|
Единая интонология (от лат. intono – "произношу", intonare – "произносить" + logos – "мысль, учение") – формирующаяся область знания, в пространстве которой осуществляется междисциплинарная интеграция интонологического опыта. В этом глубинном единении интонология осознает себя как теория самопознания мысли: теория мысли о мысли. Путь этого осознания связан с восстановлением истоков интонологической теории с ее категорией интонаре – категорией целостной теории познания древних.
Возвращение фундаментальной категории к теоретической жизни создает возможность единить древнюю и современную науку и на этой основе ставить вопрос "Что есть мысль". Для ответа на него мысль должна изучать самое себя. Именно это предполагает стратегия теории, которая в единой интонологии получает имя теории интонаре.
В предлагаемой вниманию читателя работе дается попытка изложить основные положения единой интонологии как междисциплинарного знания, в рамках которого сегодня формируется методологический аппарат теории интонаре1.
*
Всё определяется с самого начала
и до конца силами, которые нам неподконтрольны.
И это закономерно как для насекомого,
так и для звезды. Люди, растения, космические галактики –
все "танцуют" под мистический мотив,
интонируемый далеким, невидимым Композитором.
А. Эйнштейн
Великий физик оставил нам в наследие не только всем известную математическую формулу "E=mc2", но и поэтическую, приведенную выше и мало кому известную: "все определяется с самого начала и до конца…". Математическая формула отражает фундаментальный физический закон, поэтическая – фундаментальность разумного бытия. Однако эти две, казалось бы, далекие по природе своего воплощения мысли ученого исполнены глубинного единства: на них лежит печать мыслительного опыта автора. В едином мыслительном поле каждая из этих формул осуществила свое "сжатие" Универсума до предела мыслеформы, и в результате точный язык одной и метафорический – другой объясняют суть вечности. Объясняя же, они не могут не взаимодействовать друг с другом. И, может быть, именно поэтому художественно совершенная метафора обретает лаконичность и красоту математической формулы и наоборот: математическая формула сквозь призму метафоры "открывает" границы в непостижимое. Внутреннее напряжение мысли ученого исполнено стремления к метафизической целостности – целостности, в которой дерзновенность научного прозрения и благоговейное смирение, художественный образ и теоретический смысл обретают нерасторжимое единство.
Древние мыслители знали: художественное выражение мысли необходимо для того, чтобы через видимое обнаружить невидимое (так считал, например, Анаксагор). Об-наружить – значит видимое (явление) понять как несущее постигнутый смысл посредством невидимого. "Видимое невидимого" – эта категория-образ постоянно присутствует в сфере познания. И в этом контексте глобальная метафора Эйнштейна, описывая творческий процесс Композитора, фактически описывает видимое невидимого творящей мысли человека. Она, эта мысль, утверждает, что всё о-предел-яют силы – энергия разума – от насекомого до звезды; что метод творения един – интонирование (произнесение) универсального мотива (motiver, фр. "обусловливать" от movere, лат. "двигаться"), чья сокрытость проявляется лишь в многоликом "танце" конечных форм разумной жизни (люди, растения, космические галактики). Что же тогда есть сама мысль, которая творит, но бытие которой сокрыто?
Композитор, разумные силы которого творят мироздание, в своем творчестве точно так же невидим, как и творец представлений об этом мироздании – человеческая мысль. Именно ее – свою мысль, сущность которой неизвестна, – человек напрягает, дабы понять то, что она созидает. В своих высших проявлениях эта мысль достигает масштабов, диапазон которых – от разума человека до Высшего Разума мироздания, а глубина постижения этих масштабов позволяет заключать, что "все действительное – разумно и все разумное – действительно" (Гегель).
Мысль исследует всё, что ею выражено, и все средства, которые ее выражают. Можно сказать, что мысль изучает все "поверхности" результатов своей работы: языки, тексты, структуры, формы, системы, знаки… Да, но, опять-таки, что же есть сама мысль? Что находится "там", где, как нам представляется, "живет" эта мысль, где непонятно, как отделить форму тела от того, что есть мысль; там, где, по словам Выготского, "умирает слово и рождается мысль"? И – как "мыслит мысль"?
А наша мысль продолжает ставить вопросы вопросов: какова природа творения произведений мысли; какова природа ее становления смыслом; в какой форме она самостоятельна, а в какой зависима; как включен мыслящий человек во всекосмическую жизнь и включен ли, и если да, то в чем смысл этого включения?
Вечные вопросы о природе мыслимого бытия свидетельствуют о вечном поиске ответа. Фактически понимание способа мыслимого бытия занимает одно из центральных, если не главное место в многовековой теории познания. Несмотря на это, в ХХ веке мы сталкиваемся с таким откровенным признанием: "Насколько нам известно, – говорит философ и теолог Д. Фойлинг, – еще никто не разработал радикального учения о лишь мыслимом существовании, способе его бытия, о его категориях и видах. Те метафизические попытки, которые были предприняты до сих пор, имели глубокий изъян…2. Вместе с тем думается, что для того, чтобы преодолеть этот изъян и построить теорию о мыслимом бытии и о категориях мыслимого бытия, необходим инструмент познания природы бытия мысли. Но может ли существовать инструмент описания мысли вне самой мысли? На этот вопрос начинает отвечать сегодня единая интонология.
*
Подлинная философия заключается в том,
чтобы вернуть мысль к ней самой…
Поль Валери
Концепция единой интонологии и формирующейся в ее рамках теории интонаре основана на междисциплинарной интеграции интонологического знания. Цель этой интеграции – создание метода постижения бытия мысли и формирования на основе этого метода единого – универсального – языка описания универсальной природы мысли.
В основе стратегии – реализации концепции этой дисциплины – лежит аксиома: мысль может постигать только сама мысль. Следовательно, инструмент познания должен находиться в ней самой. Сам способ бытия мысли – произнесение – есть инструмент постижения бытия мысли. Произнесение фиксирует невидимая мысль, энергии которой обращает себя материальной формой произнесенного. Иными словами, произносить – значит явить сокрытую сущность мысли посредством ее очевидной формы. Имя этого способа бытия мысли, образующего одновременность "видимое невидимого" мысли – интонаре.
Расшифровка этой, некогда фундаментальной категории, утраченной теоретическим знанием, интерпретация ее целостной концепции, а затем интеграция ее в современную теорию позволила создать целостный метод постижения целостной космической природы бытия мысли. Этот метод в теории предстает как терминологический аппарат интонаре. В нем собственно интонаре фиксирует целостную концепцию способа бытия мысли – мысли, включенной в мыслимое бытие мироздания, а триада ее тоно-терминов –
"tonos – intonatio – intonatum"
"напряжение – произнесение – произнесенное"
"тон – интонирование – интонация"
– объясняет технику интонаре, маркируя энергию мысли, этапы и формы ее становления.
Таким образом, используемый в целях самопознания мысли способ ее бытия предстает как методология, которая внутри себя должна развернуть систему наиболее общих понятий – понятий постижения бытия мысли и понятий бытия постигающей мысли. Параллельный ряд этих понятий таков:
intonare: tonos – intonatio – intonatum; бытие мысли: мысль – мыслетело – мыслеформа.
Эта система фундаментальных категорий взаимообратима. В ней каждая из категорий может стать постигаемой и, наоборот, постигающей, что еще раз подтверждает тезис древних: to auton esti to noun kai noumenon – мыслящее и постигаемое суть одно (гр.).
Исходя из этой целостности, в которой постижение и созидание мысли взаимообратимы, данная теория получает в единой интонологии свое "единораздельное" (Лосев) имя: "теория интонаре – теория бытия мысли".
Логика появления дисциплины "единая интонология", а в ней "теории интонаре", обусловлена процессом смены стиля научного мышления. Этот стиль характеризует возвращение целостных представлений древней науки, что сопровождается глобальной научной интеграцией, восходящей к восстановлению философского синтеза теоретической мысли. Процесс нарастающей глобализации все настойчивее апеллирует к необходимости знания природы бытия мысли. На этой интеллектуальной волне в начале ХХ века в большую науку входит феномен "интонация".
Термин интонация (от лат. intono – "произношу")3, поднятый наукой из глубин древнего знания в целях объяснения процесса мыслетворения, еще раз показал, что современный человек мыслит, не зная того, как он мыслит, а наука не располагает инструментом анализа и описания природы бытия мысли.
Уходящий корнями в науку древнего мира, термин вошел в современную теорию и быстро стал набирать силу, расширять и выказывать свои интегративные возможности.
Формирование интегративной теории, в соответствии с которой мысль сможет мыслить мысль, обнаружило возможность установления контакта с "материей" мысли. В этот теоретический поиск включились те дисциплины, возможности которых позволяют изучать язык мысли, – лингвистика, музыковедение, театроведение.
Построение интонационной теории в XX веке и создание ее аппарата происходит преимущественно в лингвистике и музыковедении, т.е. там, где интонация связана со звуковым воплощением мысли – звучанием словесной и музыкальной речи. Интегративная природа интонации, магистральные линии формирования интонационной теории развиваются в единстве гуманитарного и естествоведческого знания, охватывая художественное и теоретическое мышление. В этих дисциплинах "акустический факт" (Б. Асафьев) и формирующийся смысл – две стороны рассмотрения интонации в ее отношении к мысли. Лингвистика определяет интонацию как способ формирования высказывания и выявления смысла; музыковедение (если опираться на определение, введенное Асафьевым) – как музыкально выраженную мысль и как носителя ее содержания.
Перспективность теоретических результатов в области формирования интонационной теории4, утверждение в процессе этих поисков взаимозависимости интонации и мысли, а также выявление универсальных возможностей интонационной терминологии способствовало развитию и расширению междисциплинарной научной рефлексии.
Понятие "интонация" становится одним из самых активных и динамичных в науке ХХ в. Интонационная терминология все чаще выходит за границы собственно интонационных исследований и проникает как в гуманитарные, так и в естествоведческие науки, стягивая в единое интонологическое поле проблему исследования творчества мысли. Однако изучению поддавалась "очевидная" для восприятия интонация, а не сокрытая от наблюдения исследователя творящая мысль. Поэтому, хотя интонация рассматривается многомерно и многогранно, но без опоры на исследование природы мысли она не может получить как понятие однозначного определения, что, в свою очередь, не способствует полноте и завершенности теории. Остается открытым вопрос об отношении интонации к сокрытой мысли: есть ли интонация способ выражения мысли? сама ли выраженная мысль? составляющая мыслительного процесса? организатор творения смысла? эмоционально-экспрессивный фактор мышления? Ясно одно: интонация и мысль взаимодействуют. Но какова природа этого взаимодействия?
Если интонация означает мысль выраженную, то должен существовать интонационный аппарат, который означает не только результат деятельности мысли, но исток и способ ее становления.
Именно поэтому линия интеграции современной интонологии начинает разворачиваться вглубь ее истории и археологии. Археологию ведет термин тон (гр. tonos – "напряжение")5 – концепт термина интонация, фундаментальное значение этого концепта/термина оставило глубокий след в научной теории и теории философии.
Изучение активной включенности термина в раннюю теоретическую мысль (мифологии, а позже – метафизики) позволяет восстановить прерванную линию интонологической теории6 как теории познания мыслимого бытия.
Термин тон (tonos) в контексте раннего философского знания, означая напряженность космического пространства, указывал на сокрытую энергийную ткань мыслимого бытия космоса. Это представление, в свою очередь, утверждало тождественность мысли и бытия, тождественность напряженной субстанции пространства мыслимого бытия, что фиксировало фактуру полифонической ткани бесконечного Универсума. Наиболее полно значение этого концепта сохранила теория праинтонологии с ее категорией интонаре.
Этот сложный термин-формула даже в ранней философии уже был разделен, рассеян и не появлялся более на горизонте теоретического знания. Его сохранила "умная" латынь, и именно оттуда пришел в науку термин "интонация" (лат. intonatum – "произнесенное"), с которого и началось развитие интонологии ХХ в.
Категория ИНТОНАРЕ и ее онто-гносеологическое значение. ИНТОНАРЕ – произносить; как уже отмечено, это имя способа бытия мысли. Категория-формула трансцендентна. Она означает способ вечной глагольности разумной жизни мысли. Его сохранил в культуре древнелатинский инфинитив INTONARE.
Слоги "IN-TON-AR(e)" – аббревиатура трех фундаментальных категорий целостного знания. Она составляет код, сформированный на основании божественных имен религии Древнего Египта7, которые одновременно являлись категориями научного знания, – "Амон-Атон-Ра". Охарактеризую эти слоги-концепты.
"IN" – сокрытая предвечная субстанция, энергия разумного мироздания. В египетской культуре она выражалась эмблемой N в круге8 – "находящееся в", так обозначалась категория – имя Амон9 – сокрытый. В латинском языке этому соответствует приставка in, сохранившая значение "находящееся в" (лат. in; в гр. on – бытие);
"TON" – напряженное тело – солнечный диск, носитель предвечной субстанции "IN" (египет. ITN, грецизированное Атон, основание для гр. tonos);
"AR"10 – явление сокрытой энергии "IN" очевидной формой. Это проявляется экспансией фонемы [R], кодирующей бесконечность процесса о-формления предвечной энергии очевидной формой разумной жизни Универсума (имя бога солнца Ра, концепт которого лежит в категории ф-ОР-ма).
Таким образом, интонаре древних объясняет, что единственно возможный способ мыслить мысль обусловлен способом бытия самой мысли: произносить. А сам способ означен как пребывание сокрытой разумной энергии в напряженном теле бога всех материальных – явленных, очевидно-солнечных форм жизни.
Обращусь теперь к анализу терминов-концептов, объясняющих процесс мыслетворения, который содержит код интонаре:
"tonos – intonatio – intonatum"
"напряжение – произнесение – произнесенное"
"тон – интонирование – интонация"
*
…Термин … есть живое усилие мысли, наибольшее обнаружение ее напряженности.
П.А. Флоренский
Категория-концепт11 Тон – смысловое ядро формулы интонаре, обозначающее и отражающее энергетическую сущность мыслимого бытия разумного Универсума, исток становления мысли.
Тон – универсальная категория, охватывающая весь процесс напряженного мыслетворения, отражающая этапы его бытия и степень напряжения. Тон восстанавливает свой фундаментальный терминологический статус в пространстве единой интонологии, и потому он предстает как:
– пра-термин целостной парадигмы древних: сакральной мысли, а позже метафизики;
– термин теологической мысли;
– универсальный термин современного научного знания.
В современной науке, с ее все возрастающей дифференциацией дисциплин, тон устойчиво востребован. Тон необходим там, где нужно означить степень энергетического напряжения, обеспечивающего жизненные возможности разумной работы разумного тела: от мускульного (чувственного) усилия до мыслительного (разумного). Поэтому термин тон гуманитария, например лингвиста или музыковеда, и тон естествоведа, например медика, определяет одно и то же – норму звучания опуса и норму звучания сердечной мышцы. Тоны напряжения мускулатуры и тоны звуков музыкального инструмента, тоны слогов и в целом речи сравнимы с тонами звучащего гена, о котором говорит биофизик и который им назван солиТОН. В свою очередь, солиТОН в биофизике был транспонирован из физико-математической области знания, где солиТОН – стоячая волна. Вместе с тем термин тон в физике – термин, применяемый, в частности, для описания масштабной гармонии вселенной, а тон в биологии (в переводе с немецкого) означает частицу грунтовых материалов. Можно добавить, что тон лежит в основании целого ряда сложных биологических терминов, напр., ТОНопласт (от греч. tonos – "напряжение, натяжение" и plastos – "оформленный, вылепленный") – мембрана, ограничивающая вакуоль растительной клетки. Или другой пример: ТОНофибрилл (от греч. tonos и лат. fibrillum) тонкие белковые волоконца в напряженных клетках животных. Это же можно отметить и в геологии, где бенТОНит – коллоидная глина, которая имеет высокую пластичность.
Частое использование этого термина в большей степени присуще тем дисциплинам, в которых тон означает физиологическое – напряженно-чувственное – состояние человека, животного, растения. Так, ТОНус (от гр. tonos) существует и в медицине, и в биологии и означает состояние постоянного возбуждения нервных центров. Этот пример лишний раз подчеркивает, что тон характеризовал некогда распавшееся единство представлений об упорядоченном космосе напряженного тела. В нем термин тон фиксировал неразрывность чувственного и разумного.
Целостность чувственного и мыслимого, означаемая тоном как напряженность, отражается в этимологии этого термина. Он восходит к гр. tonos, санскритскому tanah; оба эти слова основаны на индоевропейском субстрате a-tan, а еще глубже – на египетском itn, о котором шла речь ранее.
Параллельный этимологический срез описания тона на древнегреческом – tonos – и санскрите – tanuti, tanah, tanuh – дает большой ряд объектов, охваченных значением напряжения и натяжения. В этом ряду наименований термином-концептом тон помечены ("помеченное тоном" – Аристотель) явления, вещи, понятия: сила и личность человека; повышение голоса и канат; звук и туловище; музыкальный тон и нить. Однако связь этих объектов находится вне их. Она обусловлена мыслью, которая создает напряжение этих одушевленных и неодушевленных тел, "тоновостью" мысли, настраивающей напряжение этих тел. При этом степень телесного напряжения этих объектов тоже измеряется тоном. Таким образом, тон – инструмент, который определяет силу напряжения, натяжения невидимой энергии мысли носителя этого напряжения.
С этой точки зрения тон – это напряженные струна и нить (нить обыденная и нить напряженной ткани космоса), натянутая мачта корабля и напряженная жила (гр. tenon). В этом двуединстве функций – означения напряжения и его измерения – тоном можно пометить еще десять тысяч вещей, как сказали бы китайцы, т.к. термин тон означает и измеряет целеполагающее напряжение мыслью мысли. Таким образом, тон предстает одновременно как объект, носитель напряженной энергии мысли, и как инструмент, отражающий и измеряющий это напряжение.
Укорененность термина тон в культуре, устойчивость его значения на всем пространстве знания свидетельствует о его фундаментальной роли в целостных представлениях о напряженности умного мироздания. Так, на уровне сакральной теории концепт тон включен в божественное имя и присутствует в именах, излучающих вселенский разум: Тонатиу и Тонатекутли ацтеков; умное небо Тэнгри в Центральной Азии и Тянь в Китае; и опять-таки напряженное тело-диск солнечных богов Египта, известное в культуре как Атон. Этот же концепт содержали имена-атрибуты вселенских вседержителей, например Юпитера – Тонант (а также коней Юпитера – тонантосы); тонорами называли богов-громовников Тора и Одина.
На этапе выхода теории из сакрального состояния, когда мысль совершает переход от эзотерического языка к языку научного описания, тон как ранний научный термин метафизики оказывается элементом триады. Природа натяжения, означенная термином тон, предстает в единстве числа и напряженного звучащего тела. В этом единстве тон – одновременно и чувственная (энергетическая) ипостась единицы (числа), и чувственное – энергийное – "тело без органов" (Делез, Гваттари). Тон как интегральная единица – "число-тон-тело" – может маркировать "Всё" разумного Универсума и наименьшую часть этого "Всё": напряженное разумное тело.
"Число-Тон-Тело" было наиболее ярко представлено моделями разумной вселенной, созданными в Иудее (Каббала), Индии, Китае и Греции (в философии пифагорейцев). Основанием этих теорий разумного космоса, означенных в культуре через метафору "музыкальные вселенные", была та же триадичная система (число-тон-тело), в которой акустико-математическое единство представляло разумную гармонию мироздания.
Триада "Число-Тон-Тело" показывает неразрывность единства и специфику каждого элемента, от напряженного тела звучащей струны до тела звучащей звезды. Тон, являясь ипостасью Числа, может дать объем этого Числа (энергетическую потенцию Числа). Число же структурирует Тон, измеряя степень его напряжения, а Число и Тон вместе измеряют и фиксируют расстояние не только внутри напряженного тела – звука, света, телесных органов человека, животного и растения, – но и между границами этих тел.
*
Не имеющее тяжести относится
к геометрическому телу, а имеющее – к физическому.
Аристотель
Понимание значимости термина тон в единой интонологии складывается на основании его отношения к мыслящему телу.
Термин тон (лат. tonos) в своем акустико-математическом и телесном единстве может означить напряженность не только бесконечного, но и конечного мыслящего тела: напряженное "Всё" макрокосма – энергетическое тело разумной жизни бесконечного, в котором живет микрокосм конечного тела. Тогда тон, означающий напряжение, представляет живое разумное вещество, носителем которого становится конечное тело, в том числе тело человека. В нем разумное вещество – "тело без тела" – пронизывает геометрию физического тела, напряженность которого осуществляет жизнь мыслящего тела – мыслетела.
Принцип включения мыслетела человека в мыслимое бытие Универсума – в среду разумной жизни мироздания – объясняет фонетическое сложение термина-концепта тон.
Универсальность его фонетического сложения обусловлено универсальным сложением космоса мыслетела человека. Оно отражено трехзвучием концепта [т-о-н: "тн", а между – переменные гласные о, а, е. и др. ] и сформировано в результате усилия мысли: внутреннего сосредоточения (лат. contentia) в пространстве мыслетела.
Основу жизни мыслетела составляет процесс дыхания – "вдох-выдох" мыслетела. "Вдох-выдох" очерчивает напряженный континуум конечного мыслетела и бесконечного бытия мироздания. В этом со-бытии безмолвно напряженный "вдох" единит энергию разумной жизни большого и малого космоса, а "выдох" молвит, отпускает напряжение через [т-о-н]. Волна вдоха на этом пути непрерывна и безмолвна, а волна выдоха озвучена и расчленена.
Вдох энергии бесконечности единит энергию космоса и микрокосма тела, образуя напряженный энергетический континуум. Его натяженность осуществляет мускульное усилие (гр. tenon) тела. Это усилие о-формляется на выходе как [о], а про-износится (лат. intonatio), возвращая в бесконечность "о"-глашенную энергию, фонемой [т]. Рождающее усилие [т] преодолевает границы тела, а заключающее выдох [н] возвращает, "оттягивая" звучание в тело. Ход от направленного из тела [т] и возвращение в тело звучанием [н] означают конечность тела, проявляя сокрытую энергию мыслимого бытия в пространстве микрокосма (это слово и означало издревле "находящееся в"). Сущность феномена "вдох-выдох" составляет непрерывное напряжение "из" и "в" – его разнонаправленность (гр. palintonos – разнонаправленность), как говорили греки, что и означил термин тон. Недаром мысль напряжение своего бытия означила как ТОН.
Полнозвучие [т-о-н] маркирует автономность конечного мыслетела в пространстве бесконечного, границы которого озвучивает интервал [тн]. Вместе с тем им означена связь конечного с бесконечным, о чем гласит [o], заключенное в интервале [тн]. Поэтому тон именует феномен бесконечно конечного в его единстве: с одной стороны, как фрагмент в целом – конечное тело, а с другой – как целое во фрагменте (Х.У. Бальтазар), бесконечное в конечном теле.
Перекрестие мыслимой ткани бытия космоса и мыслетела отражает сочетание фонем [т-о-н]. Так, напряженно-натяженный интервал [тн] очерчивает телесную вертикаль между органами говорения и дыхания, озвучивая рождающий низ говорения фонемой [т] и небо дыхания – фонемой [н]. Вертикаль от [т] до [н] пересекает горизонталь пластического течения выдоха – [о] – в бесконечность; [о] снимает сверхнапряженность диссонанса [тн], разделяя и разрешая его в бесконечность.
Однако бесконечное сквозь призму [о] охватывает по отдельности и [т], и [н], образуя слоги [он] и [то]; [он] характеризует слияние мыслимого бытия универсума и тела, давая имя категории бытия – OН (гр. on). В свою очередь, [о], несомое [т], образует слог [то] – указующее и конкретное "ЭТО". Сочетание to и on дает, как известно, to on, сущее (гр. to on). Тон естественно озвучил мыслимое бытие тела. Про-изнесение тона заставляет слушать бытие, его слышит человек много веков. Тон показывает, что тело мыслит тем, в чем существует, – энергией мыслимого бытия.
Так постигающая мысль создала термин из самой себя для наблюдения самое себя и себя в мире.
Характеристика термина тон и выявление его гносеологических возможностей и онтологической значимости позволяют мысли постичь природу своей субстанции, свое место в контексте мыслимого бытия Универсума – формой мыслетела.
Теперь необходимо обратиться к самому мыслетелу, к технике его становления и становления мысли в пределах мыслетела, т.е. технике фундаментальной процедуры интонаре. Ее объясняет второй термин триады термин intonatio (произнесение).
*
С гордостью толкуем мы об открытой
нами силе тяготения; но в сей силе
мы открыли одну только мертвую сторону
– падение; другая же действующая сторона
сей силы, та, которая содействует к образованию
тела, нами забыта.
Одоевский В.Ф. "Русские ночи"
Intonatio – произнесение – объясняет процедуру становления бытия мысли – технику интонаре: обращение сокрытой энергии мысли очевидной – материальной формой постигаемого объекта. В этом постижении мысль входит в со-бытие с объектом познания, в котором она исследует объект и себя в нем одновременно: "мыслимое и постигаемое суть одно" – формы разумной жизни. Наблюдение предполагает процесс становления как непрерывную связь мыслимого бытия бесконечного универсума и его фрагмента – бытия мысли, носитель которого – конечная форма разумной жизни универсума – мыслетело.
Концепт IN (гр. ON) – означает бытие как мыслимое бытие универсума, среда которого исполнена потенциальных сил разумной жизни. Субстанция мыслимого бытия – живое разумное вещество, пластика энергии которого бесконечна и вечна. Она невесома, напряжена, невидима, безмолвна и бесформенна. Она – "среда чистой интенсивности" (Делез, Гваттари) мыслимого бытия, которая находится в постоянном процессе становления – обращения своей энергии конечной формой разумной жизни. В ней – этой интенсивной среде – сущность мыслимого опредмечивает свое целеполагание.
Явленная конечная форма – уникальна. Она обусловлена жизненной средой становления, средой разумных форм, а ее разумная деятельность – возможностями данной формы, которую направляет энергия мысли. Напряженная ткань мыслимого бытия, ставшая конечной формой, составляет завершенное единое тело конечной разумной формы – мыслящее тело: мыслетело.
Мыслетело, в котором мыслимое бытие вечности обрело материально-энергетическое единство, предстает единством пространства и времени. В этом единстве энергия мыслимого созидает собою пространство напряженной формы, в которой энергия мысли мыслит во времени, разворачивая смыслы своего существования данной формой.
Таким образом, мыслетело, носитель фрагмента мыслимого бытия, в каждой данной среде обитания – инструмент разумной жизни всекосмического творчества.
В контексте такого рассуждения "произносить" – становление мыслимого бытия, означенного "ин" ("он"), – предстает напряженным телом материальной формы, означенной категорией "тон", конечного тела разумной жизни мыслетела.
Этот шаг – "произносить" – единица мыслимого бытия, его бесконечного целеполагающего движения – закономерен "как для насекомого, так и для звезды", в том числе и для мыслетела человека: отличны только формы – результаты становления мыслимого бытия.
В целях наблюдения процедуры становления необходимо перейти от общей закономерности становления мыслимого бытия к феномену мыслетела, в котором мыслимое бытие становится бытием мысли данной конечной формы.
*
…Преодоление… открывает путь
в сверхтелесный континуум,
называемый "становлением".
В. Подорога
Включенность конечной формы бытия мысли в континуум непрерывности мыслимого имеет ритм жизни. Этот ритм создает энергетическое "натяжение" – от бесконечного к конечному и обратно. В этом натяжении – сокрытая сила энергетики мыслимого. Она – эта направленная сила – преодолевает инерцию материальной плоти конечного, чем создает ритм энергетического тяготения. Причина этого разнонаправленного тяготения (palintonos греков) – от всекосмического к мыслетелу и, наоборот, от мыслетела ко всекосмическому – ритм дыхания. В нем чередуется "вдох" получения энергии и "выдох" – навстречу "вдоху" другим формам жизни. Этот ритмический круг "вдох-выдох" подтверждает фонетическое сложение концепта тон, о котором речь шла ранее.
Ритм жизни мыслетела обнаруживает его устойчивое неравновесие: устойчивость структуры тела и неравновесие в нем вещества мысли, ее энергетики. Подвижная невесомость мысли, ее скольжение, полётность – стремление к познанию других форм жизни – неминуемо ведет ее к преодолению телесных границ данной формы, за которыми она обретает новые формы своего бытия. Этот процесс вечного движения и есть процесс вечного становления, изучение техники которого требует обращения к топологии мыслетела.
Топос мыслетела определяет прежде всего отношение в нем внутреннего и внешнего. Мыслетело завершено и разомкнуто одновременно. В пространстве мыслетела мыслимое бытие как бы "ввёрнуто" его формой внутрь и одновременно разомкнуто этой же формой вовне – в единое пространство мыслимого бытия. Завершенность мыслетела обеспечивает уникальность данной формы разумной жизни, а разомкнутость – возможность жизни этой формы в едином поле конечных форм разумной жизни. Завершенность и разомкнутость осуществляют непрерывную связь, континуум которой простирается от глубинного бытия мысли мыслетела до мыслимого бытия универсума.
Эту непрерывную связь начинают органы поверхности мыслетела – органы чувств, его телерецепторы. Именно этими органами восприятия глубинное мыслетела начинает мыслительную работу: работу осязания, видения и слушания мира. Они же, орудия поверхности мыслящего, корреспондируют свое чувственное познание мира вглубь, где происходит осмысление, а затем снова функционируют опять-таки на поверхности. Теперь они выполняют иные функции: несут результат осмысления для передачи смысла в социум коллективного сознания – человека и природы.
Таким образом, сама процедура становления – произнесения происходит внутри мыслетела. Этот процесс постижения сокрыт, он находится на этапе "между": между началом чувственного познания, как уже сказано, на поверхности тела и формой его выражения на этой же поверхности. Внутреннее мыслетело – лаборатория работы мысли. И эта глубинная лаборатория тела также трудно поддается наблюдению, как и пространство мыслимого бытия космоса, видимое только своими звездными формами. Неужели и оно тоже есть "внутреннее" далекой от нас поверхности макромыслетела?
Внутренняя топология мыслетела исполнена многоуровневой полифонии. Ее объединяет процесс, в котором одновременно живет единство и раздельность энергии мысли и телесного: единство как напряженность каждой клетки и всей мускулатуры (гр. tenon) тела, а раздельность как этап пересечения этой энергией конфигураций телесного. Она, эта энергия, сама есть напряженное тело, но только "тело без органов" (Делез, Гваттари), невесомость которого проникает все здание мыслетела, благодаря которому оно живет и разумеет, а мысль осуществляет свою разумную деятельность. Можно сказать, что общее облако сокрытого бытия мысли, незримо напрягающее геометрию всей формы тела, и есть интенсивное единство – среда, веществом которого пролагается телесный путь мысли в космосе мыслетела. Мысль мыслит телом.
Таким образом, мыслетело – единый инструмент разумной деятельности. В нем интенцию – целеполагание – задает энергия мысли, а телесная форма определяет границы этого целеполагания.
Однако сам нерв становления определяется фактурой напряжения внутренней ткани мыслетела – этой изнаночной стороной его лицевой поверхности. Внутренняя сторона мыслетела обнажена и потому сверхчувственна и сверхнапряжена. В ней, в этой "жизненной середине" (Плеснер), выплавляющей форму разумной жизни мысли, сокрыта драматургия ее становления. Сюда, в это пространство, органы поверхности, прорастая своим действием извне внутрь, сообщают глубине осязаемое, слышимое, зримое. В результате этой телеинформации (телерецепторов тела) мыслепространство внутреннего представляет виртуальный аналог картины мира в микромасштабе. Этот воображаемый, реально-нереальный, безмолвный мир, погружен в невесомое и тоже безмолвное, но реально напряженное разумной формы – бытие мысли мыслетела. В нем, в этом глубинном пространстве, происходит парадоксальное со-бытие реально мыслящей мысли и виртуально присутствующего объекта постижения, находящегося в реальном мире за границами тела.
Со-бытие проистекает в сжатом пространственно-временном режиме виртуальной картины мира. В ней мысль мыслит, располагая свою невесомую энергию в невесомой форме виртуального объекта и очерчивая ею геометрию этой формы, снимает слепок-проект. Процедура становления мысли – обращение энергии мысли формой постигаемого объекта – напоминает химическую реакцию12, где происходит разрежение энергии мысли формой, которую мысль берет фактически на себя. Познавая эту форму, она ее присваивает и становится ею. Таким образом, мысль одновременно оплодотворяет постигаемое и вынашивает постигнутое: создает предшественницу очевидной и реальной мыслеформы, предстающей затем на поверхности тела. А далее она продолжает свое движение и, освобождая себя из телесных рамок – лона рождения, несет свое сформированное напряжение на поверхность, обретая в процессе этого перехода реальное тело проекта – материально выраженную мыслеформу. На поверхности тела мыслеформа-проект обращает свое безмолвие звучанием; невесомость – полетом слова, музыкального мотива; сокрытое – визуальным жестом.
Невидимая мысль творит форму, пространство которой переживает во времени. Можно сказать, что не время, а мысль "летит" видимой пространственно-временной формой своего произнесения.
Расположение энергии мысли в пространстве обмысливаемого объекта – этап чувственного со-знания мыслетела и объекта. Он включает в себя драматический поиск идентификации мысли с объектом – нахождение явленной формы осознанного: обращение невидимой и безмолвной энергии мысли видимой и звучащей формой, содержащей невидимое напряжение мысли.
Разрежение энергии материальной формой создает пространственно-временное единство: в нем энергия мысли о-временяется границами телесной формы, а форма обретает длительность.
Такова процедура сознательного включения мыслетела в пространство разумной жизни, которую означает in-ton-ar(e) и описывает intonatio как ход сокрытой энергии "in" в "ton" и выход из него произнесенной мыслеформой.
*
Силовые токи мыслимого… не останавливают
движение мысли, напротив, дают ей возможность
являть свои значения в разнообразных
языковых конфигурациях…
П.А. Флоренский
Интонация как носитель мыслеформы. Интонация (лат. intonatum – "произнесенное") – заключительный этап интонаре, на котором интонаре как способ бытия мысли предстает результатом своего становления – мыслеформой. На этом этапе интонируемая мысль обретает в мыслеформе устойчивую, завершенную форму бытия. Способ бытия мыслеформы определяет звучащая либо визуальная форма ее представления – интонация. Таким образом, интонация, определяя способ бытия мыслеформы, становится носителем и транслятором содержания: смысла и значения, заключенного в мыслеформе.
На этапе мыслеформы природа единства и различия энергии мысли и интонации предстает как тождественное различие интонируемой мысли: тождественность невидимой формы энергии мысли и материальной – явленной – формы, ее представляющей. Иными словами, тождественность невидимой мыслеформы и явленной ее ипостаси – интонации. Интонирование-произнесение ставшего – "видимое невидимого" мыслеформы – и есть интонация. Закрепляя форму бытия мысли как бытия осознанного, интонация начинает жить в сфере коллективного сознания – в пространстве мыслимого бытия человечества. В этом пространстве интонация предстает объектом-носителем смыслов. Коллективное сознание – пространство, в котором мысль интерпретирует добытые смыслы.
В чем же состоит переход интонации в сферу коллективного сознания, какова логика этого перехода и каковы его основания?
Творит мыслеформу, еще раз подчеркну, мыслетело. Его пространство – пространство явления мыслеформ, содержащих смысл, порождение которых осуществляет неявленная сторона мыслетела – энергия мысли. Это значит, что мыслящее тело, завершив цикл становления – интонаре, формирует мысль изнутри вовне: туда, где телесный жест (пантомимика – звучание) получает место и условия считывания смысла и значения произнесенного – содержание мыслеформы. При этом энергетическое предстает образом телесного, а телесное мыслеформы есть произнесенное телесным движением. В пространстве телесно представленной мыслеформы всегда пульсирует одновременность материально-энергетического, актуализируя энергию смысла.
Интонация как инструмент познания мысли отражает формы ее бытия, а как объект познания является носителем свойств напряженного хода мысли. Это и есть "обоюдо-совокупная" (Лосев) сопряженность, которая характеризует способ жизни "интонируемой мысли" (Асафьев).
Мыслеформа – "переживаемая очевидность" (Деррида) – интонирует смысл во всем пространственно-временном единстве интонируемой мысли: геометрии движения (мелодия мысли), степени напряжения, темпоральности и динамики.
Интонация как инструмент познания мысли отражает формы ее бытия, а как объект автономного существования носителя свойств мысли транслирует и сохраняет рожденные мыслетелом человека мыслеформы. Рождение мыслеформ и интонаций, представляющих их в пространстве мыслетела, не бесконечно. Физические возможности мыслетела – его внутренняя и внешняя телесная архитектоника – регламентируют способы обмысливания, а следовательно, и интонирования окружающего мира. Возможности зрения, слуха, осязания, передвижения обусловливают универсальную систему способов интонирования мысли – универсальных для человеческого мыслетела способов расположения энергии в процессе телесного движения. Эта физическая заданность обусловила базовый набор универсальных мыслеформ, представленных интонационными универсалиями.
Эту систему универсальных мыслеформ являют интонационные универсалии: повествования (описание объекта и его свойств); вопрошение13 (поиск правильного решения проблемы); восклицание (утверждение найденного решения проблемы).
Интонационная универсалия, сохраняя устойчивое состояние мыслеформы, варьирует эту устойчивость – повторяя и не повторяя ее одновременно. При этом, смысл заключенный в этой мыслеформе, оказываясь в разных мыслительных контекстах, получает творческую жизнь: он каждый раз переоткрывается познающей мыслью, которая подтверждает вечность его бытия при всем многообразии его варьирования.
Однако мыслеформа-интонация результат всего процесса мыслетворения. И потому вечная устойчивость интонируемой мыслеформы – интонационной универсалии – и ее вечная гибкость обусловлены одними и теме же составлящими любого этапа бытия мысли. Для мыслеформы – это триада оснований. Она такова: всекосмическая энергия "ин" сокрытая в мыслеформе; мыслетело, которое вписало себя в фигуру мыслеформы (любая звучащая или визуальная телесная артикуляция) осуществляющей полет энергии "ин"; семя смысла заключенное в мыслеформе. Открывая себя в со-бытии с другой мыслью, оно – семя смысла – прорастает толщу слоев культуры, образуя древо жизни смысла и его ветвей – вариантов14. Именно эту закономерность жизни мысли формой концепта показали нам слоги ин-тон-ар(е). Каждый из них протягивает ветвь смыслообразования в будущее, сохраняя архетип смысла. Так, концепт "ин" сохраняет себя на линии от божественно-небесного "ан" древних до божественного вестника – "ан"-гела и понятия философии "он"-тология, а концепт "тн" – от термина тон до "тан"го-рецептора понятия физиологии. "Ин" и "тн", входя в единство, порождают понятия "ин"-"тен"-сивность, "ин"-"тен"-ция. Наконец, концепт "ра" дает культуре "ра"-зум, "ра"-цио, "ре"-флекс. Но триединство этих концептов интонирует уникальный термин – фундаментальный принцип разумной жизни мысли, имя которому "ин"-"тон"-"ар"(е).
Итак, система интонационных универсалий "держит" форму коллективного сознательного, напряженная о-формленность которой находится в постоянном обновлении – вечным и сокрытым "ин".
Таким образом, интонация – произнесенное (intonatum) – представляет "вечное теперь" коллективного сознания, она – носитель памяти человеческой формы разумного бытия. Система универсалий (можно сказать, фундаменталий) осуществляет связь и единство сознания цивилизаций, эпох, стилей, жанров, а их нескончаемое варьирование создает полистилизм и полифонизм представлений на основе неизменных форм вечно творческой мысли.
Таковы коротко изложенные теоретические положения о том, как мысль "мыслит мысль", как говорили философы древнего Китая, и о том, как мысль создала инструмент интонаре, дабы мыслить самое себя, что тоже восходит к теориям древних ученых.
Единая интонология, возвращая, развивая и интегрируя в современную теорию основания этой теории, способствует возрождению целостного философского синтеза. Он предполагает создание единого языка описания бытия мысли: метаязыка мысли человека, включенного в ансамбль мыслимого бытия универсума. И если в пространстве этой интегративной дисциплины язык бытия мысли о бытии мысли будет формироваться далее, расширяя границы единой интонологии, то, может быть, снова возродится возможность изучать "все как одно" (Гераклит): возможность, которой обладало целостное знание древних – возможность, о которой мечтает современный ученый.
Примечания
1 С целью формирования направления "единая интонология" в 2005 году был организован семинар, объединивший усилия гуманитариев и естествоведов, изучающих природу произнесения мысли и формирования смысла. См.: Интонология. Академические тетради. М., 2006. 
2 Feuling D.: Hauptfragen der Metaphysik. – Salzburg, 1949. S. 152.
3 Единая интонология понимает интонацию как результат мыслетворения и потому обозначает как произнесенное (лат. intonatum).
4 Анализ теоретических результатов интонологического знания – театроведения, лингвистики, музыковедения, философии – будет опубликован в сб. трудов семинара "Единая интонология".
5 Так как терминологическая преемственность современной интоно-логии и праинтонологии опирается на концепт тон (tonos), данная теория именуется интонологической, а ее междисциплинарная интеграция получает имя "единая интонология".
6 Восстановлению этой линии способствует открытие А.Ф. Лосевым фундаментального значения термина tonos в античной мысли. См. об этом: Обзор конференции "А.Ф. Лосев и проблемы единой интонологии" в сб. Единая интонология, в печати.
7 Подробное описание сложения категории дано в моей работе "Театр мысли древних. Египет" в кн. Человек, Искусство, Общество: закон целого. – М.: Наука, 2006. С. 135.
8 Содержание концепта IN, в котором сочетается гласный бесконечности "i" ("о", "а", "е") с глубинно-напряженным назальным N, восходит к древним обозначениям неба как всекосмического разума, например, бог неба у шумеров Ан; в Ветхом Завете город Гелиополь Древнего Египта – город, в котором сформировалась доктрина о сотворении мира, носил название On; то же сочетание гласной и концепта N содержит категория бытие, означенная на греческом языке, как известно, On.
9 Египетский пракорень mn Амона – "сокрытый", "истинный" – проявил себя в древнееврейском как "истинный", "надежный", в латинском – "истинный", "верный" и послужил основанием славянскому mon в значении "муж", "человек", "мысль" (Селищев Л.М. Славянское языкознание. Том I. М. 1941, С. 12). Интересно, что латинский язык сохранил этот пракорень mn в слове mens, что значит "ум", "душа", "сердце" (Петрученко О. Латинско-русский словарь. М. 1994. С. 385). Концепт "мн" лежит и в основании категории монада, которую вводит Пифагор после своего многолетнего пребывания и обучения в Египте (см. Холл М. П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. М. 1997. С. 224).
10 На согласный звук [r] обращают внимание Фабр д'Оливэ и Флоренский. Они оценивают свойство этого согласного как "первобытный знак учащательный, образ возобновления". Фабр д'Оливэ, цит. по: Флоренский П. Имена. М., 1993. С. 18. Ср. также: И.е. корень *er-: *or-: *r- – "приходить в движение", "находиться в движении", "стремиться", "подниматься". Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М. "Русский язык", 1999. Т. 2. С. 104.
11 Содержание концепта будет рассмотрено далее.
12 Неудивительно, что напряженное тело – ton, в котором формируется, а затем обнаруживает себя работа разумной энергии in, – так напоминает имя печи алхимиков – атанор, в которой происходили химические опыты, связанные с поиском вечной жизни (см. о термине "атанор": А. Кульский. На перекрестках Вселенной. Донецк: Сталкер, 1997. С. 172).
13 Именно вопрошение, а не вопрошание, как обращение человека к высоким инстанциям его бытия, что содержит фигуру мыслеформы вопрошения.
14 Не это ли бытие разумного существа показывают древние изображения, квази-сфинксы, у которых тело животного, крылья птицы и лик человека?
|
|
|
