Подлинная философия заключается в том, чтобы вернуть мысль к ней самой...

П. Валери

Все определяется с самого начала и до конца силами, которые нам неподконтрольны. И это закономерно как для насекомого, так и для звезды. Люди, растения, космические галактики – все "танцуют" под мистический мотив, интонируемый далеким, невидимым
Композитором.

А. Эйнштейн

Насколько нам известно, еще никто не разработал радикального учения о лишь мыслимом существовании, способе его бытия, о его категориях и видах. Те метафизические попытки, которые были предприняты до сих пор, имели глубокий изъян...

Д. Фойлинг

...Сложность заключается в том, что трудно дать четкое определение самой Мысли. (Во многих специализированных словарях и справочниках это слово вообще отдельно не рассматривается.) Но каковы границы мысли, как и почему она возникает, какие именно психические процессы ее порождают – по этим вопросам существует только множество предположений.

Большая энциклопедия "Терра"

Великий физик оставил нам в наследие не только всем известную математическую формулу "E = mc²", но и мало кому известную, поэтическую: "Все определяется с самого начала и до конца…"¹ Математическая отражает фундаментальный физический закон, поэтическая – основания разумного бытия.
Однако эти две идеи, разнящиеся по воплощению, исполнены глубинного единства: на них лежит печать мысли автора. Они – в едином мыслительном поле, и в каждой из мыслеформ универсум
"сжат" до формулы, где точный язык одной и метафорический другой объясняют суть вечности.
Объясняя, они не могут не взаимодействовать друг с другом. И, может быть, именно поэтому художественно совершенная метафора обретает точность и красоту математической идеи, и наоборот, лаконичная физическая формула в контексте метафоры "открывает" свои границы в духовное пространство постигаемого.
Во взаимодействии этих формул – физической и метафорической – раскрывается напряженное пространство мысли ученого. Оно исполнено стремления к метафизической целостности, в
которой дерзновенность научного прозрения и смиренность благоговейного внимания, художественный образ и теоретический смысл обретают нерасторжимое единство.
Древние мыслители знали: художественное выражение мысли обнаруживает в видимом присутствие невидимого (так считал, например, Анаксагор). Об-наружить – значит видимое
понять как несущее постигнутый смысл посредством невидимого.
Категория-образ "видимое невидимого" постоянно присутствует в сфере познания. Глобальная метафора Эйнштейна, описывая творческий процесс Композитора, фактически описывает
видимое невидимого творящей мысли человека и прежде всего ход собственной – Эйнштейна – мысли.
Эта мысль утверждает, что все – "от насекомого до звезды" – о-предел-яет энергия Разума; что метод творения един: интонирование ("про-изнесение") универсального мотива², чья сокрытость проявляется в многоликом "танце" конечных форм разумной жизни – людей, растений, космических галактик. Что же тогда есть мысль, которая творит, но бытие которой сокрыто?
Композитор, разумные силы которого творят мироздание, в своем творчестве точно так же невидим, как и творец представлений об этом мироздании – человеческая мысль. Именно ее – свою мысль, сущность которой неизвестна, – человек напрягает, дабы понять то, что она созидает. В своих высших проявлениях эта мысль достигает масштабов, диапазон которых – от разума человека до Высшего Разума мироздания, а глубина постижения этих масштабов позволяет заключить, что "все действительное – разумно и все разумное – действительно" (Гегель).
Мысль исследует все, что ею выражено, и все средства, которые ее выражают. Можно сказать, что мысль изучает все "поверхности" результатов своей работы: языки, тексты, структуры,
формы, системы, знаки… Да, но, опять-таки, что же есть сама мысль? Что находится "там", где, как нам представляется, "живет" эта мысль, где непонятно, как отделить форму тела от
того, что есть мысль; там, где, по словам Выготского, "умирает слово и рождается мысль"? И – как "мыслит мысль"?
И человек продолжает ставить вопросы вопросов: какова природа творения мысли; какова природа ее становления смыслом; в какой форме она самостоятельна, а в какой зависима; как включен мыслящий человек во всекосмическую жизнь и включен ли, и если да, то в чем смысл этого включения?
Вечные вопросы о природе мыслимого бытия свидетельствуют о вечном поиске ответа. Этот поиск занимает одно из центральных, если не главное место в многовековой теории познания. И его продолжает философия ХХ столетия, акцентируя, в частности, внимание на том, что "вселенная создается мыслью" (Бергсон). Несмотря на это, в том же ХХ веке мы сталкиваемся с таким откровенным признанием: "Насколько нам известно, – говорит философ и теолог Д. Фойлинг, – еще никто не разработал радикального учения о лишь мыслимом существовании, способе его бытия, о его категориях и видах"³. А в начале 21-го века в Большой энциклопедии формулируется озабоченность по поводу отсутствия четкого определения мысли и отсутствия этого понятия в большинстве энциклопедий, словарей, справочников⁴.
Сегодня в область неразрешимых вопросов о том, что есть мысль, входит начинающая свою деятельность наука – единая интонология. Стратегия этой дисциплины предполагает, что для решения проблемы необходимо создать инструмент описания природы бытия мысли. Но может ли существовать инструмент наблюдения мысли вне самой мысли? Таков главный вопрос, на который начинает отвечать единая интонология.

Формирование междисциплинарной сферы "единая интонология"

§ 1. Что есть единая интонология?

Единая интонология как наука о бытии мысли формируется на базе глубинной интеграции знания: единения истока интонологической теории с его термином интонаре и результатов, достигнутых в современной интонологии.
Переоткрытие древнего знания принесло с собой возможность строить теорию жизни и теорию познания в их единстве, что ведет за собой восстановление и развитие целостных теорети-
ческих представлений.
Теоретический диапазон этой целостности основан на принципе универсального – всекосмического – становления форм разумной жизни в их духовно-телесном единстве. Именно здесь, в этом едино-раздельном (Лосев) пространстве конечной формы разумной жизни, действует творящий инструмент умной и чувствующей души – мысль. Раскрывая переживание души, мысль выражает действие своей сокрытой энергии явленной, материальной формой телесного бытия.
Содержание этого представления описывает возвращенный к теоретической жизни термин интонаре и сформированный на его основе аппарат теории интонаре.
Единая интонология – междисциплинарная область знания, осуществляющая интеграцию интонологического опыта в целях познания природы бытия мысли.
Логика появления единой интонологии как научной дисциплины обусловлена сменой стиля научного мышления. Новый, зарождающийся стиль характеризуется глобальной научной интеграцией, стремлением восстановить на новом уровне целостность теоретической мысли древних.
Все более усиливающийся и все чаще проявляющий себя процесс научного синтеза обнаруживает глубокую необходимость в познании природы бытия мысли. Именно этим объясняется вхождение в современную науку термина "интонация", положившего начало развитию интонологии.
Востребованность термина интонация (от лат. intono – "произношу", intonare – "произносить")⁵, поднятого наукой XX в. из глубин древнего знания в целях объяснения процесса мыслетворения, еще раз показало, что современный человек мыслит, не зная того, как он мыслит, а наука не располагает инструментом анализа и описания природы бытия мысли.
Войдя в большую науку, термин быстро стал набирать силу, расширяя и демонстрируя свои интегративные возможности, вовлекая в этот процесс те области знания, где исследователь задается вопросом: как свершается, формируется и выражает себя мысль. Процесс объяснения этих возможностей активизирует междисциплинарную рефлексию, стягивая в единое исследовательское поле гуманитарное и естествоведческое знание.
В этот теоретический процесс в первую очередь включились дисциплины, возможности которых позволяют изучать язык мысли. В них "акустический факт" (Б. Асафьев) и формирующийся смысл – две стороны рассмотрения интонации в ее отношении к мысли. Понимаемая в лингвистике как "способ формирования смысла", в музыковедении – как "выраженная музыкально мысль", в искусствоведении – как "способ невербального выражения мысли", интонация продемонстрировала возможность контакта исследователя с "материей мысли".
В результате осознание интонации как носителя свойств мысли и организующего фактора процесса мыследеятельности превратило этот термин в одно из самых активных и динамичных
понятий 20-го столетия.
Каковы же наиболее важные тенденции в исследовании интонации на этапе начал интонологии?
Обращусь к партитуре дисциплин, в которых эти тенденции проявились наиболее ярко. Это театроведение, лингвистика, музыковедение и эстетика.

§ 2. Основные тенденции
2.1. Театроведение
В театроведении основы интонологической партитуры были заложены фактом создания теории сценического движения⁶. Эта теория, понимаемая в целом как грамматика телесной кинетики,
обнаружила природу пластического ведения мысли, закономерности которой распространяются на все, что составляет синтез сценической пластики: речь, музыку, живопись, сценический интерьер, – на все то, что может быть обозначено и определено как "выразительный человек"⁷.
Телесное движение есть самый естественный способ выражения мысли и самый демократичный – зримый. Линия осмысленного движения исполнена единством непрерывного прерыва: непрерывность – "сцепление движений"⁸, а прерыв – единица сцепления, жест. При этом природа непрерывности осмысливается через аналогию с музыкальной мелодией, а прерыва – со слогом слова, которому уподобляется безмолвный жест⁹.
Таким образом, грамматика сценического движения открывает природу текучей пластики движения мысли. В этом "телесном красноречии" (река-речение-течение) "переход одного жеста в
другой" осуществляется по принципу мелодического рисунка, "который звук образует, выходя из предыдущего и входя в последующий"¹⁰.
Перекрестное воздействие безмолвной и звучащей пластики на театральной сцене характеризует всю систему средств выражения мысли как выражения телесного. Так, музыковед основу музыкального звучания понимает как безмолвное телесное движение ("немая интонация" по Асафьеву); художник изображенное им телесное движение сравнивает с мелодией в молчании, называя ее "откровением вещей невидимых"¹¹; интонолог ищет безмолвную основу сценической речи во внутреннем послоговом движении слова, которое, как это ни парадоксально, обнаруживает мелодию речи – "пение слова"¹².
В конечном счете безмолвная мелодия телесного движения осмыслена теоретиком театра как "речь прежде слов"¹³, которая лежит в основании словесной, музыкальной и, можно сказать, изобразительной речи.
Если грамматику выражения жеста понять как грамматику произносимого жеста, то "выразительный человек" театроведа – это "интонирующий человек". И тогда телесная грамматика обнажает ход движения мысли в процессе ее интонирования: про-изненсения.
Итак, теория сценического движения показывает, что фундаментом пластики мысли является безмолвное движение, которое определяет природу ее зримого и звучащего выражения.
Сценическое движение предвосхитило результаты теории, по которой интонация показывает безмолвное движение энергии мысли, определяющее движение мысли звучащей и визуально представленной.
Идея теории "выразительного человека" о нераздельности мысли и тела находит подтверждение и в самых современных, и в самых древних представлениях. Речь идет о понимании того, что мысль мыслит телом. В единой интонологии эта идея формулируется в термине мыслетело, описывающем форму бытия разума.

2.2. Лингвистика
Интонология в лингвистике и в ее направлениях – фонетике, фонологии и исследовании речевой интонации – сосредоточена на изучении внутреннего пространства слова, его невербально- музыкального состояния, т.е. на интонационном становлении его значения и смысла.
Процедуру вхождения во внутренние границы слова можно назвать развербализацией (термин мой – Т.Р.). Она заключается в поэтапном членении его невербально-музыкальной линии, выявлении его сурперсегментной единицы, смыслонагруженного звука: тона, фонемы тона (интонемы), высотно-мелодической стороны слога – тонемы, а также звучащего ряда, "фонетической мелодии" слова – его интонационной и именно мелодической линии. Исследование мелодического движения в лингвистике получило общий с музыковедением термин – "голосоведение". Однако, в отличие от музыковеда, лингвист и "мелодию", и "голосоведение" связывает не с мыслью, а именно с интонацией (интонемой: фонемой тона и звука).
Почему интонолог-языковед абсолютизирует роль интонации в процессе формирования и выражения смысла?
Интонолог-лингвист, изучая акустический энергийный потенциал звука, просодические характеристики речи, опирается на акустические и физические свойства произнесенного и произносимого в единстве с телесной организацией речевого высказывания, т.е. в единстве с "работой произносительного аппарата"¹⁴. При изучении интонации в единстве с речевым произнесением за скобками остается сокрытое присутствие энергии мысли. В результате интонация наделяется функциями творящей мысли.
Определение интонации, данное лингвистом, подтверждает, что главной является линия интонации в процессе речевого произнесения. Согласно такому определению, интонация представляет собой "единство взаимосвязанных компонентов: мелодики, интенсивности, длительности, темпа речи и тембра произнесения" и "… является важным средством формирования и выявления... смысла"¹⁵. Не ставя вопрос об отношении этих компонентов к мысли, языковед-интонолог фактически отводит интонации функцию творения смысла.
В отличие от интонолога-лингвиста, специалист по общему языкознанию видит в звуке, в его энергийном заряде явление самой мысли, но, не используя интонологический опыт, не может ответить на вопрос о сущности языка как инструмента познания. Так, в частности, в исследовании по лингвистической антропологии звучит откровенное признание: "Будучи мощным и точным инструментом познания, язык… до сих пор представляет загадку для лингвистов", и далее: "…Логика той части языка, которая не поддается прямому наблюдению, но
обеспечивает речевой процесс, качественно иная, чем логика текста"¹⁶.
Абсолютизация возможностей интонации, изучение ее вне опоры на изучение природы мысли затрудняет процесс ее дальнейшего исследования. Интонологи прозревают перспективу в изучении природы интонации в русле "сотрудничества многих наук", которые объединит дисциплина "интоногенез"¹⁷.
Вместе с тем работа интонолога с интонационными инвариантами (универсалиями), приобретающая все большее значение в исследовательском пространстве, ориентирует теорию на выявление закономерностей "более общего порядка", так как именно они могут выявить механизмы функционирования языка¹⁸.
В целом вхождение интонолога-лингвиста в космос слова и обнаружение в нем универсальных интонаций показывает сопричастность интонации и мысли. Эту же сопричастность почувствовали и представители общего языкознания, понявшие, что исследователь речемыслительного акта должен слышать музыку артикуляции, "должен функционировать одновременно как универсальный музыкальный инструмент, …разлагающий материальный континуум, и как калькулятор, ...согласующий свои артикуляции, …одновременно"¹⁹. По всей вероятности, для этих двух позиций – лингвиста-интонолога и лингвиста в области речемыслительного процесса – найдутся точки пересечения. Пространством решения этой проблемы может стать единая интонология.

2.3. Музыковедение
Интонолог-музыковед ставит во главу угла изучение интонации в ее единстве с мыслью. Он наблюдает над произнесением мысли "глазами интонации", и потому интонация – музыкальная мысль – предстает как "интонируемая мысль" (Асафьев). Способ наблюдения требует изучать "звучащеее вещество", "звучащую материю"²⁰ мысли, а также то, что ведет это звучание, – напряжение как движущую жизненную силу звучания (тон). Этот творческий процесс музыковед связывает с энергией "жизни мысли"²¹.
Процесс напряженного "звуковоспроизведения мыслимого"²² является объектом наблюдения – "интонируемой мыслью" ("ин-ТОН-ируемая"), а тон (единица интонируемой мысли) – инструментом анализа. Незримая мысль, проявляя себя формой своего бытия – интонацией, получает возможность подобным ей – интонационным инструментом – изучать природу выраженной мысли-интонации.
Таким образом, тон как "акустический факт"²³ используется в качестве инструмента, определяющего степень жизненного напряжения объекта: "звука в тоне"²⁴. Тон в этом качестве обнаруживает целеполагающее движение "в системе сопряженных тонов"²⁵ линии жизни "разумной мысли"²⁶. Но "быть в тоне"²⁷ значит не только реализовывать непрерывность течения мелодической пластики, но и обнаруживать сопряжение форм этой непрерывности, определяя "интонационный закон притяжения"²⁸ – непрерывность о-формления мысли. В этой логике
интонация предстает как "слово"²⁹ музыкальной речи, а музыкальная речь в целом – как жизнь "разумной мысли"³⁰.
Однако "Тон" не только выявляет способ звучания напряженной линии мысли, но и показывает источник этого напряжения – тело мысли. Тело – исток жизненного движения – предстает как "немая интонация"³¹, "мускульное напряжение" (энергетика мускула), "мускульное осязание"³², "трудовая интонация"³³, т.е. телесная интонация, которая связана с озвучиванием в музыке языка
тела – шага, руки, мимики глаза и т.д.³⁴
В контексте трактовки единства телесного и энергийного как жизни человеческого интеллекта понятие интонируемой мысли приобретает онтологический характер. Это иллюстрирует "фактор дыхания"³⁵, раскрывающий связь мыслящего тела с энергетической тканью космоса, фактор "слухового тяготения"³⁶, синонимичный гипотезе "звукового" и "мирового тяготения"³⁷. Эти факторы включают интонируемую мысль в энергийную пластику разумной жизни мироздания, где она осознается как "продолжение космической творческой деятельности"³⁸.
Методологический прорыв музыковедения обусловлен интеллектуальной широтой интонологии, выходящей за пределы собственно музыкознания – в языкознание, театроведение, естествоведческие открытия и философское переоткрытие древней мысли. Понимание интегративной силы термина интонация позволяет поставить вопрос о сущности мысли, которая понимается здесь "как интонируемая мысль".
Методологическое продвижение музыковедческой интонологии связано не только с интеллектуальным диапазоном, который выводит музыковеда за рамки его дисциплины в широкое научное пространство. Этому способствует сама специфика "чистой" музыки, чистый процесс интонирования, который позволяет осуществлять непосредственный контакт воспринимающей и авторской мысли. Здесь автор ведет чистый звуковой процесс становления мысли, а слушатель непосредственно включен в процесс музыкального становления мысли.
Таким образом, обретает актуальность тезис: "Мысль для того, чтобы стать звуково выраженной, становится интонацией, интонируется"³⁹. Чтобы понять, что значит "стать интонацией", необходимо наблюдать сокрытый, ненаблюдаемый процесс пространственно-временного становления. И музыковед фиксирует и берет на вооружение пространственно-временное единство интонации (хронотоп)⁴⁰. Интонация позволяет музыковеду фиксировать это единство, но, взятая вне ее отношения к мысли, не позволяет понять, на чем единство основано. Для этого необходимо знать природу его становления. При этом самое место становления уже осознано: его характеризует "не последовательность тонов…, а момент перехода от одного тона к другому"⁴¹.
Тот же вопрос обсуждался и в античном музыковедении с его темой становления интервала, границы звучания которого обязаны феномену перехода тона в тон⁴². Именно на этом примере древние изучали акустическое единство закономерностей бытия музыки и мироздания.
Итак, музыковедение, исследуя интонацию, определяет "место" становления мысли: между тонами-звуками, а не на уровне звучащей (уже произнесенной) мысли. Иными словами, музыковед подводит теоретическую мысль к необходимости изучать процесс становления интонируемой мысли, пока сокрытый от наблюдения.

2.4. Эстетика
Эстетика завершает партитуру теоретических исследований феномена интонации в 20-м столетии, вводя интонацию в систему своих категорий⁴³. Интонация, понимаемая как категория эстетики, предстает в роли объекта и метода исследования одновременно. Как объект она есть форма бытия мысли, носитель смысла, а как метод – инструмент описания этой формы. Амбивалентность функций интонируемой мысли особенно ярко проявила себя в исследовании мелодии – основании интонируемой мысли. А это, в свою очередь, позволило обнаружить универсальные мыслительные операции, сокрытую форму которых являют мелодические клише, получившие название интонационных универсалий, – вопрошение, повествование и восклицание⁴⁴.
Взятая исследователем на вооружение, интонационная универсалия как универсальная мыслительная форма помогает поверить – "просветить" – закономерности мышления данной эпохи: выявить стиль художественного направления, автора, отдельного произведения, понять феномен устойчивости жанра от его истока до форм и способов его воплощения в разных видах искусства⁴⁵. Введение интонации как эстетической категории позволило транспонировать инструмент интона ционных универсалий в широкий контекст культурологических явлений.
Общеэстетический портрет феномена интонации значительно расширил представление о связи интонации и мысли (интонируемой мысли), введенное в музыкознании. Однако интонация и ее фундаментальная форма – интонационная универсалия – представляют собой завершающее звено творческой работы интонируемой мысли. Но где начало этого процесса?

§ 3. Археология интонологии
Обзор основных линий в исследовании феномена интонации позволил сформулировать вывод: интонация не существует отдельно от мысли. Но понимание этой нераздельности еще не стало толчком к созданию теории.
Так как интонация привлекала к себе все исследовательское внимание, она рассматривалась многомерно и многогранно. Но теория не была сформирована и не могла быть сформирована, несмотря на большие теоретические достижения. Из-за того, что изучению подвергалась "очевидная" – явленная взору и слуху – интонация, а не сокрытая от наблюдения мысль, не удавалось, как это ни парадоксально, получить верное представление о природе интонации и ее отношении к мысли. В результате вопрос о характере этого отношения остался открытым, но породил многообразные ответы, а их неоднозначность – новые вопросы. Что же есть интонация в отношении к мысли: способ выражения мысли? Cама ли выраженная мысль? Cоставляющая мыслительного процесса? Организатор творения смысла? Эмоционально-экспрессивный фактор мышления? Ясно одно: интонация и мысль взаимодействуют. Но какова природа этого взаимодействия? Поняв это, мы сможем ответить на вопросы "что есть интонация" и "что есть мысль".
Если интонация взаимодействует с мыслью, то где и как проявляет себя в процессе становления мысли? И не следует ли тогда рассматривать интонацию как звено целостного процесса, для осознания которого необходим и целостный интонологический аппарат?
Именно с постановки вопроса о наличии терминологии, которая соответствовала бы феномену формирования мысли в процессе ее движения-течения, началась интеграция единой интонологии. Первым шагом на этом пути стал археологический поиск истоков термина интонация.
Археологическую линию в интонологическом знании проложил термин тон (гр. tonos – напряжение")⁴⁶, лежащий в основе понятия ин-Тон-ация.
Фундаментальное значение этого термина оставило глубокий след в научной теории и философии. Изучение активной роли этого понятия в ранних мифологических, а позднее – метафизических представлениях позволило восстановить прерванную линию интонологического знания⁴⁷.

3.1. Категория тон

Термин… есть живое усилие мысли,
наибольшее обнаружение ее напряженности.
П.А. Флоренский

Термин-концепт тон (гр. tonos – напряжение, натяжение) – ядро интонологической терминологии, обозначающее и отражающее энергетическую сущность мыслимого бытия разумного Универсума.
Тон в пространстве раннего философского знания указывал на сокрытую энергийную ткань мыслимого бытия космоса. Это представление, в свою очередь, утверждало тождественность мысли и бытия, описывало напряженную субстанцию пространства мыслимого бытия, фактуру разумной ткани бесконечного Универсума.
Единая интонология восстанавливает фундаментальный терминологический статус этого термина. В ней тон представляет собой:
– пра-термин целостной парадигмы древних – сначала сакральной мысли, а позже метафизики;
– термин теологической мысли;
– универсальный термин современного научного знания.
В современной науке, с ее все возрастающей дифференциацией дисциплин, тон устойчиво востребован. Тон необходим там, где нужно обозначить энергетическое напряжение, обеспечивающее жизненные возможности разумной работы разумного тела: от усилия мускульного (чувственного) до мыслительного (разумного). Поэтому термин тон для гуманитария, например лингвиста или музыковеда, и для естествоведа, например медика, определяет одно и то же – норму звучания опуса и норму звучания сердечной мышцы. Тоны напряжения мускулатуры и тоны звуков музыкального инструмента, тоны слогов и в целом речи сравнимы с тонами звучащего гена, о котором говорит биофизик и который им назван солитон. В свою очередь, солитон в биофизике был транспонирован из физико-математической области знания, где солитон – стоячая волна. Вместе с тем термин тон в физике применяется, в частности, для описания масштабной гармонии Вселенной, а тон в биологии (в переводе с немецкого) означает частицу грунтовых материалов. Можно добавить, что тон лежит в основании целого ряда сложных биологических терминов, напр., тонопласт (от греч. tonos – "напряжение, натяжение" и plastos – "оформленный, вылепленный") – мембрана, ограничивающая
вакуоль растительной клетки. Или другой пример: тонофибрилл (от греч. tonos и лат. fibrillum) – тонкие белковые волоконца в напряженных клетках животных. Найти аналогичные примеры
можно и в геологии, где бентонит – коллоидная глина, которая имеет высокую пластичность.
Но чаще этот термин используется в тех дисциплинах, в которых тон означает физиологическое – напряженно-чувственное – состояние человека, животного, растения. Так, о тонусе (от гр.
tonos) говорят и медики, и биологи, подразумевая состояние постоянного возбуждения нервных центров.
Приведенные примеры наталкивают на мысль, что тон в современном знании обнаруживает признаки некогда утраченного универсального термина. Он был связан с древними представлениями о слитном, упорядоченном космосе всякого напряженного тела в его целостном, чувственно-разумном единстве.
Целостность чувственного и мыслимого, характеризуемая тоном как напряженность, отражается в этимологии этого термина. Он восходит к гр. tonos, санскритскому tanah; оба эти слова основаны на индоевропейском субстрате a-tan, а еще глубже – на древнеегипетском itn, о котором пойдет речь далее.
Параллельный этимологический срез описания тона на древнегреческом (tonos) и санскрите (tanuti, tanah, tanuh) дает большой ряд объектов, охваченных значением напряжения и натяжения. В этом ряду наименований термином-концептом тон помечены ("помеченное тоном" – Аристотель) явления, вещи, понятия: сила и личность человека; повышение голоса и канат; звук и туловище; музыкальный тон и нить. Однако причина напряженности этих объектов находится вовне. Она обусловлена мыслью, которая создает напряжение одушевленных и неодушевленных тел, "тоновостью" мысли, настраивающей напряжение этих тел. Степень телесного напряжения объектов тоже измеряется тоном. Таким образом, тон – инструмент, который определяет силу
напряжения, натяжения невидимой энергии мысли носителя этого напряжения.
С этой точки зрения тон – это напряженные струна и нить (нить обыденная и нить напряженной ткани космоса), натянутая мачта корабля и напряженная жила (гр. tenon). В этом двуединстве функций тоном как характеристикой напряжения и его измерения можно "пометить" еще десять тысяч вещей, как сказали бы китайцы, т.к. термин тон описывает и измеряет целеполагающее напряжение мысли, выраженное данной вещью.
Таким образом, тон предстает одновременно как объект, носитель напряженной энергии мысли, и как инструмент, отражающий и измеряющий это напряжение.
Укорененность термина тон в культуре, устойчивость его значения в разные эпохи и в разных дисциплинах свидетельствует о его фундаментальной роли в целостных представлениях о напряженности умного мироздания.
Так, на уровне сакральной теории концепт тон включен в имена богов, излучающих вселенский разум: Тонатиу и Тонатекутли ацтеков; умное небо Тэнгри в Центральной Азии и Тянь в Китае; напряженное тело-диск солнечных богов Древнего Египта, известное в культуре как Атон. Этот же концепт содержали имена-атрибуты вселенских вседержителей, например Юпитера – Тонант (а также коней Юпитера – тонантосы); тонорами называли богов-громовников Тора и Одина.
На этапе выхода теории из сакрального состояния, когда мысль переходит от эзотерического языка к языку научного описания, тон как ранний термин метафизики оказывается элементом триады. Природа натяжения, описываемая термином тон, предстает в единстве числа и напряженно звучащего тела. В этом единстве тон – одновременно и чувственная (энергетическая)
ипостась единицы (числа), и чувственное (энергийное) "тело без органов" (Делез, Гваттари). Тон как интегральная единица – "число-тон-тело" – может обозначать "Все" разумного Универсума и наименьшую часть этого "Все": напряженное разумное тело.
"Число-Тон-Тело" наиболее ярко представлено моделями разумной вселенной, созданными в Иудее (Каббала), Индии, Китае и Греции (в философии пифагорейцев).
В основе этих теорий разумного космоса, объединенных в истории культуры метафорой "музыкальные вселенные", лежала та же триадичная система (число-тон-тело), в которой акустико-математическое единство символизировало разумную гармонию мироздания.
Триада "Число-Тон-Тело" описывает неразрывность единства и специфику каждого элемента – от напряженного тела звучащей струны до тела звучащей звезды. Тон, являясь ипостасью Числа, может дать объем этого Числа (энергетическую потенцию Числа). Число же структурирует Тон, измеряя степень его напряжения, а Число и Тон вместе измеряют и фиксируют расстояние не только внутри напряженного тела – звука, света, телесных органов человека, животного и растения, – но и между границами этих тел.
Наиболее полно значение этого концепта сохранила теория праинтонологии с ее категорией интонаре.
Этот сложный термин-формула даже в ранней философии уже был разделен, рассеян и не появлялся более на горизонте теоретического знания. Его сохранила "умная" латынь: оттуда пришел в науку термин "интонация" (лат. intonatum – "произнесенное"), с которого и началось развитие интонологии в 20-м веке.

3.2. Категория ИНТОНАРЕ
ИНТОНАРЕ значит "произносить". Как уже отмечено, это понятие описывает фундаментальный способ бытия разумной жизни мысли. Древнелатинский инфинитив INTONARE сохранил в культуре значение "произносить", отсылающее к вечному способу глагольности жизни.
Слоги "IN-TON-AR(e)" – аббревиатура трех фундаментальных категорий целостного знания. Она составляет код, сформированный на основании имен древнеегипетских богов⁴⁸ – "Амон-Атон-Ра". Эти имена одновременно являлись и категориями научного знания. Охарактеризую слоги-концепты интонаре.
"IN" – сокрытая предвечная субстанция, энергия разумного мироздания. В древнеегипетской культуре она выражалась эмблемой N в круге⁴⁹ – "находящееся в", так обозначалась категория-имя Амон⁵⁰ – "сокрытый". В латинском языке этому соответствует приставка in, сохранившая значение "находящееся в" (лат. in; в гр. on – бытие);
"TON" – напряженное тело – солнечный диск, носитель предвечной субстанции "IN" (египет. ITN, грецизированное Атон, основание для гр. tonos);
"AR"⁵¹ – явление сокрытой энергии "IN" очевидной формой. Оно выражается в экспансии фонемы [R], кодирующей бесконечность процесса о-формления предвечной энергии очевидной формой разумной жизни Универсума (имя бога солнца Ра, концепт которого лежит в основе категории ф-ОР-ма).
Таким образом, интонаре древних объясняет, что единственно возможный способ мыслить мысль обусловлен способом бытия самой мысли: произносить. А сам способ представляет собой пребывание сокрытой разумной энергии в напряженном теле бога всех материальных, явленных, очевидно-солнечных форм жизни. Расшифровка и интерпретация этой некогда фундаментальной категории, утраченной теоретическим знанием, позволили интегрировать ее в современное пространство единой интонологии.
Поняв содержание категории интонаре как фундаментальный принцип разумной жизни, мы можем перейти к построению теории, получившей имя "теории интонаре – теории бытия мысли".

Теория интонаре – теория бытия мысли

§ 1. Основополагающие принципы теории

Бытие как стихия мысли прино-
сится в жертву технической интерпре-
тации мышления… Уместно ли тогда
называть "иррационализмом" попытки
снова вернуть мысль ее стихии?
Мартин Хайдеггер

Touton esti to noun kai noumenon –
мыслящее и постигаемое суть одно
(греч).

В основе теории интонаре лежит аксиома: мысль может постигать только сама мысль. Следовательно, инструмент познания должен находиться в самой мысли. В целях самопознания мысль начинает в самой себе различать предмет постижения и метод его постижения. Диалектика различения предстает как единство мыслящего и постигаемого при отличии их функций. Саморазличение разворачивается поэтапно.
Первый этап – создание пространства рефлексии в целях проявления мыслью самой себя в качестве мыслимого объекта. Это происходит в процессе утверждения "я есть" – утверждения присутствия бытия и себя, мысли, в бытии. Фиксирование двуединства "я" и "есть" неизбежно приводит к перенесению "я" в "мысль" и "бытие", благодаря чему объектом исследования становится двуединый объект самопознания – "бытие мысли".
Второй этап – вопрошание мыслью самой себя в целях проявления инструмента самонаблюдения. Природа бытия мысли сокрыта, и, поскольку "бытие любит прятаться" (Гераклит), мысль должна вопросить, в чем проявляется ее бытие, а вопрошая, отвечает: в произнесении. Произносить (лат. intonare) значит явить сокрытое "я есть" очевидной формой "я есть", видимо-невидимой формой своего бытия одновременно. Охватывая видимое невидимого своего мыслимого бытия, мысль обнаруживает тождество мысли и бытия, и отсюда следует вывод: произносить значит мыслить, а мыслить значит произносить.
В процессе саморефлексии мысль сумела осуществить постановку самопознания, назвав себя в качестве объекта наблюдения (как "бытие мысли") и себя же в качестве инструмента наблюде-
ния (как "интонаре"). Выявленный в процессе внутренней рефлексии аппарат самопостижения позволяет говорить об универсальном и устойчивом состоянии природы бытия мысли. Сущность самопознающей мысли неизменна: в ней "мыслящее и постигаемое суть одно".
Таким образом, процесс самонаблюдения восстановливает статус кво фундаментальных начал интонологии, где мыслящий объект и постигающий инструмент были единым аппаратом. Эти
начала были разделены и потеряли в истории знания свое методологическое единство. Инструмент интонаре оказался забыт, а мысль утеряла знание о своем бытии. В современной же интонологической теории их единство восстанавливается.
Интонолог, интегрируя древние фундаментальные категории в пространство единой интонологии, вправе назвать теорию этой науки о мысли "теорией интонаре – теорией бытия мысли", а ее терминологический аппарат, изучающий, что есть мысль и как мыслит мысль, – аппаратом интонаре.

§ 2. Аппарат интонаре: концепция
В основании аппарата лежит термин интонаре , формула-код которого позволяет развернуть систему терминов, объясняющих, "что есть мысль" и "как мыслит мысль". Ключом к формированию терминологической системы становятся составляющие формулы ИН-, ТОН-, АР. Они формулируют универсальный код разумной жизни мысли, снимают кальку с жизненного процесса мысли и фиксируют ее целостное, духовно-телесное бытие. "Ин" обозначает жизненную силу – сокрытую эн(эн = ин)ергийную⁵² материю мысли; "тон" – состояние напряженности духовной формы бытия мысли; "ар – очевидную, материальную форму бытия мысли, отражающую сокрытую, духовно-энергийную форму ее бытия.
Исходя из этих значений, можно сделать вывод, что аппарат интонаре представляет собой основание теории "интонаре – бытия мысли" и содержит систему терминов, объясняющих способы бытия мысли в ее духовной и едино-раздельной духовно-телесной ипостаси.
Энергийную, духовную линию бытия мысли описывает триада терминов, фиксирующих универсальное время бытия мысли:

Духовно-телесную линию характеризует параллельная пространственно-временная триада:

Эта система терминов взаимообратима. В ней каждая из категорий может стать постигаемой и, наоборот, постигающей, что еще раз подтверждает тезис древних: to auton esti to noun kai noumenon – мыслящее и постигаемое суть одно (греч.).

Созданный аппарат интонаре обладает спецификой, которая заключается в том, что перед нами система парных терминов, объясняющих способ и форму бытия мысли одновременно, т.е. мысль, взятую в ее едином пространственно-временном процессе жизни. Необходимо рассмотреть логику организации парного термина аппарата интонаре.

§ 3. Парная терминология аппарата интонаре
Аппарат "интонаре" осуществляет изучение природы бытия мысли и представляет собой инструмент ее самопознания. Возможность введения аппарата самопознания основана на двойственности функций внутреннего пространства мысли: творческой, созидательной – и наблюдающей, рефлексирующей. Наблюдающая себя мысль неизбежно создает систему инструментов самоописания и самоанализа, отражающих и фиксирующих феномен ее двуединого бытия. В результате формируется парный терминологический аппарат. В нем каждый термин двуедин: он – термин-дуплет, означающий способ творческого бытия мысли и способ ее наблюдения.
Основу системы парных терминов составляет "интонаре – мыслить". Содержание этой фундаментальной связки раскрывается триадой дуплетов: "тон-мыслетело", "интонирование – мыслетворение", "интонация – мыслеформа".

§ 4. Принцип строения парного аппарата
Принцип строения парного аппарата определяет исходный термин интонаре. В своем строении термин дискретен и целостен одновременно. Его дискретность выражается триадой составляющих ин-тон-ар(е), содержащей код бытия разумной жизни мысли, а целостность – слиянием составляющих кода в глагол интонаре, обнаруживающий принцип вечной сказуемости деятельной мысли.
Триада кода ин-тон-ар(е) составляет универсальный цикл, заключающий в себе объем значений всекосмического бытия мысли. В нем целеполагающий ход предвечной энергии, обозначенной слогом "ИН", проявляется в конечных формах своего присутствия, в свою очередь обозначенных элементами "тон" и "ар(е)".
Кругооборот духовной энергии показывает, что бытие мысли и континуально, и дискретно. Непрерывность кругооборота обеспечивает движение сокрытой энергии, обнаруживающей
себя в формах творчества мысли.
Возникает двуединый ряд терминов, точно выражающих равноправную взаимосвязь наблюдающей и творящей мысли, ряд, в котором интонационный термин означает способ бытия мысли, а термин, означающий бытие мысли, – форму ее бытия. Двуединые парные термины, объединяющие в себе означаемое и означающее, отражают целостную природу бытия мысли, осознающей свою включенность в мыслимое бытие мироздания:
– фундаментальный принцип творчества мысли интонаре характеризует фундаментальный принцип деятельности мысли – мыслить;
– форма конечного бытия всекосмической энергии "ин" предстает конечной формой бытия разумной жизни, мыслящее тело – мыслетело души и, вместе с тем, инструмент ее деятельности – мысль, на что указывает термин тон.

Инструментальные возможности парного/двуединого терминологического аппарата связаны с логикой телесно-духовного единства бытия мысли. Обозначенные им этапы мыследеятельности, в
которых континуально-дискретное единство обнаруживает себя как явленная форма сокрытой энергии мысли, позволит теперь рассмотреть единство явленного и сокрытого как единство телесного и духовного, где телесная форма исполнена духовной энергии. А это, свою очередь настроит нас на продвижение ко внутреннему телесному пространству – месту творчества мысли,
месту мыслетворения.
Вернемся снова к коду термина интонаре, но теперь с точки зрения его фонетической организации.

Фонетическая формула интонаре
Триада слогов ин-тон-ар(е) своим фонетическим строем указывает на соответствие кругооборота всекосмической энергии "ИН" акту телесного дыхания. Ведь процесс дыхания содержит ход духовной энергии мысли, который определяется и организуется формой тела.
Соответствие между фонетической организацией формулы и процессом вдоха-выдоха заключается в чередованиях гласного и согласного, где гласный – знак линии бесконечного, а согласный – знак конечного места при- и пребывания бесконечного. Место вос-приятия "ин" ("ин" значит "в") энергии вдоха, извне в глубину, обозначено сочетанием "и" с назальным "н", а выдоха –
из глубины вовне – взрывным, дентальным "т", возвращающим в бесконечность гласный "о" и оставляющим при этом "н" в телесной глубине. Таким образом, в многомерном чередовании "т-о-
н" прослеживается линия натяжения между телесными пунктами вдоха и выдоха – "т" и "н". Термин тон самым естественным образом связывает это напряжение с телесно-духовным напряжением.
Заключительный слог термина "АР" обнаруживает энергию мысли, прошедшей путь работы в телесно-духовном пространстве, подтверждает жизненную актуальность ее энергии резко
энергичным ротовым "Р".
Таким образом, термин интонаре именует внешний лик духовно-телесного единства бытия мысли. Своим двуединством этот термин фиксирует космическое место встречи духовного и телесного и представляет собой, можно сказать, фонетическую формулу непрерывной деятельности мысли как непрерывного процесса мышления.
Фонетический конструкт интонаре обнаруживает свой концептуальный аналог в русском глаголе "про-из-нос-ить". В его основе – "произнос-" – живет греческое "про", означающее, как
известно, нечто идущее впереди, перед всем; выполняющее функцию "ин" латинского инфинитива – "из" (сокрытая энергия, находящаяся "в" и исходящая "из"). Префикс "из" предполагает наличие телесного места, откуда исходит несение-напряжение. Само напряжение именуется глаголом внутри глагола – "НОСить" в "произносить". Здесь мы находим указание на телесное место жизненно необходимого "вдоха-выдоха": "НОСения – НЕСения" (этимологически "нос", "носить", "несение" родственны). Суффикс "ить" завершает логику ведения изначального "про" явлением "ПРОизнесенного вовне.
Устойчивость концепта двуединого духовно-телесного лика природы бытия мысли подтверждает, в свою очередь, внутреннюю логику двуединого "интонаре – мыслить".
Таким образом, "интонаре – мыслить" охватывает универсальный цикл целостной полифонии бытия мысли. Этот термин очерчивает непрерывное движение энергетической субстанции мысли, деятельность которой происходит в ее континуально- дискретном единстве – континуальной протяженности и напряженной пульсации на этапах дискретного бытия. В этой непрерывности континуум духовен, а дискретность предстает единой духовно-телесной формой.
Наблюдение над универсальным способом бытия мысли в масштабе универсальной мыследеятельности позволяет подойти к рассмотрению способа самого мыслетворения. Для этого необходимо ясно представить внутреннее мыслительное пространство, телесное пространство формы мыслящего тела – мыслетела.
Этап осознания глубинной природы мыслетела в его телесно-духовной организации – нераздельной материально-энергетической сущности – раскрывается триадой двуединых терминов "тон-мыслетело", "интонатио-мыслетворение", "интонация-мыслеформа".
Логика организации парного терминологического аппарата показала, что двуединство, лежащее в его основании, неизбежно, как неизбежно функциональное двуединство мысли ("неизбежность мысли" – Мамардашвили). Именно этим определяется амбивалентность ее бытия: мысль познает и познаваема, творит и творима. Она – инструмент постижения и творения, но она постигаема и
творима. В едином парном термине, обозначающем способ бытия мысли и форму ее бытия, один термин через другой схватывает двуединство природы бытия мысли. В этой одновременности мысль узнает себя в себе, так как она "самое само" (Лосев): означающее "само" есть мысль, и означаемое "самое" – мысль, но в ее бытии. Парный терминологический аппарат способствует раскрытию онтологической "сопричастности" (Хайдеггер) бытия и мысли.

Тон – мыслетело

Не имеющее тяжести относится
к геометрическому телу, а имеющее –
к физическому.
Аристотель

Понимание значимости термина тон в единой интонологии складывается из его отношения к мыслящему телу (мыслетелу).
Термин тон в своем акустико-математическом и телесном единстве может означать напряженность не только бесконечного, но и конечного мыслящего тела: напряженное "Все" макрокосма – энергетическое тело разумной жизни бесконечного, в котором живет микрокосм конечного тела. Тогда тон, означающий напряжение, измеряет живое разумное вещество, носитель которого – конечное тело, в том числе тело человека. В нем разумное вещество – "тело без тела" – пронизывает геометрию физического тела, напряженность которого осуществляет жизнь мыслящего тела, т.е. реализует сокрытую энергию мыслетела.
Принцип включения мыслетела человека в мыслимое бытие Универсума – в среду разумной жизни мироздания – объясняет фонетическое сложение термина-концепта тон. Универсальность
его фонетического сложения обусловлена универсальной структурой космоса мыслетела человека. Отраженная в трехзвучии т-о-н ("тн", а между – переменные гласные о, а, е и др.), эта структура сформирована в результате усилия мысли, внутреннего сосредоточения (лат. contentia) в пространстве мыслетела.
Основу жизни мыслетела составляет процесс дыхания – "вдох-выдох" мыслетела. "Вдох-выдох" очерчивает напряженный континуум конечного мыслетела и бесконечного бытия мироздания.
В этом со-бытии безмолвно напряженный "вдох" единит энергию разумной жизни большого и малого космоса, а "выдох" молвит, отпускает напряжение через [т-о-н]. Волна вдоха на этом пути
непрерывна и безмолвна, а волна выдоха озвучена и расчленена.
Вдох энергии бесконечности единит энергию космоса и микрокосма тела, образуя напряженный энергетический континуум. Его натяженность осуществляет мускульное усилие (гр. tenon) тела. Это усилие о-формляется на выходе как [о] и при про-изнесении (лат. intonatio) возвращает в бесконечность "о"-глашенную энергию фонемой [т]. Рождающее усилие [т] преодолевает границы тела, а заключающее выдох [н] возвращает, "оттягивая", звучание в тело. Ход от направленного из тела [т] и возвращение в тело звучанием [н] говорят о конечности тела, проявляя сокрытую энергию мыслимого бытия в пространстве духовного микрокосма мыслетела души, а в нем и мысли как инструмента души.
Сущность феномена "вдох-выдох" составляет непрерывное напряжение "из" и "в" – разнонаправленность духовного движения (гр. рalinТonos), которую и заключает в себе значение термина тон. Мысль проследила путь напряжения бытия своего тела и точно отразила этот процесс в имени понятия тон.
Полнозвучие [т-о-н] характеризует автономность конечного мыслетела в пространстве бесконечного: границы озвучивает интервал [тн]. Вместе с тем термин указывает на связь конечного с бесконечным, о чем гласит [o], заключенное в интервале [тн]. Поэтому тон именует феномен бесконечно конечного в его единстве: с одной стороны, как фрагмент в целом – конечное тело, а с другой – как целое во фрагменте (Х.У. Бальтазар), бесконечное в конечном теле.
Перекрестие мыслимой ткани бытия космоса и мыслетела отражает сочетание фонем [т-о-н]. Напряженно-натяженный интервал [тн] очерчивает телесную вертикаль между органами
говорения и дыхания, озвучивая рождающий низ говорения фонемой [т], а небо дыхания – фонемой [н]⁵³. Вертикаль от [т] до [н] пересекает горизонталь пластического течения выдоха – [о] – в бесконечность; [о] снимает сверхнапряженность диссонанса [тн], разделяя и разрешая его в бесконечность.
Однако бесконечное сквозь призму [о] охватывает по отдельности и [т], и [н], образуя слоги [он] и [то]; [он] характеризует слияние мыслимого бытия универсума и тела, давая имя категории бытия – OН (гр. on). В свою очередь, [о], несомое [т], образует слог [то] – указующее и конкретное "ЭТО". Сочетание to и on дает, как известно, to on, сущее (гр. to on). Тон естественно озвучил мыслимое бытие тела. Про-изнесение тона заставляет слушать бытие, человек слышит его много веков. Тон показывает, что тело мыслит тем, в чем существует, – энергией мыслимого бытия.
Так постигающая мысль создала термин из самой себя для наблюдения самое себя и себя в мире.
Характеристика термина тон и выявление его гносеологических возможностей и онтологической значимости позволяют мысли постичь природу своей субстанции, свое место в контексте мыслимого бытия Универсума – формой мыслетела.
Теперь необходимо обратиться к самому мыслетелу, к технике его становления и становления мысли в пределах мыслетела, т.е. технике фундаментальной процедуры интонаре. Ее объясняет
второй термин триады – intonatio (произнесение).

Intonatio – произнесение как становление

С гордостью толкуем мы об
открытой нами силе тяготения; но в
сей силе мы открыли одну только
мертвую сторону – падение; другая
же действующая сторона сей силы,
та, которая содействует к образова-
нию тела, нами забыта.
В.Ф. Одоевский. "Русские ночи"

Intonatio – произнесение – объясняет процедуру становления бытия мысли, технику интонаре: обращение сокрытой энергии мысли очевидной, материальной формой постигаемого объекта. В этом постижении мысль входит в со-бытие с объектом познания, в котором она исследует объект и себя в нем одновременно: "мыслимое и постигаемое суть одно" – формы разумной жизни. Наблюдение предполагает становление как непрерывную связь мыслимого бытия бесконечного универсума и его фрагмента – бытия мысли. В основе же лежит конечная форма разумной жизни универсума – мыслетело.
Концепт IN (гр. on) означает бытие как мыслимое бытие универсума, среда которого исполнена потенциальных сил разумной жизни. Субстанция мыслимого бытия – живое разумное вещество, пластика энергии которого бесконечна и вечна. Она невесома, напряжена, невидима, безмолвна и бесформенна. Это "среда чистой интенсивности" (Делез, Гваттари) мыслимого бытия, которая находится в постоянном процессе становления – обращения своей энергии конечной формой разумной жизни. В этой интенсивной среде сущность мыслимого опредмечивает свое целеполагание.
Явленная конечная форма уникальна. Ее уникальность обусловлена жизненной средой становления, средой разумных форм, а ее разумная деятельность – возможностями данной формы, которую направляет энергия мысли. Напряженная ткань мыслимого бытия, ставшая конечной формой, составляет завершенное единое тело конечной разумной формы – мыслящее тело, мыслетело.
Мыслетело, в котором мыслимое бытие вечности обрело материально-энергетическое единство, предстает единством пространства и времени. В этом единстве энергия мыслимого созидает собою пространство напряженной формы, где энергия мысли мыслит во времени, разворачивая смыслы своего существования данной формой.
Таким образом, мыслетело, носитель фрагмента мыслимого бытия, в каждой данной среде обитания представляет собой инструмент разумной жизни всекосмического творчества.
В контексте такого рассуждения "произносить" обозначает становление мыслимого бытия "ин" ("он"), становление напряженного тела материальной формы, конечного тела разумной жизни
мыслетела, степень напряжения которого фиксирует термин тон.
Этот шаг – "произносить" – является единицей мыслимого бытия, его бесконечного целеполагающего движения. Он закономерен "как для насекомого, так и для звезды", в том числе и для мыслетела человека: отличны только формы – результаты становления мыслимого бытия.
В целях наблюдения процедуры становления необходимо перейти от общей закономерности становления мыслимого бытия к феномену мыслетела, в котором мыслимое бытие становится бытием мысли данной конечной формы.

* * *

...Преодоление... открывает путь
в сверхтелесный континуум, называе-
мый "становлением".
В. Подорога

Включенность конечной формы бытия мысли в континуум непрерывности мыслимого следует ритму жизни. Этот ритм создает энергетическое "натяжение" от бесконечного к конечному и
обратно. В этом натяжении сокрытая сила энергетики мыслимого преодолевает инерцию материальной плоти, создавая ритм энергетического тяготения. В нем чередуются "вдох" получения энергии и "выдох" – касание языком неба навстречу "вдоху", другим формам жизни. Ритмический круг "вдох-выдох" снова отсылает нас к фонетическому сложению концепта тон, о котором шла речь ранее.
Ритм жизни мыслетела обнаруживает устойчивое неравновесие: устойчивость структуры тела и неравновесие в нем вещества мысли, ее энергетики. Подвижная невесомость мысли, ее скольжение, полетность – стремление к познанию других форм жизни – неминуемо ведет к преодолению телесных границ данной формы, за которыми мысль обретает новые формы своего бытия. Это вечное движение и есть вечное становление, для понимания техники которого необходимо обратиться к топологии мыслетела.
Топос мыслетела определяется прежде всего отношением в нем внутреннего и внешнего. Мыслетело завершено и разомкнуто одновременно. В пространстве мыслетела мыслимое бытие как бы "ввернуто" его формой внутрь и одновременно разомкнуто этой же формой вовне – в единое пространство мыслимого бытия. Завершенность мыслетела обеспечивает уникальность данной формы разумной жизни, а разомкнутость – возможность жизни этой формы в едином поле конечных форм разумной жизни. Завершенность и разомкнутость осуществляют непрерывную связь, континуум которой простирается от глубинного бытия мысли мыслетела до мыслимого бытия универсума.
У истоков этой непрерывной связи стоят органы поверхности мыслетела – органы чувств, "телерецепторы" (Бернштейн). Именно этими органами восприятия глубинное мыслетела начинает мыслительную работу: работу осязания, видения и слушания мира. Они же, орудия поверхности мыслящего, направляют свое чувственное познание мира вглубь, где происходит осмысление, и затем снова функционируют на поверхности. Теперь они выполняют иные функции: транслируют результат осмысления для передачи смысла в коллективное сознание – человека и природы.
Таким образом, сама процедура становления-произнесения происходит внутри мыслетела. Этот процесс постижения сокрыт, он находится на этапе "между": между началом чувственного познания, как уже сказано, на поверхности тела и формой его выражения на этой же поверхности.
Внутреннее мыслетело – лаборатория мысли. И эта глубинная лаборатория тела так же трудно поддается наблюдению, как и пространство мыслимого бытия космоса, обнаруживающее себя в своих звездных формах. Должно быть, и там есть "внутреннее" далекой от нас поверхности тела разумной жизни. Внутренняя топология мыслетела исполнена многоуровне вой полифонии. Ее объединяет процесс, в котором энергия мысли живет слитно и раздельно: слитность – напряженность каждой клетки и всей мускулатуры (гр. tenon) тела, а раздельность – этап пересечения этой энергией конфигураций телесного. Энергия сама есть напряженное тело, но только "тело без органов" (Делез, Гваттари); благодаря этому телу душа живет и разумеет, а мысль осуществляет разумную деятельность. Можно сказать, что общее облако сокрытого бытия мысли, незримо напрягающее геометрию всей формы тела, и есть интенсивная нераздельная среда, вещество которой пролагает телесный путь мысли в космосе мыслетела. Душа мыслит мыслью, а мысль мыслит телом, транспонируя изнутри вовне вибрации души.
Таким образом, мыслетело как напряженное пространство единого духовно-телесного единства создает единый орган разумной деятельности. В нем душа задает целеполагание, а телесная форма задает границы целеполагания.
Однако сам нерв становления определяется фактурой напряжения внутренней ткани мыслетела. Внутренняя сторона телесной формы тела (мыслетело) обнажена и потому сверхчувственна и сверхнапряжена. В этой "жизненной середине" (Плеснер) выплавляется форма разумной жизни мысли. Сюда, в это пространство, "прорастают" извне органы поверхности, сообщают глубине осязаемое, слышимое, зримое. Благодаря телеинформации (поступающей от телерецепторов
тела) мыслепространство внутреннего представляет собой виртуальный аналог картины мира в микромасштабе. Воображаемый, реально-нереальный, безмолвный мир погружен в невесомое и тоже безмолвное, но реально напряженное разумной формы – бытие мысли мыслетела. В этом глубинном пространстве происходит парадоксальное со-бытие реально мыслящей мысли и виртуально присутствующего объекта постижения, находящегося в реальном мире за границами
тела.
Со-бытие проистекает в сжатом пространственно-временном режиме виртуальной картины мира. В ней мысль помещает свою невесомую энергию в невесомую форму виртуального объекта и, очерчивая ею геометрию этой формы, снимает слепок-проект. Процедура становления мысли – обращение энергии мысли формой постигаемого объекта – напоминает химическую реакцию⁵⁴. Энергия мысли разряжается явленной формой, которую мысль фактически берет на себя. Познавая эту форму, мысль ее присваивает и становится (является) ею. Таким образом, мысль одновременно оплодотворяет постигаемое и вынашивает постигнутое: создает предшественницу
очевидной и реальной мыслеформы, предстающей затем на поверхности тела. А далее мысль продолжает свое движение и, освобождая себя из телесных рамок – лона рождения, несет сформированное напряжение на поверхность, обретая в процессе этого перехода реальное тело проекта – материально выраженную мыслеформу. На поверхности тела мыслеформа-проект обращает свое безмолвие звучанием слова, невесомость – полетом телесного жеста, слова, музыкального мотива. Тогда сокрытая вибрация предстает визуальным жестом мыслящей души.
Невидимая мысль творит форму, пространство которой переживается во времени. Можно сказать, что время-мысль "летит" видимой пространственно-временной формой своего произнесения.
Расположение энергии мысли в пространстве обмысливаемого объекта – этап чувственного со-знания мыслетела и объекта. Он включает в себя драматический поиск идентификации мысли с объектом – нахождение явленной формы осознанного.
Разряжение-разрешение напряжения энергии материальной формой создает пространственно-временное единство. В этом процессе обращения невидимой и безмолвной энергии мысли видимой и звучащей формой энергия мысли о-временяется границами обретенной формы, а сама форма обретает длительность, которой вибрирует энергия души-мысли.
Такова процедура сознательного включения мыслетела в пространство разумной жизни, на которую указывает in-ton-ar(e) и описывает intonatio: ход сокрытой энергии "in" в "ton" и выход из него произнесенной мыслеформой.

Интонация – мыслеформа

Силовые токи мыслимого... не
останавливают движение мысли,
напротив, дают ей возможность
являть свои значения в разнообразных
языковых конфигурациях...
П.А. Флоренский

Интонация (лат. intonatum – "произнесенное") – заключительный этап интонаре, где интонаре как способ бытия мысли предстает в результатах своего становления – в мыслеформе. На этом этапе интонируемая мысль обретает в мыслеформе устойчивую, завершенную форму бытия. Способ бытия мыслеформы определяет звучащая либо визуальная форма ее представления – интонация. Таким образом, интонация, определяя способ бытия мыслеформы, становится носителем и транслятором содержания – смысла и значения, заключенного в мыслеформе.
На этапе мыслеформы единство и различие энергии мысли и интонации можно описать как тождественное различие интонируемой мысли. Речь идет о тождественности невидимой формы
энергии мысли и материальной – явленной – формы, ее представляющей; иными словами, о тождественности невидимой мыслеформы и явленной ее ипостаси – интонации. Интонирование-
произнесение ставшего – "видимое невидимого" мыслеформы – и есть интонация. Закрепляя форму бытия мысли как бытия осознанного, интонация начинает жить в сфере коллективного сознания – в пространстве мыслимого бытия человечества. Здесь мысль коллективная, встречаясь с авторской мыслью, интерпретирует добытые смыслы, а интонация становится объектом-носителем смыслов.
В чем же состоит переход интонации в сферу коллективного сознания, какова логика этого перехода и каковы его основания?
Творит мыслеформу, еще раз подчеркну, мысль всем телом – мыслетелом. Его пространство – пространство явления мыслеформ, содержащих смысл, порождение которых осуществляет
неявленная сторона мыслетела – энергия мысли. Это значит, что мыслящее тело, завершив цикл становления (интонаре), формирует мысль изнутри вовне: туда, где возможно считывание смысла и значения телесного жеста (пантомимика / звучание). В пространстве телесно представленной мыслеформы всегда пульсирует одновременность материально-энергетического, актуализируя
энергию – жизнь смысла.
Интонация как инструмент познания мысли описывает формы ее бытия, а как объект познания является носителем свойств напряженного хода мысли, передающей добытый мыслящей душой смысл. Это и есть "обоюдо-совокупная" (Лосев) сопряженность, которая характеризует способ жизни "интонируемой мысли" (Асафьев).
Мыслеформа – "переживаемая очевидность" (Деррида) – интонирует смысл во всем пространственно-временном единстве мысли, охватывающем и геометрию ее движения (мелодия мысли), и степень напряжения, и темпоральность, и динамику.
Интонация как инструмент познания мысли, как уже сказано выше, являет формы ее бытия, а как объект автономного существования носителя свойств мысли транслирует и сохраняет рожденные мыслетелом человека мыслеформы. Рождение мыслеформ (интонаций, представляющих их в пространстве мыслетела) – не бесконечный процесс. Физические возможности мыслетела, его внутренняя и внешняя телесная архитектоника регламентируют способы обмысливания, а следовательно, и формы интонирования окружающего мира. Возможности зрения, слуха, осязания, передвижения заданы на уровне вида и потому обусловливают способы интонирования мысли. Эти способы универсальны для человеческого вида – его мыслетела, ограничены в контексте форм окружающего мира. Физическая заданность, ограничивающая и сдерживающая работу мысли, обусловила лаконичный базовый набор универсальных мыслеформ (интонаций). Их представляют интонационные универсалии: повествование (описание объекта и его свойств); вопрошение⁵⁵ (поиск правильного решения проблемы); восклицание (утверждение найденного решения проблемы).
Интонационная универсалия, сохраняя устойчивое состояние мыслеформы, варьирует эту устойчивость – повторяя и не повторяя ее одновременно. При этом смысл, заключенный в мыслеформе, оказываясь в разных мыслительных контекстах, получает творческую жизнь: он каждый раз переоткрывается познающей мыслью, которая подтверждает вечность его бытия при всем многообразии варьирования.
Однако мыслеформа-интонация – результат всего процесса мыслетворения. И потому вечная устойчивость интонируемой мыслеформы – интонационной универсалии – и ее вечная гибкость обусловлены одними и теми же составляющими любого этапа бытия мысли. Триада оснований мыслеформы такова: всекосмическая энергия "ин", сокрытая в мыслеформе; мыслетело, которое вписало себя в фигуру мыслеформы (любая звучащая или визуальная телесная артикуляция), осуществляющей полет энергии "ин"; семя смысла, заключенное в мыслеформе. Открывая себя в со-бытии с другой мыслью, семя смысла прорастает сквозь толщу слоев культуры, рождая древо жизни смысла и его ветвей – вариантов⁵⁶.
Именно эту закономерность жизни мысли показала нам форма концепта – слоги ин-тон-ар(е). Каждый из них протягивает ветвь смыслообразования в будущее, сохраняя архетип смысла. Так, концепт "ин" сохраняет себя на линии от божественно небесного "ан" древних до божественного вестника "ан"-гела философского понятия "он"-тология, а концепт "тн" – от термина тон до "тан"го-рецептора (понятие в физиологии). "Ин" и "тн", входя в единство, порождают понятия "ин"-"тен"-сивность, "ин"-"тен"-цию. Наконец, концепт "ра" дает культуре "ра"-зум, "ра"-цио, "ре"-флекс. Триединство концептов интонирует уникальный термин – фундаментальный принцип разумной жизни мысли, имя которому "ин"-"тон"- "ар"(е).
Итак, система интонационных универсалий "держит" форму коллективного сознательного, напряженная о-формленность которой находится в постоянном обновлении – вечным и сокрытым "ин".
Таким образом, интонация – произнесенное (intonatum) – представляет "вечное теперь" коллективного сознания. Она – носитель памяти человеческой формы разумного бытия. Система универсалий (можно сказать, фундаменталий) осуществляет связь и единство сознания цивилизаций, эпох, стилей, жанров, а их нескончаемое варьирование создает полистилизм и полифонизм представлений на основе неизменных форм вечно творческой мысли.
Таковы теоретические положения о том, как мысль "мыслит мысль", как говорили философы древнего Китая, или как происходит "мышление мышления" (Аристотель), но также и о том,
как мысль создала инструмент интонаре, дабы мыслить самое себя, и, наконец, о том как это наследие интегрирует теория интонаре.
Единая интонология, возвращая, развивая и интегрируя в современную теорию основания этой области знания, способствует возрождению целостного философского взгляда. Он предполагает создание единого языка для описания бытия мысли – метаязыка мысли человека, включенного в ансамбль мыслимого бытия универсума. И если в пространстве этой интегративной дисциплины язык бытия мысли о бытии мысли будет формироваться далее, расширяя и совершенствуя положения единой интонологии, то, может быть, снова появится возможность изучать "все как одно" (Гераклит): "ВСЕ" "интонируется далеким и невидимым Композитором" "как ОДНО" и "закономерно как для насекомого, так и для звезды" (Эйнштейн).

Примечания

¹ Ronald W. Clark. Einstein: The Life and Times. P. 422.
² От фр. motiver – "обусловливать", от лат. movere – двигаться.
³ Feuling D. Hauptfragen der Metaphysik. Salzburg, 1949. S. 152.
⁴ Большая энциклопедия в 62-х тт. Том 31. М., 2006. С. 195.
⁵ Единая интонология понимает интонацию как результат мыслетворения и потому обозначает как произнесенное (лат. intonatum).
⁶ Имеются в виду уже цитированные ранее работы Ф. Дельсарта и кн. С. Волконского "Выразительный человек. Сценическое воспитание жеста (по Дельсарту)".
⁷ Волконский С. Выразительный человек. Сценическое воспитание жеста (по Дельсарту). СПб., 1913.
⁸ Там же. С. 159.
⁹ Волконский С. Указ. соч. С. 159.
¹⁰ Там же. С. 136.
¹¹ Крэг Э.Г. Искусство театра. СПб., 1912. С. 39.
¹² Льюис Дж. Актеры и сценическое искусство. Цит. по: Сережников В.К. Музыка слова. Петроград, 1923. С. 9.
¹³ Арто А. Театр жестокости. Цит. по: Деррида Ж. Письмо и различие. СПб., 2000. С. 303.
¹⁴ Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 554.
¹⁵ Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 196.
¹⁶ Шишкина-Ярмоленко Л.С. Язык и познание. Опыт лингвистической антропологии. СПб., 2004. С. 16, 17.
¹⁷ Кантер Л.А. Системный анализ речевой интонации. М. 1988. С. 91.
¹⁸ Берзин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание. М., 1979. С. 365.
¹⁹ См.: Съедин В.Н. Принципиальное обоснование возможности объективизировать речемышление // Шишкина-Ярмоленко Л.С. Указ. соч. С. 210-211.
²⁰ Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс. Книга вторая. Интонация // Асафьев Б.В. Избранные труды: В 5 т. Т. 5. М., 1957. С. 181.
²¹ Яворский Б.Л. Воспоминания, статьи и письма. Т. 1. М., 1964. С. 213.
²² Асафьев Б.В. Указ. соч. С. 202.
²³ Там же. С. 275.
²⁴ Там же. С. 275.
²⁵ Там же. С. 164.
²⁶ Там же. С. 257.
²⁷ Там же. С. 167.
²⁸ Асафьев Б.В. Указ. соч. С. 168.
²⁹ Там же.
³⁰ Там же. С. 257.
³¹ Асафьев Б.В. Указ. соч. С. 163.
³² Там же. С. 175.
³³ Яворский Б.Л. См.: И. Сац. Неоценимый вклад в музыкально-теоретическую и историческую науку // Яворский Б.Л. Избранные труды. Т. 2. М., 1987. С. 17.
³⁴ Асафьев Б.В. Указ. соч. С. 170.
³⁵ Там же. С. 236.
³⁶ Яворский Б.Л. См.: И. Сац. Указ. соч. С. 18.
³⁷ Яворский Б.Л. Цит. по: Грубер Р. О "формальном методе" в музыковедении // De musica. Вып. III. П., 1927. С. 48.
³⁸ Асафьев Б.В. См.: Яворский Б.Л. Указ. изд. С. 406.
³⁹ Асафьев Б.В. Указ. соч. С. 163.
⁴⁰ Старчеус М.С. Слух музыканта. М., 2003. С. 521.
⁴¹ Курт Э. Основы линеарного контрапункта. Мелодическая полифония Баха. М., 1931. С. 35-36.
⁴² Раннее античное музыкознание и его связь с философской мыслью освещается сегодня в работах: Герцман Е.В., ряд работ , в т.ч.: Пифагорейское музыкознание. СПб., 2003; Цыпин В.Г. Аристоксен. М., 1998.
⁴³ Радионова Т.Я. Интонация как категория эстетики. (Автореферат дисс. на соискание уч. ст. канд. философ. н. Трагическое и его художественное воплощение. М., 1979.
⁴⁴ См. об этом более подробно в моей работе во второй тетради настоящего сборника ("Интонация и ее общеэстетическое значение", с. 111-127).
⁴⁵ См.: Радионова Т.Я. Внутренняя организация трагедийного произведения // Эстетические очерки. Вып. 4. Московская дважды ордена Ленина консерватория им. П.И. Чайковского. М., 1977. С. 191.
⁴⁶ Так как терминологическая преемственность современной интонологии и праинтонологии опирается на концепт тон (tonos), данная теория именуется интонологической, а результаты ее междисциплинарной интеграции, еще раз это подчеркнем, получили имя "единая интонология".
⁴⁷ Восстановлению этой линии способствует открытие А.Ф. Лосевым фундаментального значения термина tonos в античной мысли. См. об этом в обзоре конференции "А.Ф. Лосев и проблемы единой интонологии" в седьмой тетради данного сборника.
⁴⁸ Подробное описание состава категории см. в моей работе "Театр мысли древних. Египет (опыт интонологического анализа)" в настоящем сборнике (с. 131-148).
⁴⁹ Содержание концепта IN, в котором сочетается гласный бесконечности "i" ("о", "а", "е") с глубинно-напряженным назальным N, восходит к древним обозначениям неба как всекосмического разума. Например, у шумеров бог неба носил имя Ан; в Ветхом Завете египетский город Гелиополь, в котором сформировалась доктрина о сотворении мира, называется On; то же сочетание гласной и концепта N содержит категория бытие ("бытие" по-гречески, как известно, on).
⁵⁰ Египетский пракорень mn Амона – "сокрытый", "истинный" – обнаруживается в древнееврейском в значении "истинный", "надежный", в латинском – "истинный", "верный". Этот же корень послужил основанием славянскому mon в значении "муж", "человек", "мысль" (Селищев Л.М. Славянское языкознание. Том I. М., 1941. С. 12). Интересно, что латинский язык сохранил пракорень mn в слове mens, что значит "ум", "душа", "сердце" (Петрученко О. Латинско-русский словарь. М., 1994. С. 385). Концепт "мн" лежит и в основании категории монада, которую ввел Пифагор после многолетнего пребывания и обучения в Египте (см. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. М., 1997. С. 224).
⁵¹ На согласный звук [r] обращают внимание Фабр д'Оливэ и Флоренский. Они оценивают свойство этого согласного как "первобытный знак учащательный, образ возобновления" (Фабр д'Оливэ, цит. по: Флоренский П.А. Имена. М., 1993. С. 18.). Ср. также: корень *er-: *or-: *r- – "приходить в движение", "находиться в движении", "стремиться", "подниматься" (Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1999).
⁵² Первоисточник – греч. energeia "действие", "деятельность", "активность", "сила", "мощь", "сила в действии" с приставкой en- со знач. "в", "внутри" и "обладание каким-л. признаком" (Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 2. М., 1999. С. 448).
⁵³ Касание языком неба.
⁵⁴ Неудивительно, что термин тон, обозначающий напряженное тело, так напоминает название алхимической печи (атанор), в которой происходили химические опыты, связанные с поиском вечной жизни. См. о термине "атанор": Кульский А.Л. На перекрестках Вселенной. Донецк, 1997. С. 172.
⁵⁵ Именно вопрошение, а не вопрошание. Фигуру мыслеформы вопрошения содержит обращение человека к высоким инстанциям его бытия.
⁵⁶ Не это ли бытие разумного существа показывают древние изображения – квази-сфинксы, у которых тело животного, крылья птицы и лик человека?