Вся техногенная цивилизация в истории человечества, начавшаяся в эпоху Возрождения и продолжающаяся до сих пор, основана на прогрессе физико-математических и других естественных наук о природе (фундаментальных и прикладных), порождавших достижения в сфере промышленности и техники. Научно-технический прогресс обеспечивал возможность возрастания комфортности и внешних благ человеческой жизни. Но из-за противоречий общественного развития эти возможности получили частичную или даже превратную реализацию. Наряду с периодами расцвета возникали явления одичания, взлёты разума чередовались с прорывами варварства, возрастание добра сменялось новыми, всё более изощрёнными и ужасными формами зла.
Жан-Жак Руссо в эпоху французского Просвещения в XVIII веке первый отметил, что технические достижения не делают людей счастливее. И с тех пор эта мысль варьируется и разрабатывается во многих философских и социологических учениях вплоть до наших дней.
Гуманистические теории, науки о человеке в истории имели, конечно, свои достижения, но они отставали и, пожалуй, до сих пор отстают от наук технических. Большие философские системы в Новое время возникли позже научных, и влияние их на жизнь человечества было далеко не столь велико. Человеческой душой занималась преимущественно религия, но её догматы остаются неизменными на протяжении веков.
И тем не менее развитие гуманизма в истории происходило и происходит. Более того, имеет определяющее значение. Если бы это было не так, то человечество просто погибло бы. Оно было бы раздавлено силами зла и погребено под развалинами собственной цивилизации, рухнувшей из-за неразрешимых противоречий. Многие сулят ему это в будущем. Но возможны и более оптимистические концепции.
В развитии гуманизма играли роль, конечно, и религия с её человечными заповедями любви и милосердия, и гуманитарные науки, особенно философия. Но главное значение принадлежало и принадлежит искусству. Именно искусство, охватывающее системой своих видов все грани человеческого бытия, развивает человека как творческую личность, совершенствуя и углубляя его восприятие мира, пробуждая фантазию, заставляя переживать, чувствовать, эмоционально реагировать на реальные явления, побуждая к осмыслению жизни в целом. Воспевая красоту, оно утверждает добро. Доставляя эстетическое наслаждение, заставляет мыслить. Оно формирует личность человека в целом. Если наука делает человека учёным, то искусство делает его Человеком, то есть развивает все его творческие силы, образующие своеобразие его личности.
Но искусство влияет на жизнь не только отдельного индивида, а и общества в целом. И не только через формирование духовного мира членов общества, но и непосредственно. Оно объединяет людей, преодолевает некоммуникабельность, летит через границы, помогает взаимопониманию наций. Всем этим и определяется великое гуманистическое значение искусства и его роль в развитии гуманизма в истории человечества.
Однако уже в конце XIX века возникли сомнения в силе искусства. В XX же веке под влиянием невиданных ранее сокрушительных катастроф, мировых войн и кровавых революций, злодеяний фашизма и тоталитарных диктатур, терроризма и межнациональных конфликтов многим мыслителям и художникам, учёным и общественным деятелям стало казаться, что гуманистические идеалы вообще оказались утопией, красивой, но не оправдавшей себя иллюзией, что они исчерпаны, утратили своё значение, ушли в прошлое, и развитие мира определяют ныне совсем другие силы.
У композитора Малера есть песня, музыку которой он потом включил в свою Вторую симфонию. В песне рассказывается, как святой Антоний проповедовал добро рыбам. Но те не слушали его и продолжали поедать друг друга. Подобных примеров, свидетельствующих о разочаровании в гуманистических ценностях, в силе добра и художественного воздействия на людей можно было бы привести множество.
Авангардистское искусство XX века прореагировало на подобные широко распространившиеся умонастроения, показав обесчеловечивание человека, алогизм бытия, иррациональность жизни, хаотичность и непредсказуемость истории, катастрофичность и бесперспективность существования. Достаточно напомнить о сюрреализме и театре абсурда. Но и все авангардистские течения прямо или косвенно связаны с этой тенденцией.
Они по-своему отразили то, что происходило в реальной общественной истории. Но сводится ли к этому вся эта история? И нет ли в ней сил, противостоящих тенденциям распада? В конечном счёте, это вопрос о том, к чему идёт человечество: к гибели или к новой ступени своего развития. То, что ныне мы переживаем некий переходный период – это для всех очевидно. Но направление развития неясно.
Гоголь в "Мёртвых душах" уподобил Россию птице-тройке, несущейся в неведомые дали. И он вопрошал: "Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа". Этот гоголевский вопрос остаётся актуальным и ныне. И ответа на него тоже нет. Мы не знаем, куда сейчас несётся не только наша страна, но и всё человечество. И тут не помогут ни гадания, ни предположения, ни научные прогнозы. Покажет только само время.
Человечество переживает сейчас многосторонний кризис, касающийся едва ли не всех областей его существования. Остановимся только на вопросе о кризисе культуры.
Об этом в нашей стране говорят общественные деятели и учёные, пишут журналисты, кричат СМИ. При этом кризис культуры касается не только нашей страны, а и многих других цивилизованных стран, он имеет глобальный характер.
Кризисом культуры у нас озабочены многие. Пути выхода из него обсуждаются, но пока не находятся.
Отмечу прежде всего, что кризис этот, конечно, есть, но он не имеет абсолютного характера. Есть сферы культуры, где можно говорить о плодотворном развитии. Это относится, например, к музыкально-исполнительскому искусству и к хореографическому (тоже исполнительскому) творчеству. Здесь каждое десятилетие выводит на художественную арену новые поколения блистательных музыкантов и артистов балета, побеждающих на многих международных конкурсах, приобретающих мировую известность и славу, становящихся звёздами культуры XXI века. Можно, вероятно, найти аналогичные явления и в других областях, например, в творчестве артистов драматического театра.
Но исполнительские искусства – это деятельность интерпретации уже существующих, ранее созданных произведений, а не рождения новых. Там же, где речь идёт о возникновении новых художественных явлений в любых видах искусства, дело обстоит сложнее. Например, в композиторском и балетмейстерском творчестве, действительно, наблюдается кризис. Здесь нет фигур, соразмерных с вершинными достижениями ХХ века, нет лидеров, нет властителей дум. Также, вероятно, обстоит дело и в других сферах художественной деятельности.
Кризис в культуре имеет две составляющие: материальную и духовную. Материальная сторона связана с недостатком финансирования во всех сферах культуры и искусства. Художественное творчество никогда не может быть на самоокупаемости и приносить прибыль. Оно почти всегда финансировалось властью, каковы бы ни были формы этой власти в истории. Оно заказывалось либо тем или иным способом поощрялось государством, церковью, сильными мира сего, меценатами и спонсорами. Это заключено в самой природе художественной деятельности и отнюдь не противоречит свободе творчества. Превращение же искусства в рыночную ценность, подчинение его коммерции, подмена свободы самовыражения стремлением к получению прибыли, денег губят его. Это показали многие писатели XIX века, например, Бальзак, Гоголь и другие.
Ныне искусство во всех цивилизованных странах финансируется государством по так называемому "остаточному принципу". Но если в других странах он составляет от 2 до 5 процентов государственного бюджета, то у нас 0,5 процентов бюджета. И, кроме того, меценатство и спонсорство в других странах оказывает гораздо большую поддержку искусству, чем у нас.
Министерство культуры, вероятно, хотело бы и могло сделать для искусства больше хорошего и необходимого, но финансовые возможности его ограничены, а в этих узких пределах едва хватает средств для сведения концов с концами и обеспечения какого-то минимума.
Из всего этого и происходит материальная составляющая кризиса. Закрываются театры, сокращается кинопроизводство, рушатся памятники архитектуры, прекращают работать журналы, ухудшается издательская деятельность, миллионы музыкантов, артистов, художников, особенно на периферии, получают нищенскую зарплату, а коммерческие шоу подавляют подлинное художественное творчество.
Могут возразить, что сказанное характеризует преимущественно 1990-е годы, и сейчас картина будто бы иная. Да, кое-что изменилось к лучшему, но, к сожалению, очень немногое. Руководители государства встречаются с деятелями культуры, выслушивают их, в ряде случаев решают наболевшие вопросы и даже иногда оказывают финансовую поддержку отраслям, оказавшимся на грани катастрофы. Но всего этого совершенно недостаточно, и слов о поддержке культуры больше, чем дела.
До сих пор, несмотря на протесты широкой общественности и прессы, не отменён абсурдный закон № 94 "О размещении заказов и услуг…", согласно которому невозможно реализовать ни один художественный или издательский проект, стоимость которого превышает 100 000 рублей, без объявления тендера (конкурса). Тендер этот требует бесконечных бюрократических проволочек, которые сами по себе уже затрудняют работу художественных и научных учреждений. Но главное – выигрывает тендер та организация, которая обеспечивает наиболее дешёвую реализацию проекта, хотя бы это было в десять раз ниже по качеству, чем необходимо для подлинного развития культуры.
До сих пор не приняты, годами лежащие в Госдуме, законы о творческих Союзах и о меценатстве. Немудрено, что и творческие Союзы, и меценатство хиреют.
Но верхом преступного скудоумия является разработанный под руководством Министра науки и образования Фурсенко проект "Закона об образовании", по сути дела, направленный на уничтожение художественной культуры в нашей стране. Не затрагивая абсурдность многих положений этого проекта, напомню только, что в нём предусматривается превращение специальных средних учебных заведений для особо одаренных детей – таких как Центральная музыкальная школа при Московской консерватории, лицеи Академии художеств, Московская академия хореографии и других подобных (их во всей стране 29) – в обычные школы, только со специальным уклоном (подобно школам с уклоном в математику, в английский язык и т.п.). При этом детей до 15 лет учить только общеобразовательным предметам, а лишь после этого специальным.
Напомню, что из специальных школ для особо одарённых детей вышли почти все выдающиеся мастера отечественного искусства советского и постсоветского времени: Гилельс и Ойстрах, Уланова и Плисецкая, лучшие музыканты, артисты балета и многие деятели всех видов изобразительного искусства второй половины ХХ века. Против проекта Закона, по сути дела уничтожающего основы отечественной художественной культуры, восстала буквально вся страна. Два года все соответствующие учреждения, в том числе Академия художеств, многие великие люди искусства и науки, широкая общественность протестовали и боролись против принятия такого Закона. Но Министерство науки было глухо и упорствовало, не желая считаться ни с какими аргументами. И только благодаря вмешательству высшего руководства страны Закон этот был пересмотрен в Госдуме и сейчас подготовлен новый его вариант. Но вся эта история говорит о том, как трудно развиваться нашей культуре в условиях, когда часть чиновничества, в том числе государственного, заинтересована только в двух вещах: в экономии средств на культуру и в усреднении, стандартизации личности людей – такими легче управлять и манипулировать.
Многие деятели искусства, писатели, художники и журналисты в своём благом намерении защитить и поднять уровень культуры приводят и стараются внушить властям следующий аргумент. Без культуры невозможно плодотворное развитие ни экономики, ни юриспруденции, ни политической жизни. Поэтому культура должна войти в число приоритетов государственной политики, чего сейчас нет. Без этого не удадутся инновации и модернизация всех других сфер, в том числе экономики, что ставится ныне властями во главу угла.
Но этот аргумент верен лишь отчасти. Его можно принять только в том смысле, что если, при прочих равных условиях, во главе управления какой-либо отраслью или организацией стоит не невежда, чуждый культуре, а образованный и культурный человек, то дела в этом случае будут идти лучше.
Помните, как у Грибоедова в "Горе от ума" солдафон Скалозуб грозит вольнодумцам: "фельдфебеля в Вольтеры дам". Вот если крупными чиновниками являются, условно говоря, не фельдфебели, а пусть и не Вольтеры, но подлинно культурные люди и высокие профессионалы, то на прогрессивное развитие можно рассчитывать.
Это, конечно, так, и аргумент этот в привлечении внимания властей к культуре, разумеется, можно использовать. Но всё-таки в сути своей он неточен и даже неверен, ибо сводит культуру к прикладному значению, к помощи развитию других сфер. Культура, конечно, может иногда играть и такую роль, но это лишь одна из её функций, при этом не главная. В сути же своей культура самостоятельна, самодовлеюща, самоценна. Она – способ существования и развития человечества. И степень личной свободы человека во многом зависит от его внутренней культуры. Прикладное значение культуры возможно, но оно вторично, производно от её главного назначения. А это главное назначение – в её духовном содержании, в гуманитарном развитии человека, в формировании его личности и внутреннего мира. Именно на это должна быть направлена поддержка культуры.
Так мы подошли к другой, духовной составляющей современного кризиса культуры.
Великое искусство в истории мировой культуры всегда вдохновлялось большими идеями, заключало в себе огромную духовную наполненность. Это придавало ему действенную силу. При всём разнообразии художественных явлений разных эпох, в каждую эпоху в художественной культуре была своя парадигма, духовная доминанта, совокупность ведущих идей, что накладывало отпечаток на всю деятельность в области искусства.
В наши дни такой парадигмы, духовной доминанты эпохи нет. Об отсутствии общей национальной идеи у нас говорят давно. Скорбят по этому поводу и даже пытаются что-то изобрести. Но национальные идеи не изобретаются, они рождаются органично из самой жизни, из её духовных потенций, из движения истории. А если это движение определяется лишь здравым смыслом, прагматическими целями и латанием дыр, что характерно для нашего времени, то большой общенациональной идее, которая вдохновила бы подъём культуры, взяться неоткуда.
Отказ от коммунистического официоза, идеологического догматизма и провозглашение принципа плюрализма в общественной и духовной сферах является безусловным завоеванием постсоветского времени. Мы обрели свободу, но многие не знают, что с нею делать. Писать и говорить можно о чём угодно, но чтобы родилось большое искусство, надо знать, о чём говорить, надо чтобы было, о чём поведать людям. Между тем многие представители духовной сферы жизни пребывают в своего рода растерянности. Искусство мельчает. И это тоже одно из выражений кризиса.
Во всех сферах художественной деятельности произведения искусства рождаются сейчас в огромном количестве. Есть, конечно, и крупные художники. Но говорить о великих, эпохальных явлениях пока трудно.
Угрожающие размеры приняла так называемая поп-культура. Искусство, рассчитанное на массового потребителя, запрограммированное на популярность, было и в советское время. Если тогда ему грозила нарочитая идеологизированность, то теперь, наоборот, – духовная пустота. Поражает примитив современной эстрады, различных шоу и дискотек. И главное даже не в проникающей туда порою пошлости, а в удивительной духовной упрощённости и элементарности. Оглушительная громкость и утрированная ритмизованность крайне примитивной поп-музыки, нередко сопровождаемой также кривлянием эстрадных певцов, так захватывает толпы прыгающей, кричащей, машущей руками молодёжи, что это граничит с массовым психозом. Что это, как не одно из выражений духовного кризиса?
Конечно, только к негативным явлениям дело не сводится. Можно говорить и о противоположной тенденции: о переполненных концертных залах, театрах, музеях, где существует большое, серьёзное искусство. Но там живёт великая классика, к которой, к счастью, надеюсь, у большинства населения ещё не утрачен интерес. Новые же современные произведения, которые стали бы властителями дум, назвать трудно. Поколение "шестидесятников", которые играли в обществе такую роль, уходит. Новых явлений много, поражает их пестрота. Но даже наиболее значительные из них не всегда получают широкое распространение и признание.
Поп-культура агрессивна, она наступает, стремится вытеснить классику и серьёзное современное искусство. Но и в этих условиях, вероятно, самое правильное – опираться на традиции и принципы вершин мировой культуры. Как иначе противостоять кризису?
Российская академия художеств во главе со своим президентом З.К. Церетели стремится в своей деятельности противостоять кризису, сохраняя профессиональную художественную школу, объединяя многих выдающихся художников разных направлений, решая большие программные задачи государственного масштаба, утверждая принципы высокого искусства. Но одних её усилий, конечно, недостаточно. Необходимо, чтобы все творческие учреждения, вся художественная общественность, а главное – власти, вкладывали бы в развитие подлинной культуры максимум сил, о чём пока сказать нельзя.
В авангардистском искусстве нашего времени немало шарлатанства и дилетантизма, но есть и явления, схватывающие проблемы современной жизни. В традиционном искусстве немало эпигонского и вторичного, но есть и честное сохранение реалистических основ, и искренность в отображении жизни. Быть может, наиболее перспективным является третий путь: своеобразный синтез реалистических традиций и авангардистских достижений. Путь, рождающий новые формы современного искусства, но опирающегося на гуманистические принципы высокой мировой классики.
Черты такого синтеза можно наблюдать в ряде живописных графических и скульптурных произведений З.К. Церетели. По этому пути идут художники Н. Мухин, Б. Мессерер, Т. Назаренко, Н. Нестерова, скульпторы А. Бурганов, Л. Баранов, М. Дронов, В. Евдокимов. Среди композиторов можно назвать Р. Щедрина, А. Эшпая, Б. Тищенко, С. Слонимского, Г. Канчели, А. Пярта. В хореографическом искусстве эта тенденция наметилась в ХХ веке в творчестве Ю. Григоровича и последовавших за ним балетмейстеров О. Виноградова, Н. Касаткиной и В. Василёва и других, а ныне она наиболее отчётливо выражена в произведениях Б. Эйфмана, А. Ратманского. При всех своих индивидуальных различиях, все эти деятели искусства каждый по-разному, по-своему и в соответствии с разными национальными традициями, имеют глубокие корни в культуре прошлого, но и не минуют достижения самых новейших течений. И получается органический сплав, весьма созвучный современности.
Ныне и в будущем это направление представляется наиболее плодотворным. Сейчас нельзя творить современное новаторское искусство, игнорируя его глубинные, национальные корни и самые разнообразные классические традиции мировой художественной культуры. Но и нельзя делать вид, что не существовало Пикассо и Матисса, Модильяни и Шагала, Кандинского и Малевича в изобразительном искусстве; Стравинского и позднего Скрябина, Хиндемита и Мессиана, Шенберга, Берга и Веберна в музыке. Все они ныне стали классиками ХХ века. А потому источники современного искусства могут быть весьма многообразными, в том числе и синтетичными.
Современная история человечества характеризуется активно идущими процессами глобализации, то есть тенденцией к единению всего человечества, охватывающий самые различные сферы бытия. Как бы ни боролись против неё разного рода антиглобалисты, но глобализация – неизбежный, необходимый, объективный процесс. Идёт она и в сфере культуры. И здесь, как и в других областях, имеют место свои издержки и негативные стороны. Мы часто перенимаем из других культур не только хорошее, но и плохое, а чрезмерное увлечение процессами глобализации может создать угрозу для национальных основ той или иной культуры.
Но в целом глобализация – позитивный, прогрессивный процесс. Она расширила наши культурные горизонты, и создаёт возможности для обогащения отечественной культуры подлинными достижениями других народов. Быть может, это и есть тот луч света в конце тоннеля, который направит к выходу из кризиса. Подождём. Время покажет. А пока будем утверждать и в творчестве, и в научных исследованиях, и в критике принципы и критерии высокого искусства, опирающиеся на высшие достижения истории мировой художественной классики. Если не мы, то кто же сможет их сохранить и развивать? И мы, хочу надеяться, будем достойны выполнения этой исторической миссии.