Мировоззренческие основания японской средневековой эстетики имеют даосско-буддийское происхождение и подразумевают бесформенное, динамическое, «пустотное» основание Бытия (Дао, Тело закона), которое так или инач, воплощается в художественной практике. В искусстве каллиграфии (сёдо) и живописи тушью (сумиэ) имеет огромное значение пустое пространство, порождающее оформленное изображение. В традиционной музыке звук, извлекаемый из тишины небытия, обязательно должен туда вернуться, прежде чем возникнет другой звук, вот почему так важны затухающие колебания струн старинного инструмента кото.
В театральном искусстве средневековой Японии (Но и Кабуки) значение пауз в сценическом движении — статичных поз — также нельзя переоценить. Они зачастую являются «визитной карточкой» актера. Знаком принципиально невыразимых в чувственных формах, непроявленных оснований Бытия считаются и паузы в сценической речи, когда высшим достижением актерского мастерства становится сэнутэдатэ или сэнухима — способ игры как безмолвное недеяние, напряженная пауза, которую, по словам основателя средневекового японского театра Но Дзэами Мотокиё (1363–1443), следует «скреплять сердцем».
Жизнь средневекового человека была вплетена в природные ритмы: смену времен года, суток, причем это касалось не только крестьян, труд которых непосредственно связан с циклами вегетации, но и актеров, согласовывавших с природными процессами номенклатуру и стиль исполнения пьес. Цикличность природных процессов, в которые, как и всякое живое существо, вписан человек, проявляется и в особенностях творчества. Как и в природе, в жизни художника есть как периоды бурного развития, «цветения», так и периоды «замирания» и «плодоношения».
В моем сообщении речь пойдет именно о таком типе паузы — о «стоянке» на пути профессионального становления актера. Будучи не только выдающимся организатором, драматургом и гениальным актером, но и еще более выдающимся теоретиком средневекового искусства, Дзэами Мотокиё написал 24 трактата (3 из которых утрачены), посвященных буквально всем аспектам традиционного средневекового театрального искусства. Его исследовательский интерес направлен на религиозные и мировоззренческие основы искусства, на культурный уровень актера Но, на музыкальное сопровождение, костюм, сценическую речь. Он не устает напоминать и о необходимости учитывать природный и социальный контекст спектакля (время года, время суток, место проведения спектакля, количество и качество аудитории, ее культурный уровень и т.д.).Особую ценность представляют его наблюдения за судьбой человека искусства — средневекового художника. Эти наблюдения не утратили актуальности до сих пор¹.
Формирование средневекового художника — процесс длительный и ответственный, он начинается с раннего детства и заканчивается зачастую со смертью актера. Какие именно жизненные и художественные впечатления ему потребны? Ведь ему предстоит участвовать не просто в развлекательных мероприятиях, а в почти ритуальных действиях, имеющих конечной целью гармонизацию человека с космосом, с обществом и с самим собой. Это происходит не на низменном уровне потребителя и игрока (что приводит к дисгармонии, как это бывает в наши дни и осознавалось также в Средние века), а на самом высоком культурном уровне эпохи. «Ведь и вправду, — пишет Дзэами в упомянутом выше трактате, — назвать несомненным мастером, видно, можно только того, чьи речи не бывают низменны, чей облик несет в себе сокровенную красоту»².
Но как добиться такого результата, как стать «несомненным мастером»? Здесь Дзэами предъявляет к новичку жесткое требование почти монашеской аскезы на всю оставшуюся жизнь. Мало того, что для достижения мастерства надо сохранять пожизненную верность Пути: «помысливший вступить на наш путь, главное, не должен отклоняться на другие пути». Надо твердо соблюдать три категорических запрета — на употребление алкоголя, участие в азартных играх и сексуальную распущенность. И все это при полном послушании главе Дома (иэмото)³. Таким образом, сразу отсекаются действия, способствующие рассеянной расслабленности, рассредоточенности, бессмысленной трате физических и умственных сил и эмоциональной невоздержанности и создаются условия для физического, умственного и нравственного роста, необходимые для пожизненного восхождения к вершине совершенства, которую Дзэами называет хана — цветок.
«Цветок» — это в данном случае не просто метафора синтеза внешней и внутренней красоты облика мастера. Это понятие синтезирует два главных «измерения» жизни актера — биологическое и культурное, динамику его физических и физиологических изменений по мере биологического роста, мужания и увядания — с одной стороны, и динамику его профессионального становления — с другой. (В реальности, разумеется, природное и культурное «измерения» человека сливаются воедино в каждом взгляде и жесте.)
В средневековом театре личная жизнь и творческая судьба актера переплетены вплоть до полного тождества, ведь он организован по цеховому образцу: актером мог стать только рожденный в актерской семье или усыновленный этой семьей. Таким образом, вся его жизнь с рождения до смерти протекала на глазах его товарищей по цеху, которые, как правило, являлись его кровными родственниками. Дзэами посвящает теме сочетания биологического возраста актера с его профессиональными занятиями первую часть своего трактата «Фусикадэн»⁴.
Будучи сам актером средневекового театра и одновременно наставником молодых, Дзэами прекрасно видел, как неравномерен путь художника: периоды физического и профессионального роста и успехов сменяются периодами физических недомоганий и творческих простоев, на которые неизбежно «накладываются» превратности судьбы. Самыми опасными для профессиональной и человеческой судьбы актера являются точки пересечения физических и творческих «провалов». Сценическая жизнь актера театра Но начинается приблизительно в 7 лет, когда расцветает первый цветок совершенства. Он связан с детским очарованием естественности (ребенок выходит на сцену в роли императора или сёгуна — военного правителя страны, изображать которых на сцене взрослым актерам было запрещено). Зрители всегда бурно приветствуют милое дитя. Но это — «временный цветок», поскольку ребенок обязательно повзрослеет и начнутся годы учения. Несовершенство в ремесле вкупе с изменившейся внешностью и ломающимся голосом (что делает невозможным полноценное обучение) подростка чреваты первым кризисом недовольства собой, сомнений в избранном пути и даже отчаяния. В этот смятенный период Дзэами советует не поддаваться панике и твердо продолжать физические нагрузки и занятия поэзией. Время вынужденной паузы в профессиональных занятиях следует использовать максимально интенсивно для повышения культурного уровня.
Следующий период — период еще одного расцвета «цветка совершенства»: к 25 годам актер не только находится на пике своей физической формы, но и он, наконец, после почти 20-летнего периода обучения овладевает всеми техническими приемами мастерства. Сочетание природной красоты с хорошей техникой может вызвать бурный успех у публики. В это время актеру поручаются самые выигрышные роли: красавиц, юных воинов, демонов (последнее амплуа требует недюжинных акробатических способностей), персонажей без маски. Но и этот расцвет — только «временный цветок». Молодость с трудом может выдержать испытание славой: кажется, что достигнуто истинное совершенство и так будет всегда. Дзэами предупреждает об опасности гордыни — главного врага любого художника: «надмение недопустимо», к тому же впереди — еще одна «пауза»: в 30 лет становятся заметны признаки увядания, которые не компенсируются усвоенными когда-то приемами. Равнодушие публики сменяет прежние восторги. Этот период аналогичен подростковому, но, если в подростковом кризисе просматривается перспектива, то в этом кризисе отчаяние вполне обосновано: ведь впереди — не расцвет молодости, а старость. Эта пауза может стать серьезным испытанием для актера. Выход один: почти монашеская аскеза, упорная работа, самонаблюдение и самоанализ, чтение философской и религиозной литературы, китайской и японской поэзии. При этом происходит невидимый глазу внутренний рост, столь необходимый для достижения следующей ступени мастерства. Категорически запрещаются такие «лекарства», как алкоголь, азартные игры и разгульная жизнь (3 запрета!).
40 лет — рубежный возраст: это либо возраст триумфа — победы над собой и публикой, либо время краха. Если к 40 годам актер не достигает совершенства и постоянного успеха у публики, который объясняется уже не внешней привлекательностью, а сочетанием скромности внешних приемов при мощнейшей внутренней силе воздействия на зрителя, — он оказывается перед печальным фактом окончания карьеры. Но это — и возраст достижения истинного, вечного «цветка совершенства», который уже не отцветет даже в увядшем теле.
В эпоху средневековья 50-летние люди считались стариками и уходили на покой, передавая свое дело детям и постригаясь в монахи. Так поступил и Дзэами Мотокиё.
В итоге мы обнаруживаем в воззрениях на творчество Дзэами Мотокиё несколько «измерений» в динамике становления художника. Они представляют моменты физического и технического; природного и культурного; внешнего и внутреннего, текстового и нетекстового аспектов. Их перекрестки, узловые пункты приводят к остановкам, паузам в профессиональной жизни, когда нет видимого прогресса в мастерстве, а зачастую наблюдается и регресс. На опыте средневекового театра Но его основатель, автор пьес и великий актер Дзэами Мотокиё подробно охарактеризовал эти паузы, указав на опасности, подстерегающие художника на его творческом пути. Пауза на творческом пути профессионального становления является временем пристального самонаблюдения, внутреннего возрастания.
Наблюдения Дзэами оказались для нас, людей 21 в., не только достоверными, поскольку каждый из нас так или иначе переживал то, о чем писал актер-мыслитель, не только историческим свидетельством, но и теоретически значимым обобщением, позволяющим осмыслить паузу как онтологический феномен. Актуальность философского рассмотрения паузы в средневековой теории подтверждает актуальность рассмотрения вопроса «мысль и пауза» в современном междисциплинарном пространстве единой интонологии.

Примечания

¹ См.: Анарина Н.Г. Японский театр как синтетическое искусство (к постановке проблемы) // Синтез в искусстве стран Азии. М., 1993. С. 34.
² Там же.
³ Полный текст трактата «Фусикадэн» см.: Дзэами Мотокиё. Предание о цветке стиля / Пер. со старояп., комм. и иссл. Н.Г. Анариной. М., 1989.
⁴ См. Дзэами Мотокиё. Указ.соч., гл. «Наставление о занятиях сообразно течению лет». С. 90–95.