметы нового выражается по-разному в творчестве алжирцев М. Маммери (романы "Забытый холм", "Когда спит справедливость"), М. Ферауна ("Земля и кровь"), М. Уари ("Шакалья гора") и др.; марокканцев Д. Шрайби ("Простое прошедшее", "Осел", "Завещание"), А. Катиби ("Татуированная память"), Т. Бенджеллуна ("Харруда"); тунисца А. Мемми ("Агарь", "Соляной столп", "Скорпион"). Но все они, запечатлевшие и типизировавшие явления "традиционной" жизни, отразили объективный "натиск" современности на традиционные ценности, их постепенную трансформацию и появление новых ценностных ориентиров в духовной, социальной и политической жизни народов.
Возрастающая тенденция социально-критического видения своего мира, дифференцированного отношения к окружающей действительности становилась в творчестве франкоязычных писателей Магриба одним из очевидных признаков общности. Об идейно-эстетической общности говорит и то, что помимо отсутствия литературы сугубо традиционалистского толка во франкоязычной литературе Магриба не наблюдается и явления обратного – тенденций апологетическо-"вестернизаторских". И хотя представления о Западе в произведениях различных писателей (Шрайби, Катиби, Мемми, Ферауна, Хаддада, Фареса, Хаму, Буджедры, Тлили, Бхири и др.) запечатлены разнопланово, в целом Запад вошел во франкоязычную литературу Магриба со знаком "минус". Это видение западного мира обусловлено критикой не самой европейской цивилизации, но прежде всего того мироустройства, того социального порядка, который порождает насилие, эксплуатацию, духовное угнетение. Отсюда – и резкость оценки "капиталистической действительности" (романы марокканца Шрайби "Толпа", "Козлы", "Вас навестит друг", "Смерть в Канаде", алжирца Буджедры – "Идеальное место для убийства", тунисцев Мемми – "Скорпион" и Тлили – "Кипящая ярость" и др.), показ социального неравенства, разрушения личности в тисках "массовой стандартизации" и фальши "буржуазной морали".
Анализируя творчество магрибинских франкоязычных писателей, можно отметить диалектическую связь процессов художественного осмысления национальной и инонациональной реальности: дихотомия "национальное – колониальное" как проблема политическая, "мы – они", или "Восток и Запад", как проблема "столкновения" культур, как проблема психологическая подчиняются главным образом проблеме социального осознания противопоставленности своего и западного мира. Это, в свою очередь, удерживает писателей в определенном идейном равновесии, не позволяя отступать ни на позиции крайнего национализма, ни необоснованного антизападничества.
Запечатлев на страницах своих книг процесс пробуждения сознания народов, франкоязычные писатели Магриба одновременно показали и всю сложность этого процесса. Человек, представитель мира угнетенных, постепенно избавлялся как от навязанных колонизаторами представлений о национальной истории и культуре, так и от гнета вековых предрассудков, старых косных традиций, знакомился с ценностями современной цивилизации. Поэтому если говорить об общности концепции личности в творчестве различных магрибинских писателей, то они в целом запечатлели формирование и эволюцию того поколения, на котором завершалась колониальная история и начиналась эпоха независимого развития. "Переходность" такого человека не всегда означала сосуществование в нем черт как прошлого, так и настоящего. Чаще всего именно перевес признаков нового, грядущего определял позицию отрицания, "отвержения" прошлого, бескомпромиссный разрыв с традициями старого мира. Личность и история в произведениях франкоязычных писателей вступают в тесное взаимодействие, и сложный, противоречивый процесс вхождения человека в новый мир сопровождается не только кризисом многих представлений, но и утратой многих иллюзий и надежд. Отсюда и характерное именно для франкоязычных писателей (как представителей автохтонной интеллигенции, "впитавшей" западную культуру) обращение к проблеме личности на "рубеже культур", или "маргинальной личности", к изображению сознания человека, остро переживающего свою принадлежность "двум мирам" – восточному и западному⁹. Произведения Шрайби, Мемми, Фареса, Катиби, Маммери, Ферауна, М. Таос и многих других запечатлели тот своеобразный психологический конфликт, который для героев их произведений состоял в невозможности ни до конца "отторгнуть" от себя "старый Восток", ни принять целиком Запад. Однако сущность этого конфликта была для магрибинских писателей прямо противоположной тому, что некоторые исследователи проблемы "маргинальности" называют невозможностью адаптации восточных народов к цивилизации Запада. "Маргинальность" героев книг магрибинцев возникает не в результате кризиса сознания или формирования пихологической несовместимости, вызванной "антагонизмом противостоящих и взаимоисключающих моралей", религий, культур, "цивилизаций", но в процессе осознания человеком невозможности разрешения конкретных противоречий в определенной социально-историчеческой действительности. Именно таков смысл человеческой драмы, изображенной А. Мемми ("Скорпион"), М. Таос ("Улица тамбуринов"), Н. Фаресом ("Память отсутствующего"), М. Тлили ("Шум спит") и другими писателями. Акценты в трактовке проблемы "личности на рубеже культур", как и в общей концепции личности в творчестве франкоязычных магрибинцев, поставлены на социально-историческом смысле человеческого существования, а поэтому наполняют ее конкретно-историческим звучанием.
Запечатлев взаимоотношения человека, пережившего эпоху колониализма, с миром "пробуждающимся" и далее – с независимым, с постколониальным обществом, писатели запечатлели, таким образом, человека в движении исторического времени. Вот почему проблема времени в творчестве магрибинских писателей – это проблема мировоззренческая, раскрывающаяся не столько в способах передачи реального времени в художественных образах, сколько в интерпретации смысла исторического времени, связанного с самим объективным движением магрибинских обществ. Постоянная поверка реального настоящего степенью завершенности прошлого, соотнесения его с идеалами будущего определяет специфику художественного мира, который характеризует в целом творчество франкоязычных писателей. Отсюда – так упорно (особенно в последние десятилетия ХХ в.) предпринимаемый ими поиск особого "Настоящего времени", пусть гипотетически существующего, но позволяющего выразить отношение человека к окружающему его миру¹⁰. Поэтому можно говорить и об основном характере движения художественного времени в творчестве франкоязычных писателей Магриба, о его направленности в сторону некоего государства "Будущего". А устремленность в "грядущее" во многом определяет и способ отражения реальности, характер взаимоотношения искусства и действительности во франкоязычной магрибинской литературе, придавая особый романтический настрой.
Уже первые "бытописатели", оперируя представлениями о "сжатом" – историей – времени и "локальном" пространстве, определили особый характер реалистического видения, его художественную остроту. Так, творчество алжирца А. Бумахди, несомненно, "выросло" из опытов его предшественников – М. Ферауна, М. Диба, А. Сефриуйи, М. Таос; "подхватив" и развив их темы, усвоив их способ обращения к реалиям национальной жизни, он расширил ракурс охвата действительности, углубил характер обобщений. Это качество остается в магрибинской литературе и при переходе от изображения мира к преимущественному его выражению в форме личностного отношения к происходящим изменениям. Оно сохраняется и тогда, когда писатели начинают широко использовать условные формы. Примечательно, что в творчестве алжирцев М. Диба, Р. Буджедры, и у марокканцев Т. Бенджеллуна, М. Хайреддина, А. Катиби, и у тунисцев А. Мемми, С. Геллюз, А. Хашми и др. – "бытописание" в последние десятилетия ХХ в. предстает как немаловажный элемент связи с конкретно-исторической реальностью, придавая национальный колорит их произведениям.
Обращение к условным формам, усложненным способам литературной техники и несомненное преобладание в творчестве франкоязычных магрибинских писателей 70–80-х годов ХХ в. "авангардистских" тенденций не сужали горизонтов и возможностей их художественных поисков. Отражение мира объективной реальности, исторических и социальных феноменов позволяет писателям отказываться от идеи чистого формотворчества, следуя традиции социально-критического анализа.
С конца 80-х гг. особо примечательным становится обращение писателей к жанру исторического повествования как о далеком прошлом (романы Шрайби "Мать весны", "Рождение на заре", Р. Буджедры "Взятие Гибралтара", Мемми "Пустыня"), так и о сравнительно недавних исторических событиях (Буджедра – "Обладатель кубка", М. Уари – "Шакалья гора"). Подобного рода обращение, как и прежде (см., например, роман М. Уари "Зерно в жерновах"), не является "бегством" от реальной действительности, от ее "жгучих" проблем, но представляет собой способ разобраться в ней, осмыслить истоки происходящего сегодня в окружающем мире. Это же особое, углубленное художественное видение современности присутствует и в тех произведениях, которые отличают "притчевые" интонации ("1001 год ностальгии" Р. Буджедры, "Моха безумец – Моха мудрец", "Песчаное дитя", "Святая ночь" Т. Бенджеллуна, "Расследование на месте" Д. Шрайби и др.).
Традицией франкоязычной литературы Магриба стало и обращение писателей к непосредственной современности, поиск форм, запечатлевающих сегодняшний день, живую историю, остроактуальную реальность (романы М. Диба "Бог в стране Варвария", "Пляска смерти" и "Хозяин ловли", "Если захочет дьявол", М. Маммери "Переход"; "Упрямая улитка" Р. Буджедры, его же – "Беспорядок вещей", "Вывернуть жизнь на лицевую сторону", позднее творчество Р. Мимуни, М. Хайреддина и др.). Острым чувством современности, желанием разобраться в ее противоречиях и сложностях отмечены и произведения философского плана (романы М. Диба "Кто помнит о море", "Бег по дикому берегу", "Террасы Орсоля", трилогия Н. Фареса "Открытие нового мира", романы Р. Буджедры "Ломка", "Татуированная память" А. Катиби, "Кристалл" Ж. Наккаша). При этом попытки "жесткого" определения художественного метода, в рамках которого творят писатели, оказываются несостоятельными, так как возникающая в их произведениях художественная реальность связана как с реалистическим изображением действительности, так и с элементами эмоционального выражения личностной позиции писателей (фантазия, гротеск, сюрреалистическое сочленение образов и т. д.).
Нельзя не отметить и типологически сходное для франкоязычных писателей отношение к фольклору своих народов, выражение с его помощью тех идейных задач, которые ставят перед собой художники. Трансформация и замещение фольклорных мотивов и образов происходят в русле их ярко выраженной идеологизации (романы Н. Фареса, Т. Бенджеллуна, А. Меддеба).
Таким образом, общность развития принципов создания художественной реальности в творчестве франкоязычных писателей Магриба заключается в подчинении или интеграции тех форм и способов, которые способны наиболее адекватно выразить отношение писателей к окружающей их действительности, запечатлеть наиболее значимые проблемы современного развития стран Магриба.
Все это, вместе взятое, не могло не повлиять на объективный процесс складывания особого рода системы межлитературного существования, характеризующейся однородностью многих элементов и постоянно возникающими связями, которые образуют устойчивые признаки сходства, действующие внутри магрибинской литературной зоны.
Проблемно-тематическая специфика, выражающаяся в отборе разными франкоязычными писателями Магриба однотипного жизненного материала, определяет и характер его интерпретации на страницах их произведений. Возникающая при этом художественная система становится не только вариантом общерегионального развития литературы Африки, но и одним из типологических вариантов общемирового литературного процесса. Таким образом, комплекс идейных и эстетических особенностей, характерный для творчества франкоязычных писателей стран Магриба, позволяет увидеть динамическое единство общего и особенного, определяемое конкретными историческими условиями развития магрибинских обществ.
Принимая во внимание фактор специфичности современных социально-политических условий в каждой из стран Магриба и то обстоятельство, что при общности исторических судеб нынешнее развитие Алжира, Марокко и Туниса идет разными путями, нельзя не отметить различия в степени интенсивности и конкретности тех или иных проявлений, их причинной обусловленности и социальной функции. Однако и сходства и различия в конкретных произведениях служат необходимой исходной предпосылкой обобщения сопоставляемых явлений и определения характера складывающихся направлений, стилей, методов, жанровых форм. Очевидно, что отмеченные черты общности как и объективное тяготение к единому типу эстетического и идейного развития, позволяют отнести сформировавшуюся в ряде стран франкоязычную магрибинскую литературу к особой форме литературных общностей. Специфика магрибинской зоны, ее историко-культурные, общественно-политические, социо- и этнокультурные, лингвистические и религиозные черты уже детерминированы близкими, а иногда и однородными процессами, что в немалой степени влияет и на тесное сосуществование и взаимоотношение в литературах этого региона разнонациональных литературных явлений.
Очевидно также и то, что в этой многогранной и многосоставной общности возникает особый тип объективной связи составляющих ее частей, который, в свою очередь, обеспечивает возможность выделения магрибинекой зоны среди других североафриканских литератур.
Объективный характер тяготения творчества франкоязычных писателей к единой идейно-эстетической системе, рассмотрение зональных черт в контексте магрибинской целостности позволяют говорить об интеграционных внутрилитературных процессах. Комплементарная функция разных магрибинских франкоязычных произведений проявляется как в отношении друг к другу, так и в рамках каждой национально-литературной системы по отношению к ее арабоязычной части. "Фактор" языка, его "посредническая" роль внутри магрибинских литератур и в рамках общего франкоязычного ареала (собственно французская, африканская, франко-швейцарская, канадская и другие литературы) определяет ориентацию на сходные художественные традиции в процессе историко-литературного развития. Единый социокультурный "генезис" франкоязычной магрибинской литературы и устойчивость типологических аналогий в жанровом и тематическом развитии, признаки формирования общих стилистических черт и, наконец, сходство функционального состояния – далеко не полный перечень связей, говорящих о возможности отнесения франкоязычных литератур Магриба к понятию особая межлитературная общность.
Существование именно такого рода системы объясняет современную специфику литератур магрибинской зоны, внутризональную подвижность литературных процессов, их взаимопроникновение и диалектическую взаимосвязь с общественно-историческими изменениями.
В свою очередь, процессы взаимовлияния определенных художественных направлений внутри национальных литератур и межнациональное взаимодействие (ср., например, линии, идущие от Д. Шрайби 50-х годов к Р. Буджедре 60–80-х годов, от М. Маммери 50-х – к А. Бумахди 70-х, от Р. Буджедры к М. Хайреддину т т. д.) оказывают воздействие не только на преемственность культурного развития в этой части африканского региона, но и на постепенное расширение сферы "бытования" самой литературы. Многократно усиленные и повторенные оригинальные черты привлекают внимание и за пределами зональной системы. Так, французские литературоведы и критики, исследуя франкоязычные литературы, развивающиеся за пределами самой Франции – в Канаде, Швейцарии, Африке, указывают на творчество франкоязычных магрибинцев как выражение живительной, "обновляющей" силы (характерно в этом плане присуждение Гонкуровской премии 1987 г. марокканцу Т. Бенджеллуну или избрание в действительные члены Французской Академии в 2006 г. алжирской писательницы Ассии Джебар).
Справедливо в свое время указывая на тот факт, что "зональный масштаб оптимален для сравнительного изучения не только типов литературного развития, но и художественных систем в целом", российский исследователь И.Г. Неупокоева в свое время подчеркнула, что зональная общность литератур, несмотря на выявляющееся "единообразие", не нивелирует индивидуальные различия в развитии литератур, а свидетельствует лишь "о сходстве типов развития"¹¹, которое и интересовало нас в данной работе.
Выявленная в конкретном анализе творчества разных магрибинских писателей устойчивость "художественного кода", характерного для литератур Магриба, демонстрирует и тип развития, его направление, стадиальность, функциональную зависимость от процесса укрепления национального самосознания, проясняет особенности художественного метода и его эволюцию, а также новообразования, столь ощутимые в литературах Магриба в ХХ в. (социально-критический реализм в его взаимодействии с другими эстетическими системами). Развитие традиционных для этой зоны прозаических жанров свидетельствует о том, что отличие социально-политических изменений, происходящих в странах Магриба, не всегда влияет на несходство форм выражения. Это обязывает к детальному рассмотрению причин, обусловливающих появление эстетической однородности, к ясному осознанию закономерностей, подчиняющих себе выбор схожих художественных принципов, которыми пользуются разные писатели Магриба.
Возможно, со временем упрочение и укрепление национальных государств скажется на увеличении внутризональной дифференцированности, на появлении литератур, отмеченных более ощутимыми, специфически национальными чертами. Однако очевидно, что зональный фактор даже в этом случае не может исчезнуть совершенно, изменятся, видимо, лишь основные "цементирующие" его элементы.

Типологические схождения магрибинских литератур, обнаруженные в процессе конкретного анализа, легко просматриваясь во всех трех национальных вариантах, безусловно не всегда определяются лишь принадлежностью к магрибинской зоне. В целом ряде случаев они являются следствием общих закономерностей и тенденций развития мирового литературного процесса. Однако реальный феномен историко-культурного развития народов Магриба – литературное франкоязычие – позволяет увидеть единство общего и особенного, выявить характерные черты в формировании новых национальных литератур Алжира, Марокко и Туниса.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Джугашвили Г.Я. Алжирский франкоязычный роман. М., 1976; Никифорова И.Д. Африканский роман. М., 1977; Прожогина С.В. Литература Марокко и Туниса. М., 1968; ее же. Франкоязычная литература стран Магриба. М., 1973; ее же. Магриб: франкоязычные писатели 60–70-х годов. М., 1980; ее же. Рубеж эпох – рубеж культур. М., 1984; DejeuxJ. Litterature Maghrebine d’Expression Francaise. Alger, 1970; Kathibi K.A. Le Roman Maghrebin. P., 1968 и др.
² О них см.: Дюришин Д. Особые межлитературные общности и методика их изучения // Вопросы литературы. 1984, № 4.
³ Максименко В.И. Интеллигенция в странах Магриба. М., 1981, с. 5–6.
⁴ См. подр. в работах, указанных в сноске 1.
⁵ Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1979, с. 71.
⁶ Europe. Juillet – Aout, 1976, с. 225.
⁷ Имеются в виду романы Д. Шрайби "Le passe simple" и А. Мемми "La statut de sel"; "La naissance a l’aube" Д. Шрайби и "La prise de Gibraltar" Р. Буджедры.
⁸ Библиографию указ. этих и других источников см. по: Прожогина С.В. Рубеж эпох – рубеж культур, с. 276–281, а также по трехтомному изданию "Истории национальных литератур стран Магриба". М., 1993.
⁹ Подробно об этом явлении – ниже, в гл. "Блеск и нищета культурной "порубежности".
¹⁰ Я имею в виду романы Р. Буджедры "Тление", "Взятие Гибралтара", "Беспорядок вещей" и др., романы М. Диба "Пляска смерти", "Авель", А. Меддеба "Талисман", первые романы Р. Мимуни и др.
¹¹ Неупокоева И. Г. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976, с. 212.