С точки зрения темы настоящего исследования представляется целесообразным отметить, что А.Г. Гранбергом предложено классифицировать теории региональной экономики на теории развития региона, теории межрегиональных экономических отношений и теории размещения видов деятельности и населения¹. Несмотря на определенную специфику предмета и объекта исследования каждой из этих составных частей теории региональной экономики, у них обязательно должны существовать точки пересечения. Одной из них является формирование межрегиональных и межотраслевых конкурентоспособных кластеров (см. схему 1.1.1).

Схема 1.1.1. Кластеры как неотъемлемый элемент всех составных частей теории региональной экономики

Согласно М.Портеру², кластеры представляют собой сконцентрированные по географическому признаку группы промышленных компаний и связанных с ними организаций (финансовых, торговых, исследовательских и т.д.), характеризующихся общностью экономических интересов и взаимодополняющих друг друга. Для развитых кластеров характерно наличие и вертикальных (покупатель – продавец), и горизонтальных (общие потребители, технологии производства, каналы распространения товаров) связей. С учетом этого определения можно утверждать, что формирование конкурентоспособных кластеров:
А) способствует развитию тех регионов, на территории которых они расположены;
Б) является критически важным условием углубления межрегиональной экономической интеграции;
В) является катализатором размещения тех производств и объектов инфраструктуры, которые содействуют развитию кластера.
Поэтому теорию формирования кластеров можно рассматривать в качестве системного интегратора важнейших элементов общей теории региональной экономики, генетические корни которой можно найти в работах таких зарубежных исследователей, как А. Вебер, У. Изард, А. Леш, Э. Хэкшер, а также отечественных экономистов – Н.Н.Колосовского, Г.М. Кржижановского, В.С. Немчинова и других.
Следует отметить то большое влияние, которое оказали на развитие экономической регионалистики работы А. Леша³ и У. Изарда⁴. В частности, А. Леша можно считать основоположником теории пространственного экономического равновесия. Несмотря на целый ряд допущений, упрощающих решение поставленной задачи, подходы А. Леша не утратили своей актуальности и могут на концептуальном уровне быть использованы при выработке региональной экономической политики, направленной на обеспечение сбалансированного развития регионов.
У. Изард в своих исследованиях достаточно четко определил предметную область региональной науки, к которой отнес изучение территориального аспекта человеческой деятельности с целью выявления взаимосвязей между людьми, их деятельностью и преобразуемой в результате такой деятельности средой обитания. В контексте исследуемой нами проблемы формирования межрегиональных кластеров особое значение имеет вклад У. Изарда и его последователей в решение проблем размещения промышленных комплексов, предотвращения региональных конфликтов на основе согласования имеющихся интересов и т.д.
Очевидно, что и в работах А. Леша, и у У. Изарда можно увидеть первые ростки будущей теории кластеров. Развитие теории региональной экономики в трудах ученых бывшего СССР в основном касалось разработки методологии экономического районирования и территориального размещения производительных сил. Характерно, что Н.Н. Колосовский⁵ ввел понятие производственно-территориального сочетания, возникающего в экономическом районе на основе объединения природных и материально-технических ресурсов, населения и его трудового потенциала, транспортных коммуникаций и других ценностей. Логическим следствием функционирования таких сочетаний является выбор специализации экономических районов, наиболее полным образом учитывающей их потенциал, а также поэтапная трансформация в производственно-территориальные комплексы на основе применения комбинированных технологических процессов глубокой переработки сырьевых ресурсов. Безусловно, понятия производственно-территориального сочетания, производственно-территориального комплекса и кластера имеют принципиальные отличия, но имеются достаточные основания полагать, что теория кластеров разрабатывается в России не только на основе зарубежного опыта, но имеет и прочный отечественный фундамент.
В настоящее время развитие теории региональной экономики связано с проведением исследований по четырем ключевым направлениям (указаны А.Г. Гранбергом⁶) – новые парадигмы региона, размещение деятельности, пространственная организация экономики и межрегиональные взаимодействия. Приводимый ниже анализ имеет своей целью выявить место кластерной политики в современных парадигмах регионального развития (см. табл. 1.1.1).

Таблица 1.1.1. Место кластерной политики в современных парадигмах регионального развития

Характерно, что рассмотренные парадигмы формирования регионов весьма слабо принимают во внимание возможности стимулирования регионального развития путем разработки и реализации научно обоснованной региональной политики со стороны федерального центра. Между тем, в российских условиях особенно, его роль остается весьма существенной. Такая недооценка должна была бы перевести проблему межрегиональной интеграции в плоскость согласования интересов между самими регионами, однако в реальной действительности этого не происходит, поскольку в практической региональной политике вопросами интеграции занимаются не только сами регионы, но и федеральное министерство регионального развития и институт Полномочного представителя Президента РФ в федеральных округах.
Это, в свою очередь, означает, что перечень концепций регионального развития, представленный в таблице 1.1.1, далеко не полон. Его целесообразно дополнить, по меньшей мере, парадигмой "регион как составная часть более крупного макрорегиона", прототипом которого может стать федеральный округ. В рамках такой парадигмы появляется широкое поле для развития межрегиональной интеграции, способствующей обеспечению сбалансированного развития всех участвующих в интеграционных процессах регионов. Следует отметить, что данная парадигма способна адсорбировать все лучшее, что есть в других парадигмах регионального развития, так как:
– не противоречит мировой тенденции передачи на региональный уровень все большего числа полномочий и финансовых ресурсов и, в этом смысле, имеет корреляцию с парадигмой "регион – как квазигосударство";
– макрорегион, в границах которого осуществляется межрегиональная интеграция, несомненно, является крупным субъектом экономической деятельности, сохраняющим возможности использования всех позитивных наработок парадигмы "регион – как квазикорпорация";
– межрегиональная интеграция "раздвигает" границы региональных рынков, не вступая в противоречие с научным аппаратом парадигмы "регион как рынок";
– генерирует дополнительные ресурсы для повышения качества жизни населения региона на основе воспроизводства образования, здравоохранения, культурных ценностей и окружающей природы и, по сути дела, намного эффективнее справляется с достижением стратегических целей парадигмы "регион как социум", чем сама эта парадигма, реализуемая в чистом виде.
Воспроизвести рекомендуемую нами парадигму "регион как составная часть более крупного макрорегиона" можно лишь на основе оптимального сочетания сбалансированной региональной политики федерального центра с объективными потребностями в межрегиональной интеграции, осознанными на местах. Здесь создание конкурентоспособных межрегиональных кластеров является критически важным инструментом эффективной интеграции (в отличие от парадигм, рассмотренных в таблице 1.1.1, которые по существу ограничивают кластерную политику созданием кластеров внутри конкретных регионов) и является неотъемлемой составной частью других отмеченных ранее направлений развития теории региональной экономики – размещение деятельности, пространственная организация экономики и межрегиональные взаимодействия.
Действительно, современная теория межрегиональных экономических взаимодействий во многом синтезирует в себе локальные теории размещения производства и производительных сил, теории интеграции, инвестиционного обеспечения регионального развития и др. Территориальное разделение труда чаще всего рассматривается как процесс специализации регионов в области производства товаров и (или) услуг на основе углубления разносторонней кооперации между ними с учетом социально-экономических, природноклиматических, национально-исторических особенностей различных территорий и их экономико-географического положения.
Если рассматривать кластер как специфическую экономическую систему, то следует признать, что он имеет внутреннюю среду функционирования и внешнее окружение. Для характеристики внутренней среды принципиальное значение имеет уровень конкурентоспособности входящих в него предприятий и качество их межкорпоративных взаимодействий, имеющийся на территории локализации кластера природоресурсный, кадровый и материально-технический потенциал, уровень развития инфраструктуры межрегионального рынка, наличие внутрирегиональных финансовых возможностей поддержки интеграционных процессов, качество законодательства и т.д. В последнее время отмечается и усиление влияния качества нематериальных активов на перспективы социально-экономического развития. Дополнительные возможности получают регионы и межрегиональные кластеры, отличающиеся высокой квалификацией населения, инновационной активностью, наличием сильных брендов и т.д.
Однако наибольшее влияние на социально-экономическое развитие регионов и развитие межрегиональной интеграции оказывают в настоящее время внешние факторы:
– развитие глобализационных процессов, обусловливающих усиление взаимозависимости региональных, национального и мирового рынков. Применительно к России это означает необходимость учета последствий ожидаемого присоединения к ВТО и, возможно, формирования единого экономического пространства в СНГ.
– обострение конкуренции. В ряде случаев, в особенности для регионов, не имеющих достаточных запасов минеральных ресурсов и не имеющих поэтому перспектив развития сырьевого экспорта, создание межрегиональных и межотраслевых кластеров, производящих конкурентоспособную продукцию с высокой долей добавленной стоимости, можег стать одним из немногих реальных шансов преодоления их депрессивного состояния.
– усиление дифференциации в уровне жизни населения регионов. Это мощный фактор, противодействующий развитию интеграционных процессов. Администрация и корпорации, расположенные в более благополучных регионах, всегда будут закладывать в оценку эффективности интеграционных проектов премию за риск, связанный с возможным иждивенческим настроением субъектов интеграции из более отсталых регионов. В действительности никакого иждивенчества может и не быть, но психологически отказаться от учета подобного риска весьма сложно.
О существенном влиянии внутренних и внешних факторов на выбор концепций регионального развития свидетельствует и мировой опыт, кратко рассматриваемый ниже⁷.
Здесь необходимо отметить, что в ряду развитых стран особняком стоят США, где региональная политика в ее обычном понимании отсутствует, а задача выравнивания уровня экономического развития штатов даже не ставится. В отмеченном аналитическом докладе Фонда "Индем" по этому поводу отмечается, что причины такого положения дел заключаются в законодательно закрепленной значительной децентрализации принятия экономических решений и высоком уровне развития федеративных отношений. Такая модель, безусловно, имеет право на существование, но для ее использования в России еще не созрели объективные предпосылки ввиду отсутствия четкого разграничения компетенций между различными уровнями государственного управления, очевидной несбалансированности расходных полномочий субъектов федерации и муниципалитетов с закрепленными за ними доходами, аномально высокой дифференциации в качестве жизни населения в регионах-лидерах и депрессивных регионах.
Следует отметить, что в рассматриваемом аналитическом докладе содержится тезис о том, что разнообразные цели региональной политики могут быть сведены к трем основным:
– обеспечение благосостояния граждан;
– территориальная справедливость (разумное выравнивание уровней развития территорий);
– обеспечение территориальной целостности государства.
На наш взгляд, с такой формулировкой системы целей трудно согласиться. Во-первых, обеспечение благосостояния граждан является целью всей социально-экономической политики и ее достижение при помощи региональной политики невозможно. Здесь имеет место типичный недостаток, связанный с перемещением цели, стоящей перед системой в целом, на уровень подсистемы. Во-вторых, постановка цели в терминах достижения "территориальной справедливости" представляется неконструктивной. В этом случае речь, как правило, идет о включении перераспределительных механизмов в ущерб механизмам развития. Это, по существу, и происходит в сегодняшней России, когда применяемые механизмы выравнивания ничего не могут сделать с повышением эффективности хозяйствования в депрессивных регионах, а так называемым регионам-донорам затрудняют развитие.
Позиция автора настоящего исследования заключается в том, что главной целью региональной политики является создание необходимых условий для динамичного и сбалансированного развития регионов. Причем под "созданием условий" в данном случае понимается не только совершенствование законодательства и формирование благоприятного делового климата, но и реализация критически важных целевых программ регионального развития, финансируемых, в том числе, и из федерального бюджета. Такие программы не должны замыкаться в границах одного субъекта федерации, а иметь статус межрегиональных, содействовать развитию интеграционных процессов на уровне макрорегионов. Именно такие программы, как это будет показано в дальнейшем, могут дать необходимый импульс формированию конкурентоспособных межрегиональных и межотраслевых кластеров.
В этой связи полезно обратиться к опыту Германии, где стимулированию регионального развития уделяется самое пристальное внимание. Причем, при выборе объектов государственной поддержки предпочтение отдается тем предприятиям, деятельность которых не замыкается внутри региона, а выходит на межрегиональный уровень. Как показано А.Г. Гранбергом⁸, реципиенты стимулирования должны представить четкие доказательства того, что в течение трех лет после завершения реализации программы поддержки их деятельности, в основном осуществляемой путем инвестиций в промышленное производство и инфраструктуру, большая часть производимой ими продукции будет сбываться за пределами региона.
Имеет ли смысл подобный подход в российских условиях, особенно с учетом того обстоятельства, что уровень развития внутрирегиональных рынков в России значительно ниже, чем в Германии? Казалось бы, вполне достаточно развивать те виды деятельности, которые могут насытить товарами и услугами рынки конкретных регионов и не слишком заботиться о сбыте за пределами региона. Однако в условиях глобализации такой подход оказывается нежизнеспособным. По подавляющему большинству товаров и услуг региональные рынки нельзя закрыть не только от внутрироссийской, но и от международной конкуренции. Признание производимых в регионе товаров и услуг конкурентоспособными по соотношению "цена-качество" не только в самом регионе, но и за его пределами является важным фактором стратегической устойчивости конкретных предприятий и региональных экономик, финансовый потенциал которых формируется за счет налоговых поступлений предприятий, работающих на их территории.
С точки зрения подъема экономики отсталых российских регионов большое значение имеет и германский опыт подъема экономики восточных земель. Принципиальное значение имеет тот факт, что поддержка центра концентрировалась не столько на обеспечении определенных социальных стандартов, хотя это также имело место, а на создании стимулов для их поступательного саморазвития. К ним, прежде всего, относятся механизмы предоставления налоговых преференций для предпринимательской деятельности, основанные на дифференцированном налогообложении доходов предприятий и организаций (более высокие нормы амортизации в Восточных землях, пониженные ставки корпоративных налогов и т.д.), предоставлении им специальных грантов и льготных кредитов для модернизации основного капитала предприятий.
И хотя, по общему признанию, использование выделяемых средств далеко не всегда было эффективным, ее результатом стало недопущение массовой безработицы (если бы этих мер не было, безработица могла бы коснуться примерно 400 тысяч человек) и постепенное снижение различий в уровне развития между землями-донорами и землями-реципиентами финансовой поддержки.
Для России из этого опыта существенно следующее:
– не надо бояться применения дифференцированных подходов к формированию региональной политики. Стремление к ее унификации является тормозом для решения задачи обеспечения устойчивого развития регионов;
– необходимо более детально исследовать причины недостаточной эффективности использования государственной поддержки развития отсталых регионов. Одна из них очевидна и заключается в неподготовленности местных кадров к работе в новых условиях. Но в России эта причина будет терять актуальность по мере замены старых региональных элит новыми, более адаптированными к рыночным условиям хозяйствования и часто имеющими собственный позитивный опыт работы в бизнесе.
В Великобритании более острой является проблема диспропорций в уровне развития между муниципалитетами внутри одного графства, чем между графствами в целом. Применяемые здесь инструменты региональной политики также включают предоставление инвестиционных грантов и стимулирование структурных сдвигов в проблемных регионах, заключающихся в замещении подлежащих закрытию предприятий стагнирующих отраслей экономики новыми конкурентоспособными производствами.
В 80-х и 90-х годах минувшего столетия региональная политика в Великобритании опиралась на постулат о том, что различия в развитии регионов имеют не экономическую, а социальную природу. Поэтому и цель региональной политики состояла в уменьшении различий в занятости населения. С таким подходом, по крайней мере, применительно к России, согласиться сложно. Автор исходит из того, что социальные различия в развитии регионов хотя и весьма существенны, но вторичны по отношению к различиям экономическим. Сама по себе дополнительная занятость может не только не решить проблему сокращения в уровне развития регионов, но и, наоборот, усугубить ее в случае, если новые рабочие места не будут созданы на конкурентоспособных производствах.
Следует отметить, что косвенно с этой точкой зрения согласились и в Великобритании. В этой связи большой интерес представляет существенное смещение акцентов региональной политики, произошедшее в 2001 году с появлением Белой книги "О предприятиях, технологиях и инновациях". В ней сформулированы следующие четыре основных принципа региональной политики⁹:
– ориентация не на обеспечение опережающего экономического развития депрессивных регионов, а на устойчивое развитие всей территории страны;
– стимулирование роста должно генерироваться не сверху, а внутри региона;
– программы помощи предприятиям замещаются программами помощи деловым сообществам, границы которых могут и не совпадать с границами регионов;
– региональная политика должна быть сориентирована на развитие высокотехнологичного сектора экономики.
Обращает на себя внимание тот факт, что поддержка деловых сообществ лежит в фарватере темы настоящего исследования. Действительно, такие сообщества могут рассматриваться как прототипы кластеров, развитие которых может обеспечить формирование каркаса устойчивости экономике макрорегиона, включающего в себя совокупность тех регионов, где расположены элементы кластера.
Остальные принципы проецируются на российские реалии достаточно сложно. В частности, создание условий для развития экономики всей страны предполагает реформирование судебной системы, снижение административных барьеров предпринимательской деятельности, улучшение налогового администрирования и снижение налогового бремени на бизнес, т.е. реализацию системы мер, связанных с формированием общих условий хозяйствования. Но за этими мерами не видно специфики региональной политики, необходимость которой предопределена столь глубокими историческими, культурными, экономическими и другими особенностями развития российских регионов, что игнорировать их просто невозможно.
Далеко не всегда в России возможно и инициировать рост с регионального уровня без поддержки федерального центра. У отсталых регионов часто нет собственных ресурсов для такого развития без федеральных целевых программ, подключающих слабые регионы к более сильным через осуществление общих инфраструктурных проектов, формирование кластеров, реализацию программ подготовки квалифицированных кадров и т.д. По этой же причине часто отсутствуют возможности реализации такого приоритета региональной политики, как ориентация на развитие высокотехнологичного сектора экономики.
Анализ мирового опыта формирования региональной политики можно было бы продолжить, поскольку его полезные элементы могут быть обнаружены практически в любой стране. Но его обобщение приводит к выводу о том, что ее главными целевыми ориентирами являются уменьшение различий в уровнях жизни населения регионов страны и стимулирование регионального развития. По сути дела, такие цели региональной политики ставятся во всех странах, а основные различия имеют место при выборе конкретных механизмов ее осуществления. Совокупность этих весьма разнообразных механизмов включает:
– предоставление трансфертов в зависимости от численности и социальных условий жизни населения, налогового потенциала;
– реализацию специальных программ развития экономики депрессивных регионов;
– предоставление инвестиционных грантов для создания новых конкурентоспособных производств и рабочих мест;
– предоставление дополнительных налоговых преференций субъектам предпринимательской деятельности отсталых регионов (в том числе, как например, в Италии, в сфере социального обеспечения путем объявления годичных налоговых каникул по социальным выплатам при создании новых рабочих мест в отсталых регионах);
– создание гарантийных фондов для привлечения частных инвестиций в развитие региональных экономик и т.д.
В современной России пока используются, в основном, только перераспределительные механизмы, а стимулирующие – остаются невостребованными. Это обстоятельство стало одним из важных побудительных мотивов для написания настоящей работы, поскольку устойчивое региональное развитие связано, в первую очередь, с созиданием, а не с перераспределением.
В завершение обратим внимание, что, анализируя новые парадигмы регионального развития в контексте передового мирового опыта, авторы аналитического доклада, подготовленного фондом "Индем", приходят к выводу о том, что к таковым могут быть отнесены "формирование региональной инновационной системы" и "реализация кластерного подхода к региональной политике". Суть первой из них заключается в построении "инфраструктуры знания" (способов создания и каналов распространения), второй – в организации социальных или деловых сетей в том или ином регионе (т.е. ресурсы предоставляются сетям взаимосвязанных предприятий, а не отдельным предприятиям).
Необходимо отметить, что перечисленные подходы "не тянут" на новые парадигмы регионального развития. Скорее можно констатировать, что речь идет о механизмах реализации региональной политики, которые могут быть интегрированы в разные парадигмы формирования регионов нового типа. Например, несущей конструкцией формирования региональной инновационной системы является теория "самообучаемого региона", в соответствии с которой инновационная система выступает катализатором регионального развития практически независимо от его исходного уровня. Так, по мнению авторов упомянутого выше доклада, в депрессивных регионах создание инфраструктуры знания способствует структурным изменениям и развитию конкурентных преимуществ.
Но инфраструктура знания не появляется на пустом месте. Представляется бессмысленным создавать производства, присущие экономике постиндустриального общества там, где для этого отсутствуют объективные предпосылки. Характерно, что целенаправленное формирование кластеров, способных генерировать производство конкурентоспособных товаров и услуг, само по себе способствует оживлению инновационной активности на территории локализации кластера. То есть кластерный и инновационный подходы следует рассматривать не как самостоятельные и, более того, конкурирующие друг с другом подходы к реализации региональной политики, а как взаимовлияющие и взаимодополняющие.
Не совсем точной представляется и трактовка кластеров как социальных или деловых сетей. Дело в том, что кластер не является механической суммой предприятий и организаций, образующих такие сети. Родовым признаком кластера является получение синергетического эффекта от деятельности входящих в него предприятий. То есть вполне может получиться так, что социальная или деловая сеть создана, но к образованию кластера это не привело.
Таким образом, и формирование региональной инновационной системы, и создание кластеров следует рассматривать не в качестве самостоятельных концепций регионального развития, а в качестве механизмов реализации региональной политики, дополняющих друг друга и вписывающихся в концепцию "регион как составная часть более крупного макрорегиона". Действительно, каждый из этих механизмов может и должен стать катализатором межрегиональной интеграции. Так, не имеет смысла создавать все элементы инфраструктуры знания в каждом субъекте федерации, во-первых, потому, что их качество не может быть одинаково высоким в силу объективных исторических предпосылок, и, во-вторых, поскольку это слишком дорого. Точно также и "закрытые" в узких территориальных границах субъекта федерации кластеры станут скорее исключением, чем правилом.
В целом, анализ основных концепций региональной экономической политики показывает, что и мировая, и отечественная экономическая наука внесли существенный вклад в формирование системного представления о целях такой политики и методах их достижения. Однако, хотя содержащиеся в них рекомендации могут в большей или меньшей степени быть адаптированы к решению современных проблем регионального развития, в реальной действительности это происходит далеко не всегда.
Это не означает, что региональная экономическая политика остается в России недостаточно эффективной лишь по причине наличия большого разрыва между хорошо разработанной теорией и не учитывающей ее рекомендации практической политикой. Целый ряд проблемных областей остается и в самой экономической регионалистине. Одна из таких проблем, связанная с повышением эффективности межрегиональной экономической интеграции на основе кластерного подхода, находится в центре настоящего исследования. Для того чтобы более детально разобраться в роли межрегиональной экономической интеграции в устранении структурных диспропорций в развитии регионов, обеспечении их стратегической конкурентоспособности исследуются современные тенденции регионального развития в России (на примере Центрального федерального округа) и место интеграционных процессов в системе мер региональной экономической политики.

Примечания

¹ Гранберг А. Основы региональной экономики. – М.: ГУ ВШЭ, 2000.
² М. Портер. Конкуренция. – М.: Вильямс, 2005. С. 207.
³ Леш А. Географическое размещение хозяйства. – М: Изд-во иностранной литературы, 1959.
⁴ Изард У. Некоторые направления регионального развития и сотрудничества и некоторые вопросы в региональной науке, не имеющие ответов // Региональное развитие и сотрудничество. 1998. № 1-2; Изард У. Методы регионального анализа: введение в науку о регионах: Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1966.
⁵ Колосовский Н.Н. Теория экономического районирования. – М.: Мысль, 1969.
⁶ Гранберг А.Г. Основы региональной экономики. Указ. изд. С. 81.
⁷ Анализу мирового опыта разработки и реализации региональной политики посвящено много работ. Две из них представляется целесообразным отметить особо: 1. Региональное развитие: опыт России и Европейского Союза / Отв. редактор Гранберг А.Г. – М.: Экономика, 2000 г.; 2. Региональная политика России: адаптация к разнообразию. Аналитический доклад / Под ред. Сатарова Г.А. – М.: Фонд "Индем", 2004. 
⁸ Региональное развитие: опыт России и Европейского Союза. – М.: Экономика, 2000. С. 97-98.
⁹ Подробнее см.: Региональная политика России: адаптация к разнообразию. Аналитический доклад. – М.: Фонд "Индем", 2004. С. 39-41.