Фурцева сказала Ростроповичу:
– Вы покровительствуете Солженицыну. Он живет у вас на даче. В течение года мы не будем пускать вас за границу.
– Никогда не считал, что выступать перед своим народом – наказание.

* * *

Билетерша на вернисаже требует у вошедшего:
– Ваш билет!
– Я Пикассо!
– Докажите.
Пикассо рисует голубя мира, и его пропускают. Следом идет Фурцева, тоже без билета. Билетерша ей:
– Мы пропустили Пикассо и вас пропустим, если докажете, что вы министр культуры СССР.
– А кто такой Пикассо?
– Проходите, товарищ Фурцева!

* * *

Мои встречи с министром культуры. Однажды меня пригласили к Фурцевой на совещание по проблемам театра. Драматурги и режиссеры сводили счеты друг с другом, а вместе – с репертуарным комитетом. Фурцева комментировала каждое выступление, исходя из официального рейтинга выступающего и представления о его благонадежности.
Я выступал с чисто теоретической заинтересованностью и говорил о необходимости развития у нас не только психологического театра, но и интеллектуального, о необходимости осваивать форму художественного мышления Брехта, Дюрренматта, Фриша. Несмотря на то что я был для нее человеком новым, Фурцева, виртуозно подхватив незнакомые ей слова, подчеркнула важность интеллектуального театра, эпической драмы и творчества Брехта. И тут истошно завопил драматург Георгий Мдивани (тот самый, о котором говорилось: "Искусству нужен Жорж Мдивани, как жопе нужен гвоздь в диване"): "Мы не должны отступать от наших национальных традиций и поступаться ценностями социалистической культуры! Мы не допустим, чтобы нам навязывали тлетворную буржуазную культуру!" Преодолев свою минутную идеологическую ветреность, Фурцева вернулась на твердую идейную почву и с партийной принципиальностью осудила мою попытку свернуть советскую драматургию в болото буржуазного интеллектуализма и антиреалистической эпичности.
Второй раз я слушал Фурцеву в Центральном Доме литераторов. Она разъясняла, о чем и как нужно писать. Врезались в память такие слова: "Писатели не заметили и не отразили героический труд рабочих, создавших замечательное сооружение – стадион в Лужниках. Одна из главных задач писателей – возвеличить труд строителей Лужников".
Еще раз я слушал Фурцеву в Институте авиационной медицины. Без бумажки руководители партии и правительства тогда не говорили. Фурцева же импровизировала. Помню ее восклицание: "Дай Бог коммунистам хороший урожай!" Развивая тему "догоним и перегоним", министр сказала: "Они там создали свою космическую программу. Но очередной полет уже дважды откладывался. Теперь он назначен на следующую неделю – даст Бог, будет неудачным". По залу, в котором сидели врачи и космонавты, пробежал ропот. Не моргнув глазом, Фурцева добавила: "Нет, не думайте, что я желаю американским астронавтам гибели, но я хочу, чтобы мы были впереди".

* * *

Певица Зыкина одолжила Фурцевой большую сумму денег и однажды попросила вернуть долг. Фурцева спросила:
– Ты больше не хочешь ездить за границу?

* * *

Фурцева выступает перед мюзик-холлом, выезжающим на гастроли: "Вы приедете в Париж и побежите покупать трусики, лифчики, комбинации. Не делайте этого. Не позорьте звание советского человека. Через пятнадцать-двадцать лет у нас все будет".

* * *

12 апреля 1961 года у жены Устинова, курировавшего тогда ракетную технику, был день рождения. Он, радостный, вернулся домой и сообщил: "Жена, я тебе хороший подарок сделал: человека в космос отправил!"

* * *

Приезжая в Ленинград, Кириленко обычно посещал Русский музей. К его приходу готовились: убирали из залов Малевича, Шагала, Петрова-Водкина.

* * *

В начале 1965 года Товстоногов был режиссером быстрого реагирования. В спектакле "Дион", о древнеримском полупросвещенном тиране, режиссер одел заглавного героя в украинскую рубаху – намек на только что снятого Хрущева. Принимать спектакль пришел партийный вождь Ленинграда Толстиков с группой секретарей райкомов. Один из них опоздал на обсуждение, и именно ему велел Толстиков выступать первым. Тот начал:
– Мы ждали такого спектакля от Товстоногова. Он, как всегда, на уровне мастерства...
Толстиков:
– Это ваше личное мнение или мнение вашей парторганизации?
– Я не закончил. Мы ждали от Товстоногова мастерства. А он не оправдал наших ожиданий и надежд.

* * *

Евреи, евреи, кругом одни евреи. Бывшего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Толстикова назначили послом в Китай. Выйдя в Пекине из самолета, он, находясь в подпитии, сказал встречающим его китайцам: "Что, жиды, прищурились?"

* * *

Козлов, очередной партийный руководитель Ленинграда, в сопровождении веселой компании катался на яхте по Балтийскому морю и нарушил государственную границу. Появился пограничный катер, яхту задержали, составили протокол. В это время в горкоме понадобился какой-то документ, вскрыли сейф в кабинете Козлова и обнаружили там доллары.
Козлов свалился с инфарктом. Хрущев сказал: "Выздоровеет – исключить из партии, умрет – похоронить с почестями". Козлова похоронили на Красной площади.

* * *

В бытность Дмитрия Полянского первым секретарем Крымского обкома его жена послала шофера попросить у соседа тяпку. Сосед ответил: "У меня только железная, а Полянскому небось подавай золотую".

* * *

Полянский сопровождал Хрущева на правительственную дачу в Крыму. Хрущев ворчал: " Какая извилистая дорога..." Обратно он ехал уже по прямой, и Полянский стал членом Политбюро.

* * *

Женитьба, выгодная на случай ядерной войны. Я преподавал в Щукинском театральном училище. Один мой студент женился на дочери Полянского. Свадьбу играли на даче. Пригласили и однокурсников жениха. Воображение приглашенных поразила клумба перед домом. При строительстве дачи удалось освоить только половину отведенных под клумбу денег, а у соседа – все четыреста тысяч. Жена Полянского, узнав об этом, приказала свою клумбу срыть и разбить согласно смете. В глубине необъятной дачной территории находился подземный бункер с автономным энергоснабжением, воздухоочистительными фильтрами, запасом продуктов и спецсвязью. В случае атомной катастрофы и гибели мира член Политбюро и его семья могли отсидеться в бункере и продержаться там пару лет.
На свадьбе присутствовал Высоцкий. Гости попросили его спеть. Он взял гитару и запел. После третьей песни Полянский решительно и безапелляционно осудил безыдейность песен барда. Ребята возражали, но Полянский настаивал на своем. После этой встречи гонения на Высоцкого усилились.

* * *

Георгий Жуков, в хрущевское время министр обороны, в одной из зарубежных поездок услышал о спецподразделениях для борьбы с террористами. Вернувшись в Москву, он решил создать такое подразделение. Вызвал опытнейшего разведчика-диверсанта, блестяще проявившего себя во время войны, и поручил ему в Поволжье создать школу для подготовки "коммандос". Руководитель вновь организуемой школы рассказал об этом поручении Суслову. Тот представил эту историю Хрущеву как подготовку заговора, и вскоре Жуков был отправлен в отставку.

* * *

Хрущев отправил Жукова с визитом в Югославию и Албанию. Провожали маршала с помпой, а когда он вернулся на родину, его встречал лишь полковник Генерального штаба.
– В чем дело? – спросил Жуков.
– Товарищ маршал Советского Союза, решением пленума ЦК КПСС вы освобождены с поста министра обороны.
– Кого назначили?
– Малиновского.
– Ну, слава Богу, что не Фурцеву.

* * *

Сменивший Жукова на посту военного министра маршал Малиновский в двадцатую годовщину Сталинградской битвы говорил:
– Два вождя, Сталин и Гитлер, устроили под Сталинградом мясорубку. Ни заволжские степи, ни разрушенные до основания города никому не были нужны. Главную роль играла политическая символика – имя города. Когда потери дошли до шестисот тысяч бойцов, пять командующих фронтами разработали план, как отрезать армию Паулюса от главных немецких сил. План был одобрен Ставкой. Потом эта операция была названа плодом полководческого гения Сталина.

* * *

Ни один из соратников не заступился за Жукова при его снятии. С тех пор во время застолий он всегда произносил тост: "В трудную минуту вы предали меня. Однако вы мои боевые друзья, других у меня не будет, и я пью за ваше здоровье".

* * *

Сергей Бондарчук снимал на Дворцовой площади "Десять дней, которые потрясли мир". Сцена штурма. Подходит бабка, спрашивает:
– Что за шум?
Бондарчук отвечает:
– Штурм Зимнего – идет съемка.
– Какой Зимний? Они теперь в Смольном.

* * *

Пастернак, выживший в эпоху сталинизма, был сломлен в оттепель. Существует тканевая несовместимость культуры и антикультуры. Не только председатель КГБ Семичастный, сравнивший поэта со свиньей, но добрых два десятка писателей распинали Пастернака. Специально обученные слоны помогают в охоте на слонов. Писатели убивали своего собрата.

* * *

В марте 1948 года при обсуждении Сталинских премий Шепилов подверг критике роман Эренбурга "Буря" за то, что французы изображены в нем более художественно, чем русские. Сталин не разделил его мнения: "Важно, что в романе показано: советские люди сильнее французов, ибо на их стороне сила морали и сила нашего строя".
В послесталинское время Шепилов стал одним из персонажей антихрущевской оппозиции. В последнюю минуту перед пленумом он примкнул к Молотову, Кагановичу и Маленкову. Поднаторевший в партийных интригах Каганович сказал ему: "Через полчаса начнется пленум, а через два часа все кончится. Выберем нового генсека. По опыту и знаниям им должен был бы стать я. Однако я еврей, и мне не следует вылезать. Выберем Молотова. Он болен и скоро сойдет со сцены. Тебя сделаем его заместителем. А дальше... Соображай сам". Шепилов сообразил, "примкнул" и просчитался.

* * *

Молотов, Маленков, Каганович и, как было сказано в официальном сообщении, "примкнувший к ним Шепилов" выступили против десталинизации страны. На Политбюро Хрущев был смещен с поста, но не сдался и с помощью Жукова и военной авиации собрал срочный пленум ЦК. На членов ЦК участие в деле Жукова произвело нужное впечатление, и пленум поддержал Хрущева. Смутьянов отстранили от политики, а в народе родилась загадка: "Какая самая длинная фамилия?" Ответ: "Ипримкнувшийкнимшепилов".

Читать дальше