Оксана Яблонская

Маленькие руки
Тема с вариациями

Друзья

Интересно, что по-английски, по крайней мере, в Америке, слова "friend of mine" означают чаще всего хорошего или просто знакомого. Часто, переехав на жительство в другую страну, люди получают "друзей поневоле", именно "friends of mine", с которыми они обычно связаны по делам и общаются просто, чтобы иметь кого-то рядом.
По-русски же "друг" – это близкий человек, с которым ты делишь свои радости, еще чаще горести, заботы, ждешь советов, независимо от того, будешь ли им следовать или нет. Ларошфуко заметил, что как ни редка настоящая любовь, настоящая дружба встречается еще реже, и он, конечно же, прав. Мои настоящие подруги – Таня Блинова и Марина Чернова.
С Таней Блиновой мы познакомились на шефском концерте от Министерства культуры – она там работала. Таня окончила университет по новейшей истории Италии, прекрасно говорила по-итальянски. У нее были колоссальные лингвистические способности. И во время подготовки к конкурсу Чайковского, помню, она с легкостью отвечала на международные телеграммы на самых разных языках. Таня была первым человеком, которому я рассказала о своем решении уехать из страны. По тем временам это означало доверить человеку свою судьбу. И я не ошиблась. Ответ Тани был характерен:
– А я как раз хотела тебя спросить, чего это ты не уезжаешь?
Таня с сыном Максимом уехали из СССР вскоре после моего переезда в Германию. Мы с моим вторым мужем, Йоргом, встречали их в Риме. Таня решила ехать в Канаду и обосновалась в Торонто. Когда я ездила в Ири, в Пенсильвании, где давала мастер-классы, Таня всегда приезжала ко мне, хотя бы на пару дней – благо это недалеко.
Марина Чернова – другая моя ближайшая подруга на протяжении сорока, а то и больше, может быть, сорока пяти лет. Марина – это друг, самый преданный, одна из немногих, кто всегда говорит мне правду.  Хотя она и инженер по образованию, Марина любит музыку и хорошо знает музыку, никогда не пропускала ни одного значительного концерта, театральной постановки, выставки. Первый вопрос, когда я приезжаю в Россию: в театр пойдешь? Конечно, она знает, что я обожаю театр.
Муж Марины, Боря Неклюдов, – замечательный художник. Он всегда разный, искренний, необыкновенно чистый, одержимый искусством человек. У меня и у Димы есть много его картин, это большая радость для нас. Вся Маринина семья и подруги, особенно Лида, – близкие мне люди. Мне ее всегда недостает, но мы часто и подолгу говорим по телефону, и я всегда счастлива ее видеть. Однажды я позвонила ей из Японии, не застала дома. Борис, ее муж, потом ей рассказывал, что, мол, звонила Оксана из Японии.
– Что-то случилось?
– Да нет, все в порядке.
– А что сказала?
– Да ничего особенного: спрашивала, который час.
Вспоминая немногочисленных друзей в период перед отъездом из СССР, нельзя не вспомнить о Маше Гордон. Я познакомилась с ней через Эллу Бракер, скрипачку из оркестра Большого театра. Элла тогда тоже ожидала разрешения на выезд, а я уже была в "глубоком отказе", и как-то мы вместе зашли к Маше, она тогда жила на Никитском бульваре в коммунальной квартире. В то время Маша пела еврейские песни, записала пластинку с Ашкенази. Раньше она много пела на радио, во время войны – на фронте.
Маша первой пришла к нам, когда мамы не стало. Она единственная, не считая моих подруг Тани и Марины, кто поддержал нас, помог своим оптимизмом. Папа тогда все время сидел неподвижно в углу на стуле. Она вытаскивала папу из дома, говорила с ним, и он постепенно возвращался к жизни. Позже, намного позже, в Америке, она стала папиной женой.
Маша дала мне молитвенник, который я читала каждый день. Она нашла учителя для Димы – Буравского, изумительного виолончелиста, который увидел у Димы большой талант и с энтузиазмом занимался с ним. Прежний Димин учитель практически отказал ему в уроках, ведь мы же были "предателями Родины".
Мне Маша нашла частную ученицу. В то время это было геройство, даже Анаида не перезванивала после моей просьбы найти кого-то в ученики. Это было нужно не только из-за денег. Впрочем, денег не было вообще. Мы жили на одолженные деньги, одолженные где-то, кем-то, как-то, под проценты, которые я потом отдавала в Америке десять лет. Но гораздо важнее, что уроки были поводом выходить из дома, как-то приводить себя в порядок, жить относительно нормальной жизнью.
Я никогда не забуду поддержку Маши в эти дни. Сейчас она тяжело болеет, но никогда не жалуется. Живет одна в очень хорошей квартирке с чудесным фото папы на самом видном месте, на пианино. Спасибо, Маша!
Кто-то у меня просит прощения теперь за прежнее поведение. Да, было жуткое время, и почти у всех ужасный быт. Но были же и люди!
За всю жизнь (надеюсь, не окончательную – ведь столько всего интересного впереди, столько планов, что просто невозможно их прервать), за многие годы, в разных странах, консерваториях, на концертах, в жюри конкурсов, где проводишь неделю, а то и две, на фестивалях – повсюду встречаешь, хоть и нечасто, единомышленников, людей разных возрастов, но близких духовно, романтиков.
На конкурсе в Сендае мы с Элисо Вирсаладзе провели две недели и искренне привязались друг к другу. Трудно, очень трудно найти друг друга в мире, но мы очень пытаемся. В последние годы мы часто встречаемся с Бриджит Энжерер, не так давно виделись на ее концерте в Париже, в Лувре, где она играла с Борей Березовским.
Невозможно написать обо всех. Кто-то стал близким другом на дни, месяцы, годы. Только несколько – на всю жизнь, независимо от того, видимся мы часто или нет. К сожалению, кто-то уходит в лучший мир. Это вечная боль. Что я могу сделать? Ставить свечки по Тане и Луиджи...
В Израиле живут близкие люди, Алика сестра с мужем, да и многие старые друзья, проверенные годами, такие как Пархомовские. Помню, как он бегал ко мне в больницу, когда я болела в Москве. Едва я заикнулась, что хочу дирижировать, он меня устроил в Коломну. А через много лет мы встретились в Израиле.
Через Пархомовского я познакомилась с Леней Финкелем, замечательным писателем, который прославил меня в своей книге, где он, как по Шекспиру, "в сравненьях пышных оболгал". Гурфинкель, друг Димы, стал со своей семьей близкими людьми мне и Алику.
Чету Зальцманов я знала еще в Москве, с Марьяной мы учились в ЦМШ, она славилась уже тогда тем, что шикарно играла джаз, – в то время когда он, мягко говоря, в СССР не совсем поощрялся. А Юра тогда был книжным иллюстратором, оформлял детские книги. В Нью-Йорке у него появились уникальные способности работать по дереву – он делает удивительно красивые скульптуры и даже мебель. Многие его работы находятся в музеях, есть и в нашем доме. Он и меня увековечил – в виде матрешки! Мы часто встречаемся и весело проводим время. И кроме того, Зальцманы – настоящие друзья, близкие люди.
А вот с Брискиными – Ефремом (Фоликом, как его зовут друзья) и Наташей – я познакомилась уже в Америке. Сначала они казались мне людьми гораздо моложе меня, с годами это как-то перестало быть заметным и важным. Я рада, что они переехали в Вестчестер, теперь мы соседи – то и дело забегаем друг к другу на кофе. Если есть время, любим поболтать вечерком. К сожалению, не всегда есть время встречаться.
Фолик – удивительный человек. Феноменально читает с листа музыку любой сложности. Никогда не слышала у него ни одной фальшивой ноты! Он может заехать к нам глубокой ночью, чтобы порепетировать со мной накануне концерта, исполняя партию оркестра. Он замечательно играет камерную музыку, жаль только, что мало выступает как солист – вечно не хватает времени.
Не так давно мы очень сблизились с Валидой Рассуловой-Сук. Это милейшая личность, преданный друг, компаньон, и нет темы, которую нельзя было бы с ней обсудить. Жаль, что я ее раньше не знала. Мы ездили в Баку, вместе с Димой, Светланой и Аликом, играли с Димой, играли с Валидой двойной концерт Моцарта – Дима дирижировал, феноменально провели время.
Подружились мы и с Володей и Таней Карцевыми. Володя очень любит музыку и каждую свободную минуту играет сам – на "Кнабе", рояле, который мы ему подарили, а Алик отреставрировал. Карцевы – наши соседи по Вестчестеру, Таня – доктор психологии.
Сблизились мы и с Василием Дмитренко, профессором математики в университете, отцом моей способной ученицы Ани. Он – математическая голова, кладезь информации, источник новостей. Он в курсе всех нотных новинок, концертов, записей, это очень помогает и Ане, расширяя ее кругозор. А мама Ани, Оля, – ученый-химик и художница, у нас есть ее очень интересные работы.
Для дружбы нет разницы в возрасте. Я очень часто вспоминаю один грузинский тост. Человек пришел на кладбище и увидел что-то странное: годы жизни на памятниках были пять, десять, иногда много лет, иногда годы просто пропускались. Что бы это означало? Ответ на вопрос такой: генацвале, мы считаем не сколько лет люди прожили, а сколько лет они были хорошими друзьями.

Читать дальше