АЛЬМАНАХ "АКАДЕМИЧЕСКИЕ ТЕТРАДИ" 

Выпуск шестнадцатый

Тетрадь шестая
Единая интонология

А.К. Руденко

Мысль. Пауза. Многоточие

 

Единая интонология как «наука мысли о мысли» ставит своей целью объединить разные области знания и создать междисциплинарное поле, отражающее универсальную природу бытия мысли1. С этой целью исследовательское пространство интонологии рассматривает паузу в ее отношении к мысли. Согласно наблюдениям Т.Я. Радионовой, пауза есть стратегия мысли. Через паузы мы расширяем наши представления «о напряженном движении энергии мысли, творящей смысл»2.
Формой представления мысли является текст. Мысль «исследует все, что ею выражено, и все средства, которые ее выражают», она «изучает все "поверхности" результатов своей работы: тексты, структуры, формы, системы, знаки…»3. Именно поэтому все элементы текста являются потенциальными носителями с-мысла. Пунктуаци­он­ные знаки – не исключение.
«Паузация» и пунктуация – два разных мира. Они взаимодействуют с интонологией, психологией и лингвистикой, логикой, теорией вероятностного прогнозирования и теорией информации. Они сосуществуют в едином мыслительном пространстве. Паузы и знаки препинания взаимодействуют в пространстве текста. Но какова природа этого взаимодействия? Показать взаимодействие паузы и знака препинания в отношении к мысли – исследовательская задача, которую мы ставим перед собой.
При этом в центре внимания оказывается пунктуационный знак «многоточие», передающий «безмолвное движение энергии мысли»4 и фиксирующий паузы ожидания на письме. Проанализируем с этих позиций конечную часть предложения (сегмента, текста).
Многоточие – знак графического усиления смысла: он помогает скрыть мысль, но вместе с тем и наметить перспективу в восприятии и осмыслении текста («Взять бы все да и поделить…»), а предполагаемому решению помогает оказаться несостоятельным: «Я… я… Не знаю… Как сказать…»
Это знак интеллектуального напряжения. В нем может быть припрятана интрига: «Юноша молчал…» А законченность мысли может не соответствовать действительности: «Итак, с конца…».
Знак задумчивости: «А то пишут, пишут…» и незаконченного противопоставления: «Спасибо, но…»
Многоточие – один из активных знаков, пунктуационный фаворит экспрессивных видов текста, прежде всего художествен­ного и поэтического. И.С. Тургенев в рукописи «Стихотворений в прозе» употреблял три вида многоточия: две рядом стоящие точки, три точки и четыре точки. М.Ю. Лермонтов систематически употреблял отточия в две, три, четыре, пять, шесть, семь или даже восемь точек. У Ф.И. Тютчева число точек в многоточии доходило до пятнадцати. Н.А. Добролюбов же, наоборот, уменьшал их, сокращая до двух.
Представляется, что именно так писатели XIX в. интуитивно пытались знаком препинания передать работу мысли, творящей глубинные с-мыслы, а количеством точек указать на переживания во времени и длительность паузы в ожидании продолжения.
Интеллектуальный читатель в своем внутреннем стремлении к чему-то еще – к тому, чего нет, – всегда находится в ожидании полноты и «настраивается» на продолжение.
«Настроенность сознания», т.е. ментальная готовность субъекта к получению некоторой информации, – это отнюдь «не то внутреннее состояние, которое как-то отмечается субъектом, в котором человек отдает себе отчет». Данное ментальное состояние «вообще не фиксируется субъектом», подобно тому как «в сознании в нормальном случае не фиксируется процесс порождения высказывания»5.
Мысль творит в паузе, наполняя ее своим внутренним дыханием. Она берет паузу с тем, чтобы сформировать ожидание. Сигналом для вхождения в паузу ожидания на письме и служит пунктуационный знак.

А какие витрины! Какие шелка, шляпки, готовые костюмы, духи, драгоценности! Как элегантно одета публика! Сколько офицеров-щеголей в новеньких френчах! Все время открываются новые кафе и рестораны! А афиши! Театры, кабаре, концерты! Боже, как хорошо, что снова обыкновенная жизнь! Война – это была болезнь. И весь мир выздоровел. И Россия выздоравливает.
(М. Шишкин. «Венерин волос»)

Содержание после восклицательного знака излагается не столько в направлении своего глубинного раскрытия – этому соответствовал бы знак многоточие как знак смыслового расширения, сколько остается поверхностным, ожидаемым и завершенным.

Откиньтесь назад! – командовал Аркадий Николаевич. – Еще! Еще! Гораздо, гораздо больше! Сядьте как можно удобнее и свободнее! Мало! Слишком мало! Так, чтоб подлинно отдыхать. Теперь посмотрите друг на друга. Да разве это называется – смотреть? Еще, еще меньше! Никакого напряжения в зрачках! Хорошо.
(К. Станиславский «Работа актера над собой»)

Восклицательный знак не закрывает рассмотрение объекта, а напротив, свидетельствует о многомерности ситуации. Читатель «настраивается» на восприятие аналогичного, однотипного. «Настроенность» его сознания не меняется. Все происходит в соответствии с «общим принципом нормативного ожидания»6 («принципом соответствия»7).
Однако читатель не всегда получает то, что ожидает. Мысль способна «обмануть» его ожидание и обозначить свое присутствие в паузе через «многоточие»:

Это было двадцать лет назад… А потом? Потом он был ярко счастлив и с такой же силой несчастлив. Но об этом лучше не помнить. Не додумывать ситуацию до конца… А собственно, почему не додумывать… Может быть, как раз взять и додумать до самого конца. И все исправить и выверить по законам его, климовской совести… Может быть, за этим он и вышел ночью впервые за двадцать два года…
(В. Токарева «Кошка на дороге»)

Свойственная многоточию «внутренняя объемная веерообразность построения»8 приводит к постоянному «переключению» сознания с одного объекта мысли на другой. Такой способ построения предполагает разветвление нескольких смысловых линий, задает каждой из них направление: явно перекрещивающиеся или дополняющие друг друга линии – в соответствии с нормативным ожиданием; взаимоисключающие или противопоставленные – в соответствии с обманутым ожиданием. Этими свойствами мысль, способная творить и созидать, чувствовать и мыслить, наделяет знак9.
Ритм мышления вовлечен в круговорот ожидания: он захватывает чувство читателя и завлекает его в «правильное переживание» (К. Станиславский). При нормативном ожидании перебивов в ритме нет – динамика движения мысли совпадает с внутренними ощущениями читателя. При обманутом ожидании перерывы, повороты, обрывы передают феномены нарушений или даже разрушений ритма из-за непредсказуемых с-мыслов, сотворенных мыслью.
Так стратегия мысли в паузе ожидания задает оппозицию «соответствие ожиданию – обманутое ожидание», и шире: «настроенность сознания –переключение сознания».
Обманутое (ненормативное) ожидание связано с нарушением всякого рода стереотипов – стереотипов мышления, поведения, языковых и др. Нарушение ожидания P.O. Якобсон называет «несбывшимся предсказанием», представляющим собой отклонение от нормы10. Теоретиком «обманутых ожиданий» Якобсон называет Эдгара По, который «правильно оценил — и в плане метрики, и в плане психологии – ощущение вознаграждения за неожиданное, возникающее у читателя на базе "ожиданности"; неожиданное и ожидаемое немыслимы друг без друга, "как зло не существует без добра"»11.
Многоточие в названии художественного произведения («Сказать – не сказать…», В. Токарева) или после заголовка в публицистической статье («Дама сдавала в багаж…», «Труд», 26.04.2013) свидетельствует об органической связи с произведением в целом или о дешифровке названия всем текстом. Мы вновь оказываемся в зоне напряженной работы мысли, чья «безмолвная» энергия найдет вербальное воплощение в продолжении после паузы, зафиксированной многоточием.
Стратегия мысли может оказаться сокрытой, не подлежащей дешифровке:

И кошка тоже включила свой моторчик и запела о том, что жизнь прекрасна, несмотря на быстротечность и на бессмысленную жестокость. Несмотря ни на что…
(В. Токарева «Рождественский рассказ»)

Рассказ не завершен, финал непредсказуем. Для того чтобы решить сложнейший вопрос продолжения, можно воспользоваться данными теории информации, в рамках которой феномен «неожиданности» получает математическую интерпретацию. Количество информации пропорционально ее неожиданности с точки зрения воспринимающего. Чем меньше ее ожидаешь, тем больше ее объем и тем сильнее ее воздействие на читающего12. Наибольшую информацию несут нарушения ожидаемого порядка. Им в читательском восприятии соответствует категория «удивления». Читатель удивляется, что данная кодифицированная система несет в себе противоречия, что она окажется многозначной или вовсе не решенной.
На «скрытое» продолжение ориентируют психологи, которые считают, что стремление к сохранению положительных эмоций диктует активный поиск неопределенности, так как предсказуемость и «полнота информации убивают наслаждение»13.
Положительную сторону в непредсказуемом финале находят интонологи. В финальной паузе зарождается процесс «становления мысли», «сокрытой от наблюдения» («лаборатория» мысли), вибрации которой обращены к самой себе. Здесь «исток» мысли. Здесь она «свершается, формируется»14. А вот оказаться выраженной или остаться невыявленной, «сокрытой» – это уже решение автора, результат его за-мысла.
Мысль зарождается в широких пределах паузы, формирует там ожидание и в соответствии с характером ожидания – нормативным или обманутым – реализуется на письме определенным знаком препинания. Многоточие — маркер глубинных с-мыслов, объемности описания и с-мысловой незавершенности. Пауза ожидания заполнена дыханием мысли. В ней творит энергию сама мысль. И в этом ее сила.

 

 

Примечания

1 См.: Радионова Т.Я. Единая интонология: теория интонаре — теория бытия мысли // Академические тетради. Вып. 13. М., 2009. С. 15–49. вернуться назад
2 Там же. С. 21. вернуться назад
3 Там же. С. 16. вернуться назад
4 Радионова Т.Я. Указ. соч. С. 20. вернуться назад
5 Урысон Е.В. Опыт описания семантики союза: Лингвистические данные о деятельности сознания. М., 2011. С. 200. вернуться назад
6 Санников В.З. Русские сочинительные конструкции: Семантика. Прагматика. Синтаксис. М., 1989. С. 163. вернуться назад
7 Апресян Ю.Д. Основания системной лексикографии // Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006. С. 639. вернуться назад
8 Кошевая И.Г. Текстообразуюшие структуры языка и речи. Изд. 2-е. М., 2012. С. 133–134. вернуться назад
9 Радионова Т.Я. Указ. соч. С. 16. вернуться назад
10 Якобсон Р.О. Вопросы поэтики. Постскриптум к одноименной книге // Работы по поэтике: Переводы. М., 1987. С. 85. вернуться назад
11 Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975. С. 202. вернуться назад
12 Славиньский Я. К теории поэтического языка // Структурализм: «за» и «против». М, 1975. С. 269. вернуться назад
13 Симонов П.В. Теория отражения и психофизиология эмоций. М, 1970. С. 162. вернуться назад
14 Радионова Т.Я. Указ. соч. С. 25, 18. вернуться назад