В стремлении Мандельштама «посмотреть на мир глазами бабочки» можно усмотреть неслучайное пересечение между художественными интуициями «Восьмистиший», философской мыслью Аристотеля и актуальными проблемами современной философии сознания – проявляющийся, впрочем, только при разрешении данной проблемы на почве междисциплинарного подхода.
Особенность человеческой точки зрения, по Аристотелю, в способности к абстрагированию. Именно это сообщает нам, например, возможность исчисления: числа как предмет математики – определенные акциденции вещей, абстрагируемые умом¹. Процесс абстрагирования – один из аспектов мышления рациональной души: предметы окружающего мира мы можем представить в виде трехмерных геометрических тел, а трехмерные тела, в свою очередь, изобразить в виде двухмерного чертежа на плоском листе. Соотношения длин сторон фигур на чертеже мы можем сравнить, отметив их в виде отрезков на прямой – это уже одномерное пространство; в случае предельной абстракции мы получим вместо отрезков некоторое количество неделимых безразмерных точек – собственно числа, числовые значения длин.
Описанный процесс абстрагирования – один из аспектов мышления рациональной души – имеет и своеобразную оборотную сторону: человек не в состоянии контролировать его. Абстрагирование происходит автоматически, практически одновременно с восприятием: мы видим круглое солнце, трехведерную бочку кваса, дюжину яблок, выделяя в предметах форму и размер. То есть мироздание, с точки зрения человека, – это мироздание обдуманное, определенным образом структурированное в соответствии с его мыслями и предположениями.
Животные же – например, бабочки – по мысли Аристотеля, имеют душу более низкого порядка, душу чувственную; у них имеются ощущения, вожделения и движения, но нет рассуждения. Животные воспринимают мир и существуют в нем, но не обдумывают его – то есть наблюдают порядок вещей, а не предполагают его. Человек, который «познает и одновременно осознает то, что он познает»², только взглянув на мир «глазами бабочки» может видеть принципиально иные отношения между предметами – отношения, о которых он даже не мыслил.
Возможно, за данным частным моментом можно обнаружить целый пласт проблем, ждущих своего исследователя: например, можно ли проследить в творчестве Мандельштама тенденцию к взгляду на мир глазами животных, и если да – то с какого момента; удалось ли поэту воплотить свое желание и какими средствами он пользуется для выражения полученного опыта. Разрешение их – вполне возможное, как мне кажется, через приложение описанных Т. Я. Радионовой общих принципов бытия мысли³ – не только расширит наше понимание творческого наследия Мандельштама, но и значительно обогатит ряд гуманитарных дисциплин, изучающих феномен сознания.

Примечания

¹ «[Свойства же], неотделимые от тела, но, с другой стороны, поскольку они не являются состояниями определенного тела и [берутся] в абстракции, [изучает] математик». Аристотель. О душе. М., 1937, кн. 1, гл. 1. С. 8.
² Шульга Е. Н. Философия сознания: методологические инварианты исследования // Философия науки. Вып. 12: Феномен сознания. М.: ИФ РАН, 2006. С. 208.
³ Радионова Т. Я. Единая интонология – новая область междисциплинарного знания // Интонология. Академические тетради. Одиннадцатый выпуск. М., 2006. С. 8.