Оксана Яблонская

Маленькие руки
Тема с вариациями

Аспирантура. МХАТ

Экзамены в аспирантуру я сдавала сразу после рождения Димы. Он родился 3 октября, а ровно через неделю был прием. Я играла, хотя едва могла сидеть, меня слушали все положенные 40 минут, хотя я только что окончила Консерваторию и все присутствующие прекрасно знали, как я играю. А я толком к экзаменам и подготовиться не могла: роды запоздали на две недели, было много волнений.
Потом был коллоквиум. Я, вероятно, отвечала не блестяще, поскольку вообще в то время была косноязычной, гладко говорить не умела, все чего-то стеснялась. Когда меня что-то спросили о Третьем концерте Рахманинова, все, что я смогла вспомнить, это то, что вторая его часть начинается с соло гобоя, о чем я высокой комиссии и доложила. Поскольку мой муж Алик был гобоистом, и все об этом знали, члены комиссии долго хохотали...
Словом, коллоквиум я сдала. Но в аспирантуру меня не приняли. А приняли Витю Фридмана. И видимо, сочли, что одним евреем можно и обойтись.
И тогда неожиданно помог мой папа. У него был старинный приятель, состоявший с ним когда-то в "синеблузниках" – культмассово-профсоюзно-комсомольском молодежном движении, направленном, в том числе, и на создание народных театральных зрелищ. Идейные молодые люди создавали агитбригады и старались нести в массы культуру и политграмотность, пели частушки на злобу дня, ставили спектакли, называли себя безбожниками и атеистами.
В тот момент, когда у меня начались неприятности с аспирантурой, папин приятель работал в качестве помощника Екатерины Фурцевой, бывшей ткачихи, а ныне могущественного министра культуры. Я умоляла папу ничего не предпринимать. Но он пошел в министерство и показал там мой диплом с отличными оценками. Там посмотрели – и меня приняли.
Пока продолжалась эпопея с аспирантурой, мне нужно было решать, как жить дальше. Я понимала, что если я не буду постоянно играть, я уже не смогу играть никогда. И тут мне позвонил Марк Владимирович Мильман и сказал, что есть работа в Художественном театре. Я всегда обожала театр, в особенности МХАТ, и, не раздумывая ни секунды, согласилась.
Концертмейстером оркестра была Лиля Бронштейн, когда-то учившаяся у Абрама Ильича Ямпольского и считавшаяся вундеркиндом. Теперь она работала в театре, и мы играли с ней на прослушивании. Я честно говорила, что знаю, а что – нет, и сыграла очень хорошо с листа. Меня тут же взяли на работу, и к тому времени, когда меня приняли в аспирантуру, я уже работала во МХАТе концертмейстером.
Всегда вспоминаю о том времени с теплым чувством. Было так интересно участвовать в спектаклях! Я работала вечером, когда Дима засыпал, и сопровождала спектакли. Ни одного из них, я, правда, не досмотрела до конца, так как всегда спешила домой, но некоторые врезались в память.
Очень хорошо помню "Мертвые души" по Гоголю. Этот спектакль принадлежит истории драматического театра. Ведь тогда во МХАТе было целое созвездие талантов: Зуева, Грибов, Белокуров, Яншин, Станицын, Массальский. Каждый их выход на сцену был священнодействием. А я сидела за сценой и для них играла.
В "Анне Карениной" главную роль играла Тарасова. Она говорит свою реплику:
– Тышкевич, не сыграете ли нам что-нибудь?
И Тышкевич должен был по ходу спектакля играть медленную часть из Седьмой сонаты Бетховена. И я начинала играть, причем довольно большой кусок. По замыслу режиссера, они некоторое время слушают, потом спектакль продолжается. Но однажды я заигралась, и действие остановилось. Бедные служители Мельпомены вынуждены были сидеть и слушать мое соло на рояле, наверное, с полчаса.
В спектакле "Юпитер смеется" были фрагменты Сонаты Шопена (которую я, кстати, исполнила потом в Париже): мне давали сигнал, и я начинала играть. Все шутили, что настоящая звезда спектакля – это я.
Запомнилась мне и "Мария Стюарт". Когда королева идет на эшафот и звучит похоронный марш, страшный, торжественный – везде полная темнота. Я играла на фисгармонии за сценой, и некто в костюме лорда (до сих пор не знаю кто!) подсвечивал мне клавиатуру фонариком. Музыка в темноте, мерные удары барабана, Мария, идущая на эшафот...
В общей сложности, я проработала во МХАТе всего несколько месяцев, потому что вскоре уехала на конкурс в Париж. А вернувшись с Гран-при, я, по существовавшей тогда традиции, сразу стала давать концерты, ездить на гастроли. Помимо этого, мне нужно было учиться в аспирантуре. Я ушла из театра, сохранив о нем самые теплые воспоминания и, надеюсь, оставив хорошую память и о себе. Впоследствии, когда в театре проходили какие-то события или торжества, меня всегда приглашали – теперь уже в качестве гостьи, поиграть...

Читать дальше