В современных общественных науках весь период в истории человечества, начавшийся после эпохи Возрождения и продолжающийся до сих пор, принято называть техногенной цивилизацией. Ее отличительная особенность в том, что приоритетное значение в развитии общества приобрели основанные на точных науках достижения в сфере промышленности и техники. Это обеспечивало возможность возрастания комфортности и внешних благ человеческой жизни, стремление к максимальному овладению которыми пронизало все общество и наложило отпечаток на характеры, поведение и судьбы людей.
Научно-технический прогресс происходил с ускорением от эпохи к эпохе. И ныне он приобрел такие бешеные темпы, что за последнее десятилетие пройден путь, на который ранее потребовался бы целый век. Современные мегаполисы с их «марсианской» архитектурой, захватившим души интернетом, электронной почтой, спутниковым телевидением и мобильными телефонами, фантастическими масштабами аэропортов и транспортными проблемами, чудесами изобретений и экологическим неблагополучием, с их мегаполисами-муравейниками и одиночеством человека в толпе, с экстатическими вакханалиями ревущих стадионов и массовых зрелищных шоу и со съеживающимся, словно шагреневая кожа, слоем гуманитарной интеллигенции, с политическими демонстрациями и предвыборным пиаром – все эти мегаполисы
уже сотнями опутывают Землю. Они как-то незаметно и внезапно поднялись на наших глазах из глубин XX в. тоже безумного, но все-таки без такой абсолютной технологизации всей жизни людей.
Если ранее плодами научно-технического прогресса пользовались преимущественно господствующие классы, то уже в середине XX века во всем цивилизованном мире возникло, по определению социологов, общество массового потребления. Без поддержания такого общества ныне не могут удержаться на своих вершинах никакие властные структуры. Поэтому оно растет во все больших масштабах. И уже сейчас для производства
гигантского объема потребляемого продукта не хватает природных ресурсов, так что человечество вынуждено все чаще прибегать к суррогатам и к химии в производстве как вещей, так и продуктов питания. В будущем же непрерывное и все ускоряющееся увеличение численности населения планеты, уже достигшего около семи миллиардов, приведет к тому, что будет остро не хватать не только продуктов питания, которые будут становиться все более искусственными, но и чистой воды и чистого воздуха. Эта тенденция будет нарастать, и она является безусловной угрозой существованию людей, одним из гибельных последствий научно-технического прогресса. О других таких последствиях еще будет речь впереди.
Достижения прогресса не были гарантом непрерывного движения человечества по восходящей линии. В истории, наряду с периодами расцвета, возникали явления одичания; взлеты разума чередовались с прорывами варварства; возрастание добра сменялось новыми, все более изощренными и ужасными формами зла. Прогресс науки и техники порою означал регресс человека и межличностных отношений.
Тем не менее промышленные успехи порождали нередко упоение прогрессом, восторг перед ним и воспевание его. В середине XIX века в Европе возник позитивизм в науке и философии (Спенсер, Конт и другие), последователи которого преклонялись перед прогрессом. Отрицая философские обобщения и общие теории, сводя науку к утилитарным задачам, они видели ее назначение именно в обосновании производственных достижений.
Научно-технический прогресс воспевали также футуристы всех стран и отечественные авангардисты 1920-х годов, стремившиеся служить ему и эстетизировать его достижения. Можно было бы назвать и других, достаточно многочисленных поклонников и апологетов прогресса.
Но гораздо большее значение имели возникавшие начиная с середины XVIII в. и сменявшие друг друга волны его критики. Она доказывала, что именно на основе прогресса возникло буржуазное общество со всеми его пороками и неприглядными сторонами, а оборотной стороной созидательности прогресса являются его разрушительные последствия. Критика эта велась во имя гуманизма, она осуждала и отрицала то, что гуманизм подрывало.
Жан-Жак Руссо первым отметил, что технические достижения не делают людей счастливее. С тех пор эта мысль варьируется и разрабатывается во многих философских и социологических учениях вплоть до наших дней.
Мощная волна оппозиции научно-техническому прогрессу возникла в эпоху романтизма. Счастье не в комфорте, богатстве и власти – они только портят людей, а в ценностях духовных и нравственных. Утверждая это, романтики видели в современном обществе измельчание личности, господство меркантилизма и чистогана, развитие хищничества и жестокосердия. Ненавидя все это, они отворачивались от современности, либо воспевая докапиталистическое прошлое, либо уходя в субъективные фантазии, мечтания и грезы, либо уносясь в воображении в дальние экзотические страны.
Писатели-реалисты XIX в. продолжили эту критику, избавились от романтических иллюзий, трезво сознавая и правдиво показывая антигуманизм современной им жизни, но стремясь не уйти от мира, а воздействовать на него. Достаточно вспомнить Бальзака, Диккенса и Золя, Достоевского и Толстого. У каждого из них были свои иллюзии, но главной была необычайная глубина в художественном постижении человека, тайников его психологии и враждебных ему, принижающих и разрушающих его сил.
Эстетики Моррис и Рескин показали другое – как современная промышленность убивает древние художественные ремесла и народное искусство, и пытались их возродить. Эта идея увлекла и ряд отечественных деятелей художественной культуры Серебряного века.
Под знаком критики развивались многие философские и социологические учения Европы и Америки XX в. Во все эпохи она велась во имя гуманизма, не совместимого с негативными последствиями прогресса. Однако уже в конце XIX в. возникли сомнения в гуманистических ценностях и идеалах. В XX же веке под влиянием невиданных ранее сокрушительных катастроф, мировых войн и кровавых революций, злодеяний фашизма и тоталитарных диктатур, терроризма и межнациональных конфликтов многим мыслителям и художникам, ученым и общественным деятелям стало казаться, что эти ценности и идеалы вообще были утопией, красивой, но не оправдавшей себя иллюзией, что они исчерпаны, утратили свое значение, ушли в прошлое, и развитие мира определяют ныне совсем другие силы.
У композитора Малера есть песня, музыку которой он потом включил в свою Вторую симфонию. В песне рассказывается, как святой Антоний проповедовал добро рыбам. Но те не слушали его и продолжали поедать друг друга. Подобных примеров, свидетельствующих о разочаровании в гуманизме, в силе добра и художественного воздействия на людей можно было бы привести множество.
Авангардистское искусство XX века прореагировало на подобные широко распространившиеся умонастроения. Многие течения символизма и модернизма на новом этапе и в новых условиях продолжили и развили романтическую критику. Они показали обесчеловечивание человека, стандартизацию личности, одиночество и затерянность человека в мире, алогизм бытия, хаотичность и непредсказуемость истории, катастрофичность и бесперспективность существования. Достаточно напомнить о сюрреализме и театре абсурда, о Кафке и писателях-экзистенциалистах (Камю, Сартре). Все это результат подчинения человека власти технической цивилизации, создающей общество, где
человек из субъекта творческой деятельности превращается в объект владычества чуждых и непонятных внешних сил, в деталь технологического и общественного механизма.
Несмотря на все разочарования в идеалах и ценностях, развитие гуманизма в истории все-таки происходило и происходит. Если бы это было не так, то человечество просто погибло бы. Оно было бы раздавлено силами зла и погребено под развалинами собственной цивилизации, рухнувшей из-за неразрешимых противоречий. Такая возможность не исключена в будущем, о чем будет речь далее.
В развитии гуманизма играли роль, конечно, и религия с ее человечными заповедями любви и милосердия, и гуманитарные науки, особенно философия, обращенные к человеку и направленные на его благо и возвышение. Но главное значение принадлежало и принадлежит искусству. Именно оно, охватывающее системой своих видов все грани человеческого бытия, развивает человека как творческую личность, совершенствуя и углубляя его восприятие мира, пробуждая фантазию, заставляя переживать, чувствовать, эмоционально реагировать на реальные явления, побуждая к осмыслению жизни в целом. Воспевая красоту, оно утверждает добро. Доставляя эстетическое наслаждение, заставляет мыслить. Оно формирует личность человека в целом. Если наука делает человека ученым, то искусство делает его Человеком, то есть развивает все его творческие силы, образующие своеобразие его личности.
При этом искусство влияет на жизнь не только отдельного индивида, а и общества в целом. И не только через формирование духовного мира его членов, но и непосредственно. Оно объединяет людей, преодолевает некоммуникабельность, летит через границы, помогает взаимопониманию наций. Всем этим и определяется великое гуманистическое значение искусства и его роль в развитии гуманизма в истории человечества.
Вопреки всем общественным катаклизмам, духовная культура, к которой принадлежит искусство, не претерпела в истории значительных разрушений. Она веками накапливала свои богат ства.
Существуют если не сотни, то по крайней мере десятки определений культуры. Сейчас не стоит в них разбираться. Отмечу только, что бесспорным и несомненным является различие материальной и духовной культуры. Оно относительно, ибо в созданной человечеством среде обитания, так называемой второй природе, проявляются также его духовные потребности и «лицо» общества, а духовная культура имеет материальную основу. Тем не менее, это разные сферы общественного бытия. Обе они – результат творческой, созидательной деятельности. Но при этом духовная культура относительно самостоятельна, автономна и самоценна. Она – содержательное наполнение общественной истории, как и жизни индивида, главный признак, отличающий человека от животного.
Духовная культура проявляется в религии, морали, гуманитарных науках, философии, искусстве, а также и в искусствознании, которое не только прикладная наука для обслуживания деятелей искусства, художественных учреждений и не просто сфера просвещения для воспитания вкусов и пополнения образования зрителей, а особая область духовной культуры, которая через постижение искусства приобщает людей к самым высоким вершинам эстетического созерцания, красоты, чувства и мысли. Отдельные искусствоведческие дисциплины могут быть посвящены специальным частным вопросам. Но искусствознание в целом, в главной своей сущности, – это наука не только об искусстве, но и о жизни, понятой через искусство. Поэтому оно и составляет область духовной культуры.
Внутренний мир человека, его индивидуальность и характер, психология личности включают в себя в сложном переплетении различные грани духовной культуры человечества, во многом влияя на жизненную судьбу. И чем богаче духовный мир человека, тем более велики, при прочих равных условиях, его творческие возможности, его достоинство и нравственная высота. Прибегнув к метафоре, можно утверждать, что чем тяжелее духовный багаж, тем легче с ним идти по жизни.
Духовная культура, с одной стороны, зависит от материально-технического прогресса, а с другой – противостоит ему. Театральные здания, концертные залы, галереи и музеи, музыкальные инструменты и сценическое оборудование, фото- и киноаппаратура – все это и многое другое, что составляет материальную основу духовной культуры, совершенствуясь вместе с техническим прогрессом, дает новые возможности и для ее развития. Но вместе с тем она противостоит бездуховности, порождаемой культом богатства, власти, денег и материальных ценностей, которые нивелируют ее достижения, ведут к ее падению, порождают мир пошлости и гламура, примитивного китча и неразвитого вкуса, абсолютизацию чувственных удовольствий и развлечений. А на другом полюсе художественной жизни – постмодернистские заморочки с их рассудочно выдуманными артефактами, выдаваемыми за подлинное искусство. Они тоже результат падения духовной культуры. Вот и выходит, что духовная культура – гарант сохранения человеческого существования и общественного будущего, а люди, посвятившие себя ее развитию, ответственны за ее сохранение и усиление ее роли в обществе, особенно когда это будущее под вопросом.
А оно под вопросом. Сейчас в мировой науке активно обсуждается, к чему идет человечество: к гибели или к новой ступени своего развития. То, что ныне мы переживаем некий переходный период, очевидно. Но направление развития неясно.
Когда-то Гоголь в «Мертвых душах» уподобил Россию птице-тройке, несущейся в неведомые дали. И он вопрошал: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Этот гоголевский вопрос остается актуальным и ныне. И ответа на него тоже нет. Мы не знаем, куда сейчас несется не только наша страна, но и все человечество. Но об этом стоит подумать. Попробуем поразмышлять.
В техногенную эпоху научно-технический прогресс приобрел для человечества приоритетное значение потому, что в производительных силах находили главный стимул развития общества, а также источник богатства и власти. На него ныне уповают в размышлениях, концепциях, теориях о будущем человечества. Считают, что именно дальнейшее беспредельное развитие науки и техники поможет избежать гибели человечества от истощения природных ресурсов или от глобальных, космических катаклизмов и катастроф. Вооруженные невиданными и мощнейшими достижениями в этой сфере, перед угрозой природной гибели, наука и техника помогут человечеству выжить, а если надо, то и переселиться на Луну, или на другую планету, или даже под землю, или в глубины океана и т.п. Подобные утопии – закономерное порождение приоритетности научно-технического прогресса и представлений о его бесконечности и безграничных возможностях.
Разумеется, научное исследование и космоса, и океанских глубин, и недр земного шара важно для общественной истории и практической деятельности людей. Но биологическая природа человека, хотя она в определенных пределах и подвержена некоторому развитию, не может измениться коренным образом. Человек может временно, с научно-исследовательскими целями проникать в чуждые ему сферы бытия, но человечество в целом никогда не сможет обитать в них постоянно. Создание искусственной среды обитания при огромных достижениях науки и
техники, конечно, возможно. Но она будет ограниченной во времени и приспособленной для небольшого количества лиц, а отнюдь не станет будущим всего человечества.
Для изучения и прогнозирования будущего в XX в. возникла особая наука – футурология. Наука эта имеет позитивистский, а не философский характер. Ученые футурологи, вооруженные новейшими информационными технологиями, высчитывают, что будет с теми или иными отраслями экономики, демографии или другими сторонами человеческой жизни через десять, двадцать, тридцать лет. На этой основе делаются прогнозы и даются рекомендации для тех или иных управленческих и властных структур. Возможно, это приносит какую-то пользу как вспомо-
гательный и дополнительный источник информации. Но футурологические прогнозы во многих случаях оказываются неточными, а иногда и вообще несостоятельными, ибо не учитывают неожиданные, непредвиденные обстоятельства и случайности. И хотя, возможно, в чем-то они могут помочь управленцам, но предсказать будущее человечества, разумеется, не в состоянии.
Позитивистская футурология исходит из ложной предпосылки о бесконечности научно-технического прогресса и о безграничности техногенной цивилизации, сделавшей этот прогресс приоритетом исторического развития. В противовес этому я выдвигаю следующую гипотезу: техногенная цивилизация – это только этап, пусть длительный и, возможно, могущий еще достаточно долго длиться, но все-таки только этап в истории челове-
чества, который, как и всякий этап, имеет свой конец и свою границу.
Египетская, античная, средневековая и другие докапиталистические культуры не были техногенными. Там господствовали другие приоритеты. Предполагаю, что не будет техногенным и будущее человечества. Европейско-американская цивилизация Нового времени – не абсолют, а преходящее завоевание общественной истории, которое уже сейчас начинает исчерпывать себя.
Конечно, поскольку научно-технический прогресс приносит и далее будет приносить различные внешние блага жизни, человечество само от него никогда не откажется. Не изменят направление исторического развития и могущие возникнуть рационалистические проекты, облеченные в научную форму. Ибо по таким взятым из головы проектам история никогда не развивалась, о чем свидетельствует хотя бы опыт крушения СССР и других рационалистически рожденных деспотий.
И, тем не менее, техногенная эпоха рано или поздно закончится даже вопреки воле и желаниям людей. Научно-технический прогресс не просто испытает кризис, а впадет в коллапс. Причин этого может быть много, и они могут быть разными. Достаточно представить себе, например, следующую ситуацию. Известно, что научно-технический прогресс имеет не только позитивные, но и негативные последствия и результаты, в частности, экологические. На ликвидацию и предотвращение этих негативных последствий затрачивается все больше и больше материальных средств, ибо разрушительные силы возрастают вместе с техническим развитием. И неизбежно настанет момент, когда негативные последствия станут значительнее позитивных и затраты на них превысят стоимость самого прогресса. А это уже причина для коллапса. Существуют и другие причины.
Прежняя критика романтиков и реалистов, показавших связь научно-технического прогресса с общественными пороками и деградацией личности, в полной мере сохраняет значение для современности, разумеется, с поправкой на новое историческое время и новые формы тех же тенденций. Укажу лишь некоторые.
Научно-технический прогресс закономерно и неизбежно порождает безмерно растущую во всех цивилизованных странах, в том числе и у нас, бюрократизацию всех сфер жизни. С возрастанием его сложности (а оно лежит в самой природе прогресса) усложняются и государственные структуры, и общественные отношения, а это порождает все большую бюрократизацию административных и общественных процессов. Они обрастают горами оформляющих их ведомственных бумаг, инструкций, указаний, разрешений и запрещений, поручений, предписаний, отчетов и т.п. Разбухает вместе с этим и армия чиновников, в которой, как и во всякой армии, возникает немало обезличенного.
Власти порою пытаются бороться с разрастанием бюрократии и кое-что время от времени упрощают и сокращают. Но все это оказывается паллиативом. В двух-трех местах что-то меняется, а в целом бюрократическая машина становится все грознее и опаснее. Она напоминает сказочную многоголовую гидру, которой отсекают одну голову, а у нее вырастают три новые.
Рост бюрократизации вызывает и рост коррупции. Источник ее не только в стремлении отдельных чиновников к наживе или нищенских зарплатах части работающих. Нередко коррупция – следствие попытки преодолеть бюрократические барьеры, требующие проволочек, волокиты и отнимающие столько полезного времени, что у людей опускаются руки. Люди просто не способны попусту и бессмысленно тратить время и силы на горы псев донужных бумаг, документов, справок, свидетельств и т.п. и тогда прибегают к единственному способу эффективного преодоления пресса бюрократического чудовища, известно какому, – взятке.
С этим власти тоже пытаются бороться. Сажают отдельных чиновников, устраивают показательные судебные процессы. Но все это также паллиатив и показуха. С коррупцией, конечно же, надо бороться. Но эта борьба будет лишь сдерживать процесс, а не подорвет его в корне. Коррупция будет расти с ростом бюрократии и усложнения государственных структур, что вызывается самой сутью научно-технического прогресса. А бюрократизация со временем, словно короста, покроет все человечество, сделает его больным. И это тоже будет одной из причин коллапса. Без роста государственной бюрократизации научно-технический прогресс не может развиваться. Она же станет и одним из его могильщиков.
Еще одна проблема связана с падением уровня гуманитарного образования. С прогрессом непрерывно возрастает и далее все более будет расти объем накопленных человечеством знаний, научной и другой многообразной информации. От этого ныне сотрясаются все системы традиционного образования. Оно реформируется в сторону все большей специализации, утилитаризма, сокращения гуманитарных знаний и общей духовной культуры.
В общеобразовательных школах исключены из программы уроки пения и рисования. К смешному минимуму сведена художественная литература, причем порою замахиваются и на него. Из вузов изгнана эстетика. Повальное увлечение компьютерами и интернетом вытесняет чтение книг. Но никакие новейшие информационные технологии не компенсируют ущерб от всего этого. Система образования ведет ныне к ограниченности сознания, к узости представлений, к духовной бедности даже в случае обширности специальных профессиональных знаний, то есть, в конечном счете, к деградации личности.
Я не говорю сейчас о специальных гуманитарных колледжах, вузах, научных институтах, где многое достигается в развитии духовной культуры. Речь идет об образовании в других сферах, о массовой подготовке новых поколений. И больно видеть, как узкая специализация обедняет общую культуру молодежи и ее широкий взгляд на мир. Тревожно, когда человек становится односторонним, а его личность неразвитой.
Все вынужденные прогрессом эксперименты с реформой образования у нас только ухудшают дело. Из противоречия между узкой специализацией и всесторонним развитием личности не могут найти оптимальный выход. Да и может ли он быть найден в современных условиях – вот в чем вопрос. Политические лидеры стремятся подчинить образование научно-техническому прогрессу. Люди же их заботят лишь как составная часть производительных сил и объект власти.
Но техногенной эпохе придет конец. Она прекратится не оттого, что общество от нее откажется или будут придуманы разумные проекты ее изменения, а оттого, что противоречия научно-технического прогресса, возрастание его негативных последствий приведет рано или поздно к грандиозной глобальной катастрофе, в которой, возможно, погибнет значительная часть людей, населяющих нашу планету, но которая изменит направление исторического развития.
Оставляю сейчас в стороне возможные гибельные для человечества природные катаклизмы. Они от нас не зависят. Говорю лишь о том, что является нашим собственным порождением. Техногенная цивилизация рухнет из-за своих внутренних противоречий, сделающих невозможным дальнейшее развитие, из-за коллапса, к которому они приведут. Подобно транспортным коллапсам, которые возникают из-за автомобильных пробок на дорогах. Научно-технический прогресс рано или поздно выйдет из-под контроля, взорвется и раздавит людей.
Речь идет не о всеобщем Апокалипсисе. Человечество не погибнет (уничтожит ли его природа – это другой вопрос). Даже если в глобальной техногенной катастрофе первоначально выживут немногие, то постепенно человечество возродится.
И тогда возникнет другая, не техногенная эпоха, где некоторые достижения предшествующей цивилизации сохранятся, но развитие техники приобретет ограниченный характер, строго согласованный с духовными потребностями людей и с экологическими законами. Главное же – развитие техники потеряет приоритетное значение в развитии общества. Приоритетными станут ценности иного рода, прежде всего гуманитарные и духовные. Техника не исчезнет, но будет подчинена не комфорту, роскоши и богатству, а духовным, идеальным потребностям и задачам обеспечения необходимого, но достаточного материального существования людей. Отсюда – великое значение сохранения и развития духовной культуры.
Не следует думать, что я мечтаю о возврате к доцивилизованному времени, к архаике и примитиву. Отнюдь нет. Посттехногенная эпоха будет новым, более высоким этапом в развитии человечества, где технологическая основа в необходимых, но достаточных формах останется, приоритетное же значение будет иметь духовная культура. Возобладают те гуманистические ценности, которые веками накапливались и развивались в искусстве, философии и гуманитарных науках, в религии. Именно они, отодвинутые в предшествующей и современной истории на второй план, станут определять развитие человечества.
Я далек от намерений романтиков начала XIX в. вернуться к докапиталистическому времени. Как и от толстовского опрощения и отказа от городской цивилизации (толстовцем и мужиком становиться не собираюсь). Далек я и от стремления увидеть идеал в первобытности, что грезилось Р. Вагнеру в «Кольце Нибелунга», П. Гогену в таитянских картинах, Н.К. Рериху в гималайских циклах, И.Ф. Стравинскому в «Весне священной», С.С. Прокофьеву в «Скифской сюите» и другим критикам современной цивилизации. Хотя эти грезы дали изумительные художественные результаты, которые будут жить вечно как взлеты человеческого духа и вершины прекрасного, но как философские концепции они принадлежат своему времени. И не об этом идет речь. А о том, что восхождение человечества на более высокую ступень исторического развития будет связано с вынужденным (не добровольным) прекращением техногенной цивилизации в результате ее собственной катастрофы. Эту катастрофу человечество не только не будет планировать, а наоборот, будет всеми силами стремиться избежать и предотвратить. Но избежать ее в силу объективного хода вещей не удастся. Встав в свое время на рельсы научно-технического прогресса, человечество не может с этих рельс сойти. А они рано или поздно приведут в пропасть.
После этого возникнет другая эпоха, где исчезнет приоритетное значение научно-технического прогресса и историческое развитие будет определяться гуманитарными потребностями и задачами. Решающее значение приобретет идейная парадигма времени, которой сейчас нет, но которая появится с новой эпохой. Не красота спасет мир, как думал Ф.М. Достоевский. Ее одной для этого недостаточно, она слишком хрупка и беззащит на. А спасет мир духовная культура в целом с ее веками накапливавшимися богатствами.
Возможно, эта моя концепция многими будет сочтена утопической, так сказать, чистым субъективным предположением. Но на большее я и не претендую, пророком быть не собираюсь. Однако и гипотезы имеют право на существование, особенно если для них есть предпосылки. А предпосылки эти в том, что в современном мире научно-технический прогресс становится все более безумным, алогичным, неуправляемым, угрожающим по своим негативным последствиям. И весьма спорно, чего он приносит сейчас человечеству больше – добра или зла. Так что старинное утверждение Ж.-Ж. Руссо о том, что технические достижения не делают людей счастливее, сохраняет свою актуальность. Более того, возникает вопрос, не делают ли они ныне людей несчастнее, не обесчеловечивают ли они их, не порабощают ли техникой, не ставят ли их на грань катастрофы и самоуничтожения? Ответить на этот вопрос может только история. Но думать об этом, в том числе и высказывать обоснованные предположения, необходимо. Без этого труднее будет если и не избежать исторического тупика, то все-таки понять и преодолеть его.
Но все-таки внутри научно-технического прогресса в современную эпоху есть одна обнадеживающая тенденция, о которой необходимо сказать. Наше время характеризуется активно идущими процессами глобализации, то есть тенденцией к единению всего человечества, охватывающей самые различные сферы бытия. Как бы ни боролись против нее разного рода антиглобалисты, но глобализация – неизбежный, необходимый, объективный процесс. Идет она и в сфере культуры. И здесь, как и в других областях, имеют место свои издержки и негативные стороны. Мы часто перенимаем из других культур не только хорошее, но и плохое, а чрезмерное увлечение процессами глобализации может создать угрозу для национальных основ той или иной культуры.
Но в целом глобализация – позитивный процесс. Она расширила наши культурные горизонты и создает возможности для обогащения отечественной культуры подлинными достижениями других народов. Это способствует сохранению и развитию духовных ценностей.
Хороша, однако, не всякая глобализация. В истории от Александра Македонского до Гитлера были попытки завоевать весь мир, то есть достигнуть глобализации на военной основе. Все они провалились. В современном мире это тем более невозможно, что атомная война приведет не к единению, а к гибели всего человечества.
Другой, американский подход к глобализации состоит в том, чтобы подчинить мир на экономической основе: купить его или принудить к подчинению многообразными экономическими способами. Кое-что США в этом отношении удается, и они до сих пор остаются лидерами глобализации. Но сопротивление части современного мира столь велико, что уже сейчас ясно: этот способ окажется так же не состоятелен, как и военный.
Какая же глобализация может быть плодотворной и продвинуть человечество вперед, к новым вершинам? Гуманитарная. Поясню, что это значит. Многие великие мыслители и деятели искусства прошлого мечтали о единении всего человечества. Достаточно напомнить о Девятой симфонии Бетховена, в финал которой включены вокальные партии хора и солистов на слова «Оды к радости» романтического поэта Фридриха Шиллера, где ключевыми являются призыв «Обнимитесь, миллионы!» и образ Радости, слетающей с небес для объединения всех людей. Это была великая утопия, но то, что когда-то было утопией, в будущем может стать реальностью. В современном мире есть предпосылки для единения всех стран на гуманитарной основе духовных ценностей, добра и взаимопомощи при сохранении автономии и самостоятельности каждой страны. Гуманитарная глобализация – вот идеал. Разумеется, она предполагает определенную интеграцию в экономической, политической и других сферах. В процессе этой интеграции лидерство может переходить от одной страны к другой, но будет исключено господство и насильственное подавление одних другими.
Вероятно, гуманитарная глобализация может стать реальностью лишь с окончанием техногенной цивилизации. Но уже сейчас ее признаки и предпосылки существуют и кажутся тем лучом света в конце тоннеля, который поможет выходу из современного кризиса. Подождем. Время покажет. А пока будем утверждать и в творчестве, и в научных исследованиях, и в критике принципы и критерии высокого искусства и подлинной духовной культуры, опирающиеся на высшие достижения истории мировой художественной классики и вершины человеческой мысли. Если не мы, то кто же сможет эти достижения сохранить и развить? Хочу надеяться, что мы будем достойны выполнения этой исторической миссии.