Оксана Яблонская

Маленькие руки
Тема с вариациями

Дима

Я вообще очень удачлива, и я не устаю благодарить Бога за это. Самое главное – у меня изумительный сын: самый близкий, самый преданнейший. Удачей оказалось и то, что он, помимо всего прочего, еще и феноменальный музыкант, и я очень часто с ним выступаю в дуэте с виолончелью или как солистка с оркестром, которым он дирижирует.  Редко просто присутствую, как было, например, в Ла Скала, где он играл трио с Борисом Березовским и Вадимом Репиным, и в июле 2007 года в Париже на Монмартре, в День Республики. Там слушателей было где-то тысяч восемь, и мы с Аликом тоже сидели среди них на траве.
В свое время, когда я предложила Диме стать адвокатом или врачом, он выбрал именно музыку, потому что все остальное казалось ему неинтересным и скучным.
Дима женился очень рано, в 19 лет, учился в Джульярде, Кертисе, Йельском университете. Потом играл в оркестре, первым виолончелистом в оркестре Барселоны в Испании, а потом в Бергене, в Норвегии. В Барселоне и Бергене его первая жена Джинни, кстати, замечательная скрипачка, была помощником концертмейстера. Оба они много играли соло с оркестром, а я играла как-то с ними Тройной концерт Бетховена.
Потом они переехали в Париж, и Дима оставил оркестр. Сейчас он или дирижирует, или играет соло на виолончели. Очень часто мы с ним концертируем  вместе.
Дима редактирует много разной музыки. Он переложил Сонату Глинки для виолончели (в оригинале она написана для альта и рояля), где я отредактировала партию рояля. Издательство "Довер" выпустило все этюды Поппера для виолончели под редакцией Димы, а еще он пишет транскрипции, каденции. Скоро выйдет компакт-диск со всеми этюдами Поппера.
В редкое свободное время Дима ездит в Испанию, на Средиземное море, где у нас дом с оливковыми рощами – это его увлечение, оливки.
Дима – это моя радость, моя гордость и, конечно, моя вечная тревога. Алик все время сравнивает его с Пьером Безуховым – он благороден и предан, его представления и порядочности и чести скорее соответствуют 19 веку, нежели наступившему 21 веку.
Возвращаясь к музыке, скажу, что наша с Димой любовь к ней имеет общие корни, у нас одинаковые музыкальные вкусы, сходные представления о композиторах и музыкантах, манере и способах исполнения. Наша общая профессия сблизила нас еще больше. Существует ли вообще еще большая близость?
Я всегда скучаю по Диме, и в совместных гастрольных поездках стараюсь наверстать упущенное. Иногда, честно сказать, случается перебор. Помню, мы провели с ним три недели в Японии, и я, дорвавшись до него, ни на шаг от себя не отпускала.
Так вот, только мы приземлились в Москве, Дима сразу же испарился – удрал от меня прямо в аэропорту.
Я рассказываю об этом с улыбкой, зная, что Диме тоже нравится быть со мной, мы смотрим на многое одними глазами. Ходим вместе с ним на выставки, в музеи и театры. Он чудесный компаньон и настоящий друг.
О Диме можно писать очень много, вся моя жизнь с двадцати трех лет связана с ним. Он первый, кто узнает все новости, хорошие и плохие (к сожалению, бывают же и такие). Алик перенял это от меня и, чтобы не произошло, первым делом спрашивает меня:
– Ты звонила Диме?
Где бы мы ни находились, почти каждый день мы говорим по телефону. Зачастую, правда, это очень короткие разговоры: "прилетел", "улетаю через тридцать минут", "прилетела", "улетаю"...
У Димы двое замечательных детей, которых я обожаю, он превосходный, заботливый отец. Мои внуки – очень славные ребята. У Антошки есть явный музыкальный талант, когда он играет лендлеры Шуберта, я плачу. Антон хочет стать врачом. А Евочка тоже очень музыкальная, лепит, рисует. Но она выбрала свой путь: окончила знаменитый Американский кулинарный институт и уже получила диплом шеф-повара. У ней недавно родилась очаровательная дочка Самара.
Димин дом в Пиренейских горах во Франции – наше излюбленное место. Иногда мы думаем о том, чтобы туда перебраться. Тогда мы бы еще чаще виделись с Димой, с его женой Светланой. Замечательная была бы компания со всеми нашими животными – у них две громадные собаки и котенок, да еще четыре наши!

Читать дальше