Необходимость скрыта в том,
что совершается, и обнаруживается
только в конце.
Г.В.Ф. Гегель

Онтологию нашего посюстороннего мира можно выразить одним словом "процессуальность" – понятием, которое более полно раскрывается через три свои ипостаси, выражающие близкие аспекты динамики: конечность, а значит – временность и относительность.
Эта онтологическая триада бытия – "относительность – конечность – временность" принимается в качестве аксиомы для обсуждения любых мировоззренческих и методологических проблем Бытия. Из этой аксиомы следует, что не только все вещи (объекты) феноменально выраженного мира дискретны, но также дискретен и вещественный состав (микромир) любой вещи – интуиция, возникшая еще в античности (Демокрит, Эпикур).
Запредельный мир Небытия (Ничто), будучи непроцессуальным, должен характеризоваться диаметрально противоположной аксиоматикой: "абсолютное – бесконечное – вечное". Но это триединство – лишь апофатическое отражение триединства нашего посюстороннего мира, а по сути, это нечто Единое (невообразимое Всеединство), запредельная гармония, непрерывность и недосягаемый горизонт, у которого заканчиваются возможности нашего понимания. Невозможно представить, например, что в бесконечности точка, линия, круг, шар – одно и то же (Н. Кузанский, А.Ф. Лосев).
Небытие (Абсолют), будучи бесконечным и вечным, есть начало, породившее Бытие. Предположение, что материя вечна, ведет к "дурной бесконечности", что было понятно еще в античности. Антиномичность двух "антимиров" не означает, однако, их полной изолированности. В космологии ретроспективно "вычислено" появление Вселенной из Ничего (Большой взрыв в точке сингулярности), но это не значит, что Небытие просто "споткнулось", произведя новую сущность (процессуальность), а затем устранилось от своего "детища".
Эманация Небытия – Инобытие – есть представитель Небытия в посюсторонней процессуальности: запредельная информационная напряженность, сопровождавшая энергию Большого взрыва. В физике Инобытие было отрефлектировано мистическим понятием "поле". Сначала оно было представлено электромагнитным полем (М. Фарадей), "одетое" в соответствующий математический наряд (Дж. Максвелл). Позже Эйнштейн неоднократно подчеркивал, что без введения этой новой "реальности" (поле – континуальная сущность) его общая теория относительности была бы невозможной.
По-видимому, гравитацию можно соотнести с понятием "Первополе": ведь она, согласно ОТО Эйнштейна, и есть пространство-время; она исходна (возникла первой, в непосредственной близости с сингулярностью) и универсальна (вездесуща и вечна в масштабе Вселенной), действует на всех уровнях (от микро- до мегамира). Другие физические поля (напряженности) возникли позже, а их действие не столь универсально. Иное дело – создание единой математической модели, которая описывала бы все физические взаимодействия. Если такая модель (общая теория) и будет создана, то она в состоянии описать (предсказать) лишь физические взаимодействия, но не более того.
Слова Эйнштейна "мы имеем две реальности: вещество и поле" – относятся не только к дофеноменальному миру физики, но и ко всему более сложному проявлению Бытия. Эволюция материальной процессуальности (и ее иерархия) соответствовала дифференциации исходно единого поля на все более сложную иерархию локальных полей (аналог иерархической ангелологии в христианстве).
Понятие "поле" в его любом проявлении есть континуально организованная и в этом смысле запредельная среда, напряженность которой зависит как от особенностей самого поля, так и от пространственных соотношений погруженной в нее и дискретно организованной материи. Дифференциация Первополя во времени – это та эволюция полевого (континуального) четырехмерия, которая называется здесь телеологией.
Начало телеологии (исходные физические поля) почти однозначно (математически) соответствует физико-химическому состоянию материи. По мере синергийного увеличения сложности материального разнообразия росла "щель" между последним и соответствующей комбинаторикой континуальности: нарастала степень "свободы" ("невычисляемости") процессов.
В этом росте сложности и непредсказуемости процессов суть "новой" науки синергетики как науки "неточной" и суть "переоткрытия времени" (И. Пригожин) – времени неоднородно процессуального. Время (с заглавной буквы) как общая магистраль эволюции (= Телеология в узком смысле – "Промысел Божий") "пряталось" в гуще разнообразия временпроцессов, в гуще синергийной процессуальности – "самоорганизации" дискретного многообразия Бытия (= телеология в широком смысле).
Первый этап в раскрытии посюсторонней относительности соответствует дофеноменальному (физическому) миру, где общая триадность Бытия выражается в своей первой ипостаси (форме): "Число (отношение) – Пространство (конечное вместилище) – Время (как ограниченная длительность)". В этой дофеноменальной триаде выражена та априорность (Г. Лейбниц, И. Кант), то четырехмерное континуальное вместилище, которое служит условием появления в нем дискретного многообразия микромира; здесь физическая (невидимая) реальность слита с математической идеальностью; здесь создаются меры – основа будущей эволюции качеств; здесь – исходный полюс рационально понимаемого Бытия.
Второй этап отвечает всему многообразию непосредственно явленных материальных форм – вещей (объектов), что соответствует триаде "материя (разнообразие форм) – пространство (как латеральные соотношения форм) – время (пульсирующая изменчивость форм)". Роль числа здесь сохраняется, но все большее значение приобретает конвергентная синергия процессов, увеличивающая сложность и непредсказуемость процессов; здесь – сердцевина процессуальности.
Третий, заключительный и наиболее сложный этап раскрытия посюсторонности – эпифеноменальная (вторично идеальная) процессуальность: рефлексия как осознавший себя процесс, призванный в итоге освободиться от породившей ее материальной капсулы-процесса и тем самым замкнуть магистраль Времени – вернуться в Вечность.
Однако чтобы вернуться в Вечность, процесс рефлексии должен преодолеть внутреннюю противоречивость, которая представлена двумя его составляющими – двумя аттракторами: 1 –
аттрактор, унаследованный рефлексией от всей предыдущей инерции процессуальности и связанный с инстинктами, т.е. с культивацией собственной локальности, и с противопоставлением "Я" многообразию других рефлексий и процессов; в этом стремлении даже конвергенции (объединения) с другими рефлексиями возможны лишь в контексте эгоизма собственной локальности; это та ипостась рефлексии, которая направлена на внешний мир (переживание суеты времен-процессов); 2 – принципиально новый, сугубо человеческий аттрактор рефлексии, исторически связанный с мифологией и религиозностью; он ориентирован на переживание внутренней глубины, что имеет отношение прежде всего к религиозному опыту и искусству (здесь – иррациональный полюс процессуальности); позже возникли философия и наука – все более рациональные грани рефлексии, имеющие отношение к ее обоим аттракторам.
Общая тенденция процессуальности, протекавшей в телеологической среде Инобытия, заключалась в росте сложности и мистической иррациональности ("свободы") процессов. Каждый новый процесс синергийно впитывал в себя предшествующую процессуальность (рост комплементарности и концентрация относительности процессов) и, наконец, наступил критический момент пересыщения сложностью, что привело к появлению эпифеноменальности: рефлексия, как осознавший себя идеальный процесс (появление вторичной телеологии), выплескивается из своего материального (материнского) лона и получает определенную долю независимости от всей предыдущей инерции процессуальности – инерции Времени, творившего многообразие и локальность. Высший процесс получил основу для замыкания (преодоления) Времени.
Если первая (внешняя, суетная) составляющая рефлексии продолжает работу Времени – работу по росту многообразия и локальности, начатую еще в момент Большого взрыва, то вторая (внутренняя, глубинная) ее ипостась призвана преодолеть Время: подойти к прерывающей Время, конвергентной точке Омега в понимании П. Тейяра де Шардена. На этой развилке двух путей-аттракторов наука как аспект рациональной рефлексии ведет себя подобно жидкости в сообщающихся сосудах: теоретическая и практическая сферы науки тесно взаимосвязаны, причем первая из них имеет большее отношение к внутренней рефлексии, а вторая – к рефлексии внешнего многообразия.
Философия и особенно ее ядро – метафизика – есть наиболее синтетически выраженная рефлексия; в ней совмещено иррациональное переживание внутренней рефлексии и рациональное обобщение всего опыта внешней рефлексии. Как таковая философия способна реконструировать инвариантную магистраль Бытия, а тем самым понять цель Инобытия (исходной Телеологии) – организатора и проводника всей процессуальности. Философия служит фонарем, освещающим финиш процессуальности; этим она облегчает "сообществу рефлексий" вполне осознанно завершить функцию Времени как телеологической магистрали эволюции. Само Время в любом случае растворится в Вечности, какой бы из двух вариантов ни выбрало его производное – вторичная телеология рефлексий.
Итак, сущность концепции поля и его динамической ипостаси телеологии – континуально напряженная среда как нечто запредельно Всеединое, которое регулировало систему отношений в дискретно организованной противоречивости материального Бытия. В недрах дискретности материи (своего рода матери) вынашивалось оплодотворенное континуальностью (аналог отца) "дитя", совместившее в итоге сущности обоих родителей (дискретность и континуальность). "Отец" по мере взросления "ребенка" предоставлял ему все большую самостоятельность: роль непредсказуемости (свободы выбора) нарастала в эволюции процессуальности.
У "взрослых детей" континуальности и дискретности – у сообщества рефлексий как вторично возникшей телеологии – наблюдается противоречивое соединение обеих сущностей: наша мысль (рефлексия) континуальна, но способ ее выражения (в словах и понятиях – "мысль изреченная") дискретен (В.В. Налимов: "Вероятностная модель языка").
Логика речи необходимо включает в себя дискретность как способ (форму) выражения континуальной сущности (мысли). В этой связи аксиома "мысль может постигать только сама мысль" (Т.Я. Радионова) верна сама по себе, но проблема состоит в том, что словесный способ обмена мыслями в сообществе рефлексий дискретен по существу.
Теория интонологии, как я ее понял, это теория напряженности в процессах мышления, возникающая вследствие дискретности (локальности) носителей мысли (разности потенциалов), что усугубляется дискретным способом циркуляции мыслей среди их носителей. Метод интонаре как метод снятия напряженности в мысли может, по-видимому, развиваться по двум направлениям: либо по пути целостного, мистически континуального и невыразимого в словах взаимопонимания (понимания-сопереживания), либо по пути максимально возможного и бесконечного процесса сокращения онтологически существующей "щели" между мыслью и словом.
Таким образом, мы имеем иерархически высший цикл эволюции Бытия: 1 – исходная Мысль (Абсолютный Дух, идея, проект), первично идеальное, Телеология как единое целое (тезис); 2 – раскрытие (развертывание) Телеологии через длительную эволюцию материально реализованного многообразия Бытия (антитезис); 3 – возвращение исходной Мысли к себе через единство многообразия в сообществах рефлексий как вторичных телеологий (синтез). Напряжение в сообществе рефлексий есть следствие дискретности их многообразия. В этом контексте теория интонологии может стать теорией объединения сообщества рефлексий для осознанного возвращения их к подлинному Всеединству как завершению вторично идеальной процессуальности. Это есть, по-видимому, более рационально выраженная (современная) форма религиозности.

Тезисы составлены по рукописи автора "Телеология: между Вечностью и Временем".