Оксана Яблонская

Маленькие руки
Тема с вариациями

Алан Сильвер и мои записи

Алан Сильвер был первым продюсером, с которым мы записывали пластинки. После первого моего концерта в Карнеги-холле ко мне подошла пара, муж с женой. Это были Алан Сильвер и его жена Розанна. Мы разговорились. Оказалось, у нас была долгая история заочного знакомства, хотя и одностороннего. Когда Розанне было шестнадцать лет, она слышала мое выступление на конкурсе в Рио. Со временем она переехала в Америку, здесь училась. Вышла замуж за Алана. Розанна, оказывается, много рассказывала ему обо мне, так ей понравилась моя игра. И Алан отправил в Госконцерт письмо, в котором писал, что хотел бы связаться с Оксаной Яблонской, сделать ее записи, выпустить пластинки и кассеты. Ему ответили, что никакой такой Яблонской не знают. Алан мне рассказывал об этом с изумлением – конечно, он не мог представить себе того, что творилось в СССР. С другой стороны, он знал, что его жена не могла ошибиться, – она сама была пианисткой, в прошлом известным вундеркиндом.
Я свела Алана с Биллом, моим менеджером, и мы подписали контракт. У него была своя небольшая звукозаписывающая фирма с очень хорошей репутацией – дело в том, что Алан прекрасно разбирался в предмете, сам был замечательный музыкант. И сколько бы я с тех пор ни делала записей, такого удовольствия, как с Аланом, я никогда больше не испытывала.
Мы записали Листа, Шуберта-Листа, Паганини-Листа. Этот диск Алан послал в Будапешт, и он получил там Гран-при. С подачи Алана мою пластинку выпустила одна из основных компаний США, а в Японии Филипс выпустил мой компакт-диск, который мгновенно разошелся.
Еще мы с ним записали сонаты Бетховена (два диска) и компакт-диск Рахманинова. Очень хорошая, качественная работа. Помню, Алан однажды мне позвонил:
– Слушай, срочно приезжай! Тут кто-то заболел, есть свободный зал.
Я понеслась куда-то в Территаун и сыграла буквально без подготовки пьесы Рахманинова. А получилось просто здорово – у Алана замечательные уши, и он работал с такой любовью к музыке, с таким пониманием! Мы совместно записали "Картинки с выставки" Мусоргского, Сонату № 3 Прокофьева и его же "Мимолетности", целый диск Шопена. А с Димой мы записали сонаты Рахманинова и Шостаковича.
К сожалению, позже Алан разошелся с Розанной, и дела его пошли хуже. Он реставрировал много старых записей, возобновлял на них права. Потом он женился снова, кажется счастлив. Поскольку он стал требовать деньги, и очень большие, а не платить, как раньше, я перестала с ним сотрудничать, хотя мы и до сих пор в прекрасных отношениях, и я его большая поклонница.
Несколько дисков я записала с "Наксос Марко Поло". Записала с ними два концерта Глазунова, Думала, нет проблем, выучу за одну минуту. Не тут-то было! Русские композиторы начала прошлого века писали невероятно сложно – слишком много нот, зачастую без всякой необходимости. Это не Рахманинов – единственный и неповторимый, у которого, кстати, тоже очень много нот. Записала я и Рапсодию Хачатуряна, и его концерт с оркестром под руководством Димы, и несколько сольных дисков. Оставались еще Чайковский и Прелюдии и фуги Шостаковича.
В то же время мне предложили в "Про Пиано" записать любую музыку – по моему выбору. Я выбрала, конечно, сонаты Бетховена. И тут мне передали, что хозяин "Наксос" Хайман обиделся на меня за то, что я работаю не только с ним, и прервал наши отношения. Очень жаль, мы могли бы и дальше много и плодотворно сотрудничать. Причем я ничего не нарушила, ни о какой эксклюзивности в нашем с "Наксос" контракте и речи не было. Впрочем, Дима до сих пор делает с ними записи, и то хорошо. Недавно они записали "Джазовые сюиты" Шостаковича, и этот диск стал самым продаваемым в том году. А компакт-диск с ораторией "Александр Невский" Прокофьева был признан лучшим за месяц. Высокую награду Дима получил и за "Гамлета". У них уже больше 70 дисков и еще много новых задумок. Недавно Димина работа была номинирована на премию "Грэмми".
В последние годы я сотрудничаю с компанией "International Music Edition". Это нотное издательство. Все началось со "Славянского марша" Чайковского. В оригинале пьеса написана для оркестра, затем автор сделал переложение и для рояля. Не секрет, что Чайковский писал для всех инструментов без исключения очень неудобно. В частности, это его переложение "Марша", сделанное для рояля, вполне можно сыграть без всяких затруднений, имея десять рук и еще немного помогая себе носом.
Чайковского я записывала в Калифорнии на "Наксос", и получилось нечто просто феноменальное. Эту запись услышала Ольга Ушицкая, работавшая в IME. Она меня знала еще по России, вернее, не меня лично, а мои записи – она намного моложе. Ольга предложила мне сделать несколько редакций различных произведений для ее издательства. Они опубликовали в моей редакции "Марш", а потом я сделала еще редакцию сонаты Балакирева и сонаты Чимарозы, сборников Аренского и Лядова. Недавно я закончила "Мелодию" Глюка и "Большую сонату", "Детский альбом", "Три песни" Чайковского и другие пьесы. Сонату Глинки для альта Дима переложил для виолончели, я редактировала партию фортепиано.
Проблема редактирования оказалась очень важной – многие пианисты с маленькими руками, как я, получили возможность ярче проявить себя и сыграть те произведения, которые им были раньше не по зубам, или, точнее, не по рукам.

Читать дальше