Ю.Б. Борев

Портрет М. Полякова,
которого Бог не уберег от жизни в интересную эпоху

В этот маленький портретик
Уместился теоретик,
Семиотик и филолог,
И историк, и психолог,
Герменевтик, театровед,
Гений тостов и бесед,
И учитель, и хранитель.
Он, быть может, небожитель?
Ведь от этой бездны дел
Смертный бы оторопел.
(Из полузабытого)

Сначала несколько общеизвестных истин.
Ленин называл время, в которое довелось жить нам, эпохой войн и революций. По крайней мере, по отношению к России это правда.

Эпоху мы не выбираем,
Мы в ней живем и умираем.

 

Мудрец говорил: упаси меня бог жить в интересную эпоху. Эпоха выдалась очень интересной:

Я на мир взираю из-под столика.
Век двадцатый – век необычайный.
Чем он интересней для историка,
То для современника печальней.

Николай Глазков

 

Утоли мои печали,
Дай немного отдохнуть!
Радостей мы мало знали,
Был не легким жизни путь.

(Из забытого)

Все это про нас. И особенно про Марка Полякова. Он всю жизнь жил и сейчас живет, пропуская через сердце и ум все события современной истории. Они для него – личные переживания. Я об этом знаю, пожалуй, лучше других. Не одно десятилетие я был его соседом и собеседником-конфидентом. Почти ежедневно Поляков втягивал меня в дискуссии о событиях, происходивших в мире, о перипетиях политики, экономики, культуры. Суждения его обычно были остры, порою остроумны, часто глобальны, иногда проницательны, не всегда правильные, но всегда неравнодушные.
Вот уже десяток лет Поляков живет на чужбине – уехал вслед за сыном – выдающимся физиком – и его семьей в Принстон (США). Каково ему там скучается? И завидует ли сегодняшнему нашему неблагополучию? Ведь из нашего неблагополучия ход истории гораздо виднее, а для такого человека, как Поляков, это важнее благоустроенности, обеспеченной сытости и безопасной стабильности жизни.
Уехав, он много обрел, но много и потерял. По закону физики: выигрыш в расстоянии – проигрыш во времени. Здесь, на неблагополучной родине, ему думалось и работалось куда как более интенсивно, чем в тихом и зеленом пригороде американского университетского городка Принстон.
Однако мы не выбираем не только эпоху. Мы не выбираем судьбу. Она выбирает нас. Спад интенсивности в работе на чужбине позволяет подвести особо точно "предварительные итоги". И, задумываясь о них, начинаешь понимать: ну, может же человек устать три четверти века плыть против течения и захотеть выйти на зеленый берег и расслабиться и лет десять жить "спустя рукава".
Может. Имеет право. Но как жалко, что Поляков этим правом пользуется! Впрочем, пользуется не очень полно – в 2000 г. Независимая академия выпустит сборник работ Полякова о театре, подготовленный в последнее время на основе старых и новых трудов ученого. Даст Бог книга выйдет и будет не последней!

*

Уже ранние работы М. Полякова были одобрены его учителями Н. Гудзием и А. Белецким и замечены не только у нас, но и привлекли внимание видных зарубежных и эмигрантских ученых и общественных деятелей. В итальянском сборнике положительно отозвался на них виднейший итальянский славист профессор Э. Логато, в 1949 году написал большую рецензию Глеб Струве.
Позже, в 1964 году по поводу книги Полякова о Белинском в газете "Унита" положительно высказался Витторио Страда. На зрелые работы литературоведа отозвался известный польский филолог Люциан Соханек, отмечавший между прочим блестящую ориентированность исследователя в польской литературе эпохи романтизма. Глубокое проникновение Полякова в лирику Норвида отмечал выдающийся норвидолог Ю. Гомулицкий и другие польские ученые. Благодаря этим достоинствам, а также широкой эрудиции в области славистики, как писали польские коллеги, книги М. Полякова, посвященные русской литературе, оказываются интересными не только для историков русской литературы, но также для полонистов и других славистов. Болгарский литературный критик Любен Георгиев в своей книге, посвященной выдающимся деятелям русской культуры, в специальной главе, рисующей творческий облик профессора Полякова, подчеркнул сильное впечатление, которое производит на читателя "солидная эрудиция" Полякова и его плодотворный анализ противоречивых литературных процессов, целостный охват литературных явлений во всей сложности и многогранности.
Особо авторитетным и впечатляющим отзывом о работе профессора М. Полякова стало высказывание Романа Якобсона, который высоко положительно охарактеризовал книгу "Цена пророчества и бунта", "вобравшую так много ценного материала и поставившую столько интересных и существенных вопросов".

*

Член Союза писателей СССР и Союза театральных деятелей, доктор филологических наук, профессор, академик Независимой академии эстетики и свободных искусств Марк Яковлевич Поляков родился в 1916 г. в городе Волчанске (возле Харькова). Окончил Государственный Луганский педагогический институт (1937) и аспирантуру в МИФЛИ им. Чернышевского и Московского государственного университета (1945). Преподавал в Коломенском педагогическом институте, в Военно-политической академии Советской армии и в библиотечном институте, работал редактором в Гослитиздате. С 1963 г. Поляков – профессор кафедр русского театра и литературы Государственного института театрального искусства им. Луначарского.
Писать статьи по вопросам литературной критики, театра и музыки начал в 1933 г., и вот уже около семидесяти лет Поляков публикует статьи и книги по широкому кругу вопросов истории и теории литературы и искусства.

*

В творческом пути Полякова явственно видны два этапа. Он начинал как воспитанник культурно-исторической школы, как ученик видных представителей этой школы Гудзия и Белецкого. Не миновало его и влияние формальной школы. Поляков много лет отдал изучению древнерусской литературы, а затем осмыслению творчества В. Белинского. На этой яркой фигуре русской культуры надолго сосредоточились научные интересы М. Полякова. Теоретическое и литературно-критическое наследие Белинского, его традиции в русском литературоведении были исследованы в хорошо известных специалистам трудах Полякова "Белинский в Москве", "Виссарион Белинский. Личность, идеи, эпоха", "Поэзия критической мысли". Эти труды отличались скрупулезностью и добросовестностью, введением в научный обиход новых материалов, точной оценкой фактов, широкими обобщениями.
М. Полякову принадлежит первый опыт после известной книги А. Пыпина, научной биографии Белинского: "Виссарион Белинский. Личность, идеи, эпоха". Это серьезное и оригинальное исследование (с привлечением большого количества архивных и малоизвестных фактов и документов), написанное живо, темпераментно, остро. Книга поставила ряд актуальных вопросов изучения Белинского, по новому осветила проблемы его жизни, деятельности, мировоззрения. В ней есть и спорные утверждения, но это не мешает ей быть интересной, содержательной, полезной. Даже самые суровые критики отмечали, свежесть, увлекательность и глубину разделов этой монографии, освещающих университетские годы Белинского, кружок Станкевича, кружок Белинского в Петербурге, взаимоотношение Белинского и петрашевцев. Эти разделы и ныне сохраняют актуальность.
Поляков принимал участие в выработке и осуществлении последнего издания "Собрания сочинений" Белинского в 9-ти томах. Как текстолог он также выпустил издания сочинений Плещеева, Шевченко, Норвида. Особое значение приобрел выход под его редакцией первого опыта научного издания В. Хлебникова ("Творения") и А. Каменского. Специально следует отметить подготовленные Поляковым научные антологии, открывшие новую проблематику в истории литературы и театра. Так, впервые в науке, в книге "Философские и общественно-политические произведения петрашевцев" (М., 1956) им были собраны и прокомментированы творения петрашевцев. Историко-теоретическое изучение русской и славянских литератур Поляков сопровождал публикацией новых документов, текстов и фактов.
Первый этап творчества Полякова закончился в начале 60-х годов защитой докторской диссертации по филологии и внутренним кризисом. Поляков остро ощутил ограниченность возможностей и недостаточность историко-культурной методологии.

*

Творческий кризис известной исчерпанности проблематики совпал с переходом Полякова на преподавательскую работу в ГИТИС и сосредоточением не только на проблемах истории и теории литературы, но и на проблемах истории и теории театра. Этот интерес к театру был продиктован не только новым местом работы, но и глубинными внутренними интенциями. Не случайно, первые критические выступления Полякова в печати еще в 30-х годах в родном городе – Луганске, были многочисленные рецензий на театральные спектакли. На новом этапе творчества проблемы театра становятся одним из главных исследовательских интересов Полякова. Ему принадлежит инициатива восстановления курса "Теории драмы" в ГИТИСе, в 60-е годы он читает лекции по истории русского театра и драмы второй половины 19 века. Из лекций родились работы по теории и истории русского театра: "Белинский в театральных креслах" (1968), "Поэтика старинной русской драмы", первая антология русской театральной пародии, сопровожденная статьей "Русский театр в кривом зеркале пародии" (1975), цикл статей о современной зарубежной теории драмы (опубликованы впервые в болгарском журнале "Театър"), книги "Теория драмы. Поэтика", обширные исследования поэтики современной драмы (в книге "В мир идей и образов").
На втором этапе творчества Поляков выпускает в свет антологию "Русская театральная пародия Х1Х – начала ХХ века", с ценнейшим богатым комментарием. Поляков последовательно осваивает структурализм и создает ставший широко известным теоретический сборник "За и против", в котором тщательно собраны основные и наиболее яркие работы по структурализму. В этом сборнике раскрываются основные идеи структурализма и представлены в переводе лучшие статьи главных теоретиков и методологов этого литературоведческого направления. Выход сборника стал в те годы крупным явлением культурной жизни страны.
М. Поляков – автор статей о творчестве Н. Некрасова, А. Герцена, А. Плещеева, Т. Шевченко, А. Мицкевича, К. Батюшкова, А. Пушкина, А. Блока, О. Мандельштама, В. Хлебникова.
Многие ученые, на долгие годы незаслуженно вычеркнутые из литературоведения, своим возвращением в историю науки обязаны усилиям Полякова. Это относится к изданию (с вступительными статьями М. Полякова) собрания основных работ И. Виноградова, В. Переверзева, Д. Мирского и др.
Поляков часто выходит за пределы литературы в область теории художественного творчества в целом.
Начиная с 60-х годов научные интересы Полякова сосредотачиваются на проблемах методологии и новых научных школ. Он изучает проблемы структурализма, семиотики. В 1964–1968 годах он начинает курс лекций по семиотике искусства, по теории литературы и теории драмы.
Новый подход Полякова проявился в написании первых в нашей науке страниц, посвященных семиотике театра (цикл статей, опубликованных в болгарском журнале "Театър", книги "Теория драмы", "В мире идей и образов"). Последнюю четверть века проф. М. Поляков плодотворно работает также над проблемами теории литературы и методологии литературоведческого анализа. И исследуя эти проблемы Поляков создает книги "Цена пророчества и бунта", "Вопросы поэтики и художественной семантики".
На этом втором этапе творческой работы Полякова расширились не только предмет и поле исследований, но и методология. Новую методологическую проблематику Поляков включает в свои курсы лекций в ГИТИСе, которые вызывают острый интерес студенчества.
Проходя через освоение методологических принципов структурализма, семиотики, герменевтики, Поляков не примыкал ни к одной из известных школ или групп ученых. Он жил и работал как одинокий волк, не прибившийся ни к какой стае. Между тем, к сожалению, в науке даже в среде крупных ученых часто действует закон стаи. Так, несмотря на большой вклад Полякова в развитие структурализма и семиотики, успешно сосредоточенная на этой проблематике тартуская школа и ее глава Юрий Лотман не только не привечали Полякова, не только ревниво следили за его научными выступлениями, но и выказывали свою крайнюю неприветливость и даже враждебность. Поляков при этом не проявлял терпимости и не подставлял вторую щеку, он отвечал недоброжелателям взаимностью. Хотя, казалось бы, он и его противники делали общее дело – противостояли кондовой официозной методологии в литературоведении, искали и осваивали новые подходы к художественному творчеству. Однако так было и из песни слова не выкинешь: историческая разобщенность российской интеллигенции сказывалась и в этом. Каждая сложившаяся группировка во имя самозащиты, выживания, самосохранения "на всякий случай" вела борьбу руководствуясь известными гобсовскими принципами.
Во второй половине 80-х годов Поляков вновь переживает методологический кризис, в известном отношении следуя ритму развития общеевропейской методологии литературоведения и искусствознания. Выходом из этого кризиса стали новые методологические поиски. Поляков осваивает принципы семантического рассмотрения художественного произведения. В эти годы Поляков сосредотачивается на семантической логике и герменевтике.
Обращение к театру и сосредоточение на исследовании его природы вывело Полякова на новые позиции в литературоведении и привело к формулированию многих положений, имеющих общеэстетическое значение. Это и не удивительно. Ведь театр синтетическое искусство и на основе его осмысления успешнее строить эстетику, чем на основе даже литературы. Конечно, литература – уникальный вид искусства, опирающийся на гибкое, многозначное, семантически многовалентное слово. Конечно, русская эстетическая традиция опирается в первую очередь на литературу, а часто на нее и только на нее. И все же театр, вбирающий в себя опыт и возможности и вербального искусства, и живописи, и музыки, и даже архитектуры, особенно плодотворен для глобальных общеэстетических штудий.

*

Среди трудов Полякова самым зрелым и ярким стала монография "Вопросы поэтики и художественной семантики". Ее научная ценность и новизна – результат применения системного, комплексного подхода к истории и теории литературы.
Автор книги "Вопросы поэтики и художественной семантики" всем предыдущим ходом своей научной деятельности шел к работам теоретического плана. Труды Полякова в свете достижений современного литературоведения освещают важнейшие теоретические вопросы, многие из которых не получили в науке должного рассмотрения проблемы:
1) соотношение социальной реальности и художественного творчества;
2) природу и особенности художественной реальности;
3) природа художественного произведения (аналитически излагаются споры в мировой науке, анализируется его структура и динамических связей между художественным миром произведения и социально-исторической ситуацией; рассматривается каждый элемент художественного произведения как смысловой, как выражение семантической системы; соединяется исследование социального аспекта произведения и его художественной структуры);
4) его соотношение с литературным направлением, методом,
жанром, стилем;
5) русская литература анализируется в контексте славянской словесности и выявляется их взаимосвязи, рассматриваются проблемы поэтики в свете исторического опыта славянских литератур (книга М. Полякова стимулировала появление в нашей стране и за рубежом исследований, посвященных взаимовлияниям славянских литератур).
В казалось бы полно разработанных проблемах, автор находит новые грани (например, проблема традиции и новаторства, вопросы сравнительной поэтики.
Поляков освещает динамику развития поэзии, становление ее жанров, стилей и поэтических систем. Монография содержит критический анализ современных направлений отечественного и зарубежного литературоведения.
В своих методологических установках Поляков исходит из необходимости единства социально – исторического и эстетического анализа. Автор применяет семиотические и структурные подходы к изучению морфологического и аксиологического поля произведения. Поляков проявил умение спускаться к порождающему уровню художественного текста и умение подниматься на сверхсмысловой надтекстуальный уровень.
Достижением Полякова стала плодотворная новаторская разработка применения в контексте эмблематики риторики, неориторики, поэтики, к анализу литературного текста.
Труды Полякова всегда были оригинальны и даже в трудные годы тоталитаризма были свободны от интеллектуальной зависимости. Поляков занимает достойное место на карте современной науки о литературе.
Работы М. Полякова обрели широкую известность, войдя в научный обиход современного литературоведения как в нашей стране, так и в Польше, Чехословакии, Германии, Болгарии, Венгрии.
Научная деятельность М. Полякова отмечена оснащенностью современной методологией, что обеспечивает точность анализа, научной основательностью исследования предмета, глубиной и оригинальностью мысли, сочетанием исторического и теоретического подходов, убедительностью обобщений, живой, увлекательной формой и ясностью изложения даже сложных проблем.
Профессор М. Поляков, ждем Ваших новых трудов! Пока работаю – живу; пока живу – работаю!

2000