Оксана Яблонская

Маленькие руки
Тема с вариациями

Маленькие руки. Вариация II

Я часто вижу (и, конечно, слышу!) как исполнители играют неудобными для себя пальцами, что неизбежно сказывается на свободе исполнения. Иногда я даже предлагаю свои варианты аппликатуры уже взрослым людям, сложившимся пианистам, делая так, чтобы играть было удобно. Мои маленькие руки всегда заставляли работать мою голову, хотя я могла бы и могу просто поставить руки на клавиатуру и играть. Я стараюсь сделать удобное для себя переложение, или, например, сыграть какой-то звук на долю секунды быстрее, словом приспособиться к особенностям произведения. Это очень полезное занятие, поскольку органично звучит лишь то, что удобно, легко. Уже давно это получается у меня как бы само собой.
Как-то после одного концерта в Германии у меня кто-то из знакомых спросил:
– А как ты играешь Пятый этюд Скрябина, из восьмого опуса?
Действительно, там по нотам нужно играть правой рукой, имея при этом громадную "октаву", которой у меня нет. Я там почти все играю в левой руке, все октавы, чтобы получилось легато, чтобы в удобной игре ничего не потерять, не повредить музыке, замыслу композитора.

А в Десятом этюде, наоборот, я перекладываю из левой руки в правую:

Разве слушателю важно, какой именно рукой и какими именно пальцами ты это играешь? Важно, чтобы ты не изменил авторскому тексту.
Я все время слышу разговоры о том, что у такого-то, мол, маленькие руки, и он-де не может начинать заниматься, или кто-то с маленькими руками уже сделал карьеру, но, вот, не может продолжать и развиваться, ибо руки у него или у нее маленькие. Эти соображения неверные. К особенностям своих рук, своих пальцев можно и нужно приспособиться. Ведь приспосабливаются же люди к своему необычному росту. Или весу. Размеру ног. Люди могут приспособиться ко всему – природа наградила нас великим даром приспособления.
Так, невысокий человек, чтобы что-то достать наверху, встает на цыпочки. А высокий человек, напротив, должен нагнуться, скажем, над раковиной, чтобы помыть посуду. Каждый из нас, чтобы что-то сделать, должен как-то и куда-то повернуться. Пойти направо или налево, пройти вперед или назад. Когда ведешь машину и должен сделать поворот, ты заранее выкручиваешь руль. То же касается и игры на фортепиано.
Если я что-то играю, и мне нужно взять ноту наверху, или, скажем, верхний голос звучит очень высоко, я просто выворачиваю немного руку. Кто-то этого и не заметит – он просто поставит руку и будет играть спокойно, у него есть и октава, и децима. А я немного поворачиваю направо (если речь идет о верхнем голосе), или подаю немного влево всю руку или кисть. Это совсем небольшое усилие, и оно получается абсолютно натурально, если, конечно, ты используешь все возможности своей руки – ее вес, форму, размер. Очень важно развивать гибкость кисти.
Я, помню, страшно злилась на Ашкенази, который в каком-то интервью заявил, что в России пианистов совершенно не учили движениям тела. Конечно, пианист небольшого роста, как он, должен двигаться. Если нужно играть в верхних регистрах, ты можешь подвинуться немного направо, если в нижних – подвинешься налево. Эти приемы воспринимались от учителя к ученику как неформализованное знание – путем общения, примера, общей практики. А вот кривлянью за роялем, действительно, нас не учили. И мы не учим. Не учим каким-то экстравагантным, внешне эффектным движениям, которые так часто позволяют себе исполнители в шоу-бизнесе.
Когда руки устают, нельзя останавливаться, прекратить занятия надолго. У меня руки болели тысячу раз. Я уже не говорю о травмах. Однажды меня покусали мои собаки: они подрались, я пыталась их остановить. И мой любимый Лех меня укусил, вцепился мертвой хваткой. Боль была страшнейшая, будто полкисти оторвало. Мне ничего не помогало, ни китайские иглы, ни мази, ничего. Я не могла спать. Не находила себе места от боли. А нужно было ехать на гастроли в Японию и исполнять там Третий концерт Рахманинова.
В Японии я носила руку на перевязи, лелеяла ее, но занятий не прекращала, хотя играла понемногу и только пиано, даже пианиссимо. Рука болела ужасно, я мучилась ночами, подкладывала под нее подушку... А вечерами выходила на сцену и играла концерт. Это было какое-то чудо: я играла с хорошим качеством извлечения звука, как будто ничего и не произошло!
Наверное, еще и еще нужно сказать об извлечении звука. Есть свои правила и для маленьких, и для больших рук. Но главное в звукоизвлечении, по-моему, – это не руки, а... уши. Когда мы играем легато, можно и не додерживать клавишу пальцем: самое важное – это быть словно загипнотизированным, слушая эту ноту, отслеживая ее, слушая как она переходит в другую. Это отнимает все твое внимание, ты просто не можешь оторваться от этого – так и создается настоящее легато.
Ведь что такое легато? Оно, как таковое, в природе не существует. Так, если разобрать рояль, увидишь просто какие-то механические детали. А на самом деле рояль – это одушевленное существо, нуждающееся в особом к нему отношении, может быть, в любви. Музыка не терпит духовной пустоты, не наполненная живым человеческим чувством, она превращается в простое перебирание клавиш, или mezzo morte, как я это называю.
Занимаясь музыкой, ты должен забыть о суетном и второстепенном. Погружаясь в музыку, ты попадаешь в особый мир, живешь тем, что тебе действительно дорого. Это не означает, что ты должен стать аскетом – не ходить в гости, не устраивать вечеринки. Наоборот, нужно посещать концерты, спектакли, какие-то собрания. Встречаться с людьми, интересоваться политикой, немного сплетничать, много смеяться. Ездить на конкурсы и курорты. Но твой внутренний мир в это время должен оставаться чистым и нетронутым. Подчиненным высшим ценностям. Об этом, может быть, не стоит говорить, об этом говорить как-то не принято. Страшно неловко становится за человека, который все время твердит, как он любит музыку, и как он посвящает ей свою жизнь. Говорить этого не нужно. Но жить нужно именно так.
Если у тебя есть дарование, есть талант к музыке – не разбрасывайся на мелочи. Сократ говорил: "На свете есть множество вещей, которые мне не нужны". У кого-то всегда найдется то, чего нет у тебя. Не это главное. У тебя должен быть удобный дом, просторный и светлый, где живешь ты, твои близкие и собаки. Инструмент, чтобы заниматься, нужные тебе вещи. Ты должен быть одет, обут и сыт – разве человеку нужно что-то еще? В сущности, это и есть счастье: просто жить, любить своих родных, друзей и заниматься любимым делом. Слава Богу, все это у меня есть.

Читать дальше