В начале 30-х годов Кагановичу понравился секретарь Бауманского райкома партии Москвы Хрущев. Каганович пригласил Сталина на собрание партактива района, которое будет вести Хрущев. Они пристроились в отдельной ложе за занавеской. Послушав, как Хрущев яростно громит оппозиционеров, Сталин сказал:
– Да, парень неплохой. Надо подумать. Может быть, поставим его на твое место секретарем Московского комитета партии?
Каганович похолодел, решив, что он погиб:
– А как же я?
– Тебя назначим наркомом путей сообщения. Транспорт надо укреплять.
Каганович успокоился. Вскоре он сказал Хрущеву, что складывается такое мнение – поставить его секретарем МК.
– А как же вы?
– За меня не беспокойся.
– Нельзя меня ставить так высоко, – сказал Хрущев, – у меня были ошибки. Я когда был в Донбассе, мне старые партийцы дали подписать какую-то бумагу в защиту троцкистов. Я, мальчишка, не разобрался и подписал.
– Ты, Никита, никому об этом не говори, – посоветовал Каганович и вскоре ушел.
Хрущев позвонил в секретариат Сталина и попросил принять его на три минуты. Секретарь доложил Сталину и пригласил Хрущева.
Тот прямо с порога заявил:
– Товарищ Сталин, мне говорил товарищ Каганович, что возможно рассмотрение моей кандидатуры на повышение. Я должен сообщить, что мальчишкой подписывал бумагу, которую дали мне старые партийцы. Это оказалось каким-то троцкистским письмом.
– Так что же вы, товарищ Хрущев, и сегодня так по-троцкистски думаете?
– Да нет, товарищ Сталин, я по-троцкистски ни тогда, ни сейчас не думал.
– Ну ладно. Идите. Мы подумаем.
Вскоре Хрущева пригласили на заседание Политбюро. Он приехал в Кремль заранее и вместе с членами Политбюро ждал в предбаннике начала заседания. Пришел Сталин, и все пошли в зал заседаний. Пошел и Хрущев. Но его остановил секретарь: "Вы ждите, вас вызовут". Часа три Хрущев ждал, пока на заседании рассматривались другие вопросы. Наконец его вызвали.
Сталин сказал:
– Есть такое мнение: назначить товарища Хрущева первым секретарем МК. Какие будут предложения?
Встал Каганович:
– Товарища Хрущева нельзя ставить на это место: он подписывал троцкистские письма...
Сталин перебил его:
– Мы это знаем.
Хрущева утвердили на новую должность.

* * *

Присоединили к СССР земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Хрущев, возглавлявший Украину, представил план размежевания, по которому почти все забрал себе, перешел Мазурские болота, вторгся в леса, присоединил Беловежскую Пущу, Пинск, Двинск, Брест.
В приемной у Сталина Хрущев встретился с руководителем Белоруссии Пономаренко. Тот его приветствовал почтительно, как старшего:
– Здравствуйте, Никита Сергеевич.
Хрущев буркнул:
– Здравствуй.
Потом спросил у Пономаренко, видел ли он план раздела. Пономаренко сказал, что не со всем согласен: понятие Западной Белоруссии фактически уничтожено, а этого нельзя допустить. Хрущев рассердился:
– Наши ученые считают... серьезно подошли...
Пономаренко в ответ:
– И у нас есть ученые... и мы...
Хрущев обругал Пономаренко и пригрозил ему.
Они вошли в кабинет.
– Здорово, гетманы! – с улыбкой сказал Сталин.
Хрущев показал свой план.
– Покажи на карте, там рельеф виднее, – велел Сталин.
Хрущев "заблудился" и сунулся было в Восточную Пруссию. Сталин усмехнулся:
– Тебе и это подавай?
Пономаренко пожаловался:
– Понятие Западной Белоруссии исчезает, а это политически неправильно. Мы столько писали о радости воссоединения родственного населения, а где же воссоединение?
Сталин спросил у Пономаренко:
– Ты думаешь, у тебя им будет житься лучше, чем у Хрущева?
– Нет, не думаю, может быть, даже там и лучше, но дорога идея воссоединения.
Сталин обернулся к Хрущеву:
– Петлюры уже нет, Скоропадского нет, Винниченко нет, так кто же это составлял?
Хрущев обмер. Сталин смягчился:
– Что, скажи правду, браток, тебе леску захотелось?
Хрущев с облегчением подхватил:
– Да. Все степь, без своего леска тяжело.
– Ну, так на тебе... – И Сталин провел черту так, что небольшая полоска зеленого массива отошла к Украине.
А потом обнаружилось, что на карте зеленым обозначались не только леса, но и болота. И тот район, что Сталин прирезал Украине, звался Жабий, там одни топи, лягушки да жабы. Никакого леса! Когда это выяснилось, Хрущева стали дразнить. Приедет он в ЦК, а его донимают:
– Ну, как там в Жабьем районе? Как твои жабки, лягушки?
Даже квакали ему в знак приветствия.

* * *

В середине октября 1941 года Хрущев руководил эвакуацией правительственных учреждений в Куйбышев. Однажды он вбежал к Сталину с сообщением, что немцы уже через час будут в Москве. У Сталина было много каналов информации. Он, видимо, знал то, чего не знал Хрущев. Попросил его подождать и начал просматривать бумаги. Прошло двадцать, сорок минут, прошел час. Сталин поднял телефонную трубку, что-то сказал. Потом повернулся к Хрущеву: "Ну, где твои немцы, Никита?! Где твои немцы?!" – и, свирепея, стал бить его телефонной трубкой по голове.

* * *

Вечером 6 ноября 1944 года на даче у Сталина был праздничный ужин. Принесли депешу. Сталин прочитал ее и громко закричал: "Киев взят! Пляши, Никита, пляши!" – и Хрущев пустился в пляс.

* * *

Во время войны один из сыновей Хрущева попал в плен, и Хрущев попросил Сталина помочь. Сталин отказался. После войны сын вернулся и оказался перед судом военного трибунала. Хрущев снова позвонил Сталину. Сталин ответил: "А почему ты звонишь мне? Позвони председателю трибунала", – и повесил трубку.

* * *

Хрущев выдвинул идею агрогородов. С тех пор Сталин часто называл его "мой маленький Маркс".

* * *

Надписи на памятниках, сооружаемых во всех городах, делал Сталин. Обычно это было что-то однообразно официозное типа: "Н.В. Гоголю от советского правительства". В Киеве поставили памятник генералу Ватутину и с ведома секретаря ЦК компартии Украины Хрущева написали на украинском языке: "Генералу Ватутину от украинского народа". Храпченко был в это время в Киеве и, возвратясь в Москву, донес Сталину. Хрущеву попало за своеволие.

* * *

После войны Хрущев спал с пистолетом под подушкой, чтобы успеть застрелиться, если придут арестовывать.

* * *

Аудиенция для интеллигенции. Писатель Николай Вирта удостоился высочайшей милости показать свое новое произведение Сталину. Поскребышев провел его в большую комнату, где все Политбюро сидело вокруг Сталина на кошме.
Хрущев, в надетом наизнанку полушубке, с балалайкой в руках, пел неприличные частушки и приплясывал. Сталин ржал. Когда Хрущев закончил, он усадил его рядом и благосклонно приобнял. Тот, растроганный, тоже обнял Сталина. Видимо, это было излишне фамильярно, и Сталин в ответ принялся выбивать трубку о лысину Хрущева. Лысина побагровела, но Хрущев не смел пошевелиться. Затем Сталин встал и, пригласив Вирту следовать за ним, отправился руководить литературой.

* * *

Хрущев пересказывал Эренбургу свою беседу со Сталиным. Вождь наставлял: "Нужно дать излиться народному гневу. Нужно, чтобы при их выселении в подворотнях происходили расправы". "Кого их?" – прикинулся дурачком Хрущев. "Евреев, – пояснил Сталин. – И вообще доехать до места жительства должно не более половины".

Читать дальше