Ю.Б. Борев

Эмиграция и литература

"Русская культура невывозима"
Виктор Борисович Шкловский

Кто такой эмигрант? История человечества полна потрясений и катаклизмов (особенно в XX в.), что вызывало огромные потоки перемещений людских масс, миграций и эмиграций. Так, из России в XX в. было три главные волны эмиграции: 1) послереволюционная – людей, не принявших революцию;
2) послевоенная – перемещенных во время войны людей, опасающихся вернуться на родину;
3) постсоветская, начавшаяся еще на закате советского периода и продолжившаяся в перестроечный и постперестроечный периоды.
Эмигранты живут по одной из трех моделей: 1) ностальгической, сохраняющей традиции покинутой родины; 2) космополитической, предполагающей у человека осознание себя гражданином мира, который вбирает в себя особенности цивилизации XX в.; 3) адапционной, адаптируясь, гибко приспосабливаясь к новой действительности новой родины.
Эмигрант – человек, живущий вдали от родины, но не потерявший с ней внутренней связи. Это трагическая личность. Эмигрант не отверженный, не отщепенец, не предатель родины. Он блудный сын отечества. Как изотоп, эмигрант выявляет в культурном процессе наиболее значимые моменты. Эмигрант – это Моисей и Христос, Герцен и Огарев, Ленин и Троцкий, Овидий и Байрон, Шопен и Мицкевич, Леонардо да Винчи и Данте, Рахманинов и Шаляпин, Дягилев и Барышников, Михаил Чехов и Бунин, Зайцев и Ходасевич, Сикорский и Набоков, Синявский и Галич… несть им числа.

Творчество эмигранта. "Русский писатель должен жить долго" (К. Чуковский). Смысл этого несколько парадоксального высказывания (ведь желательно, чтобы люди всех специальностей жили долго!) в том, что
1) конечные результаты труда и писателя и художника вынесены за обычные рамки жизни (воздействие творчества художника на историю можно полно понять лишь через много лет после выхода произведения в свет),
2) социальные условия в России не всегда благоприятны для творчества и они при этом изменчивы, поэтому для полного самоосуществления любому деятелю искусства необходимо "дополнительное" время.
Творчество эмигранта склонно к двуязычию и бикультурности (В. Набоков) или, по крайней мере, к обогащению языка творчества вторым языком и второй культурой (культурой страны пребывания). Творчество эмигранта – видение своей родины изнутри и извне, объемное видение мира с двух точек (из точки исхода и точки нового житья). Культурный потенциал эмиграции огромен. В эмиграции умерли Виктор Некрасов и Александр Галич и многие другие. Не осуществилось "Когда я вернусь" (или осуществилось посмертно – творчеством: оно вернулось). Важно то, что многие эмигранты жили с чувством непременного возвращения. Эмигрант – мост, соединяющий культуру своей родины и культуру страны, которая дала ему пристанище. Эмиграция – мост между странами, народами, культурами. Мысль эмигранта, творчество эмигранта – это цветочная пыльца, переносимая пчелами (книги, картины, музыкальные произведения) на большие расстояния и оплодотворяющая отечественную и зарубежную культуру.
Проблема сложной и трудной жизни писателя – это проблема не только русской литературы ХХ в., но и многих других литератур; в известном смысле это мировая проблема. Конечно, в искусстве ХХ в. были и долгожители (например, Л. Леонов). Однако в ХХ в. было много известных художников расстрелянных или погибших в лагерях (Н. Гумилев – погиб в 35 лет, О. Мандельштам, М. Кольцов, Корнилов, И. Бабель, А. Веселый, Б. Пильняк, В. Мейерхольд, а за рубежом – Лорка, Ю. Фучик, Корчак), убитых на фронтах или безвременно умерших от ран (П. Коган, М. Кульчицкий, И. Уткин, С. Гудзенко, а в зарубежной литературе Бодлер, Сент-Экзюпери), покончивших с собой (С. Есенин, В. Маяковский, М. Цветаева, А. Фадеев, а за рубежом – Э. Хемингуэй), потерявших годы жизни в заключении (Шаламов, А. Солженицын, Волков, Эрдман, в немецком лагере – Ю. Пиляр), по явно видимым социальным причинам не проживших полно свой век (А. Блок, М. Горький, Б. Пастернак, А. Платонов, М. Булгаков, Михоэлс, а на Западе Ф. Кафка, А. Камю, Мерилин Монро), многие годы проведших на чужбине в эмиграции (И. Бунин, Куприн, В. Набоков, Г. Газданов, Зайцев, Довлатов, Дягилев, А. Павлова, Барышников, а на Западе – А. Цвейг, А. Зегерс, Б. Брехт). Труднейшая жизнь, прерванный жизненный путь, относительно ранний уход художника из жизни, не полная самоосуществленность, не реализация многих замыслов, украденные годы – все это часто встречающиеся особенности бытия деятелей литературы и искусства в ХХ в.

Художественная концепция. Три главные идеи живут в эмигрантской литературе: 1) ностальгия; "в поисках утраченного времени" – эта тема и идея центральные для всей эмигрантской литературы; 2) как дела на родине, и что можно сделать для их улучшения; путешествие "в глубины памяти"; 3) что будет когда я вернусь? Не у всех писателей-эмигрантов внятно слышны в разных пропорциях все три эти идеи; у некоторых – только одна, у других – две.

Эмигрантология. Сфера социальной жизни связанная с эмиграцией стала столь обширной и значимой, что этот аспект жизни человеческого сообщества нуждается в изучении. Рождается новая дисциплина – эмигрантология – наука об эмиграции как особом отъезде на постоянное жительство в другую страну и оставлении родины как неблагополучной для обитания земли; это наука о потоках и направлениях эмиграции. Я говорю об особом отъезде, ибо не всякий человек, покинувший родные края, – эмигрант. Англичанин, уехавший в Америку или Индию, не становится эмигрантом. И россиянин, переехавший на самостийную Украину, – не эмигрант, а уехавший в Англию, Францию или США – эмигрант. Сталинский взгляд на эмиграцию как на предательство родины видит в человеке раба, заведомо являющегося собственностью государства-рабовладельца. Человек мыслится приписанным к недвижимости и приравненным к ней.

Газданов – типический эмигрант первой волны. Гайто Газданов родился в 1903 г. в Санкт-Петербурге. Жил в эмиграции в Париже. Газданов много меньше адаптировался чем Набоков, который писал не только на родном русском, но и на английском языке. Ноты ностальгии звучат в его творчестве. Отношение Газданова к жизни в эмиграции можно описать формулой Поплавского, который говорил: "Надо жить безысходно. Надо обжить безысходность. В этом суть эмигрантской литературы".
Газданов написал девять романов и почти 4 десятка рассказов. Умер в Мюнхене в 1971 г., похоронен на кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем. Газданов прожил 68 лет. Недостаточно долго, чтобы дожить до публикации и признания на родине. Для этого надо было прожить 95 лет. Возможно, но трудно, особенно трудно, если пройти через гражданскую войну, эмиграцию, борьбу в группе сопротивления фашистам "Русский патриот".
Творчество Газданова несет много нравственных проблем, много художественно-эстетической энергии и ряд идей остро актуальных сегодня. Так внутри творчества Газданова живет призыв к гражданскому согласию. Писатель утверждает, что гражданский мир противостоит гражданской войне, умение договариваться выше умения воевать. В романе Газданова "Призрак Александра Вольфа" учитель напутствует своих учеников и говорит нечто столь простое и мудрое, что может пригодиться всему человечеству: "...Вам придется участвовать в том, что называется борьба за существование. Грубо говоря, есть три ее вида: борьба на поражение, борьба на уничтожение и борьба на соглашение. Вы молоды и полны сил, и вас, конечно, притягивает именно первый вид. Но помните всегда, что самый гуманный и самый выгодный вид – это борьба на соглашение"¹. Борьба на соглашение – мудрый принцип жизни. Этому учит мировая культура. Этот принцип делает людей "настоящими гражданами мира". Вечный мир, о котором мечтал Кант, – может утвердиться в результате "борьбы на соглашение". "Борьба на соглашение" – формулировка более точная чем "Борьба за мир" и более гуманная чем "Борьба за существование".
Газдановское рассуждение о войне для нас, сейчас, ассоциируется, конечно, прежде всего с Чеченской войной: "Я знал по собственному опыту и по примеру многих моих товарищей то непоправимо разрушительное действие, которое оказывает почти на каждого человека участие в войне. Я знал, что постоянная близость смерти, вид убитых, раненых, умирающих, повешенных и расстрелянных, огромное красное пламя в ледяном воздухе зимней ночи, над зажженными деревнями, труп своей лошади и эти звуковые впечатления – набат, разрывы снарядов, свист пуль, отчаянные, неизвестно чьи крики, – все это никогда не проходит безнаказанно. Я знал, что безмолвное, почти бессознательное воспоминание о войне преследует большинство людей, которые прошли через нее, и в них всех есть что-то сломанное раз навсегда"².
Газданов воплотил в своем облике, в своей биографии, в своем творчестве дух современности, образ своей родины России. Россия – евразийское, поликультурное государство, живущее на перекрестке многих экономических, геополитических силовых линий. Творчество Газданова развилось на перекрестке "классики" и "модерна", на перекрестке трех культур – русской, осетинской, французской, на стыке трех культурных эпох – золотого века (с его традициями русской классической литературы XIX в.), серебряного века (русской культуры начала XX в.) и железного века (отечественной и зарубежной культуры периода гражданской войны, двух мировых войн, и послевоенного развития).
В повестях и романах Газданова живет его осетинская архитепическая природа, корнями уходящая в глубь веков истории Северного Кавказа: "...Сейчас мне стала ясна причина моего сознания несуществующей вины, – говорит Автор. – Это была та самая идея убийства, которая столько раз с повелительной жадностью занимала мое воображение. Она была похожа, быть может, на последний отблеск потухающего огня, на минутный возврат к древнему инстинкту; это было – опять-таки может быть – своеобразным проявлением закона наследственности, и я знал, что у меня было много поколений предков, для которых убийство и месть были непреложной и обязательной традицией. И это соединение соблазна и отвращения, эта неподвижная готовность к преступлению, по-видимому, существовала во мне всегда, и, конечно, понимание этого было предметом тягостного сожаления, которое я сейчас испытывал. Мысль о Вольфе была сильнейшим воспоминанием об этой особенной, теоретически преступной подробности моей душевной биографии..."³.
В повестях и романах Газданова живет русская культура, живет русский язык и художественные традиции золотого века русской культуры, который начинал Пушкин, продолжали Лермонтов и Достоевский, и завершали Толстой и Чехов. И не случайно в романе "Вечер у Клэр" читатель встречает эпиграф, взятый из письма Татьяны к Онегину: "Вся жизнь моя была залогом // Свиданья верного с тобой". Рассказчик в повести перефразирует этот эпиграф.
В повестях и романах Газданова живет Париж. "В перламутровом свете парижского утра"; "Уже начинался рассвет; мы возвращались домой пешком. Мы шли сквозь мутную смесь фонарей и рассвета по улицам, круто спускающимся вниз, с Монмартра..." Прогулка закончится где-то у Сены: "...Мы проходили по мосту через Сену. Над рекой стоял ранний туман, сквозь который возникал полупризрачный город..."⁴.
В произведениях Газданова живет даже топография Парижа: улицы, круто спускающиеся с Монмартра к Сене, бульвары, мосты через Сену... Есть Париж Бальзака, есть Париж Золя, есть Париж импрессионистов... Газданов создал свой образ этого прекрасного города. И теперь в мировая культура не может полно представить себе Париж без того ракурса в котором он предстал перед глазами русского эмигранта Газданова. Место действия ряда произведений Газданова – чуть западнее и южнее бульвара Рошэшуар. Там теперь целый квартал улиц с русскими и восточно европейскими названиями: улица Москвы, улица Ленинграда, улица Бухареста... Во времена, когда Газданов писал свои первые романы этих названий еще не было. Они появились после войны. Что это? Мистика? Случайность? Но Газданов уверяет, что случайностей не бывает. Видимо не случайна связь Парижа Газданова с Восточной Европой и с Россией... Перед нами эзотерическое касандровское начало свойственное большой литературе.
Автор первой монографии о творчестве Газданова – американский славист Ласло Динеш говорит о поэтике этого писателя: "свободно-эпизодическое, вольное повествование" и "очевидное отсутствие сюжета, как абсолютно структурообразующий принцип"; структура романа отражает путешествия "в глубины памяти"⁵.
В творчестве Газданова, в его высказываниях заключено много важных теоретико-литературных и эстетических идей. Так Г. Газданов в повести "Водопад" высказывает оригинальное суждение о природе литературы:
"– Как вы хотите, чтобы я писал? – говорил мне один из моих товарищей. – Вы останавливаетесь перед водопадом страшной силы, превосходящей человеческое воображение; льется вода, смешанная с солнечными лучами, в воздухе стоит сверкающее облако брызг. И вы держите в руках обыкновенный чайный стакан. Конечно, вода, которую вы наберете, будет той же водой из водопада; но разве человек, которому вы потом принесете и покажете этот стакан, – разве он поймет, что такое водопад? Литература – это такая же бесплодная попытка.
И вот, засыпая, я вспоминаю этот разговор; уже все темнеет вокруг меня, уже сон начинает спускаться, как медленно летящий снег, и я отвечаю:
– Не знаю; может быть, чтобы не забыть. И с отчаянной надеждой, что кто-то и когда-нибудь – помимо слов, содержания, сюжета и всего, что, в сущности, так неважно, – вдруг поймет хотя бы что-либо из того, над чем вы мучаетесь долгую жизнь и чего вы никогда не сумеете ни изобразить, ни описать, ни рассказать"⁶.
Г. Газданов крупнейшая и оригинальная фигура литературы русской эмиграции ХХ в. Исследователи ставят его имя рядом с известнейшими писателями эпохи. Литературовед Т. Семенова пишет: "При обращении к "равновеликому сопернику" В.В. Набокова, каковым осознавался Г.И. Газданов литературной общественностью русского зарубежья, поражает не только удивительное слияние русской классической и современной западной художественной традиции, не только исключительное языковое богатство и блестящее стилистическое мастерство, восхищавшее и такого строгого ценителя, как И.А. Бунин, или то, что проблематичным оказывается однозначное причисление Газданова к какому-либо философско-эстетическому движению, будь то постмодернизм (М. Новиков), "магический реализм" (Вяч.Вс. Иванов) и т.д. Глубокое впечатление оставляет, прежде всего, философская глубина и естественность, "несделанность" – при всей отточенности формы, – органическое начало его творчества (что, главным образом, и отличает Газданова от Набокова), душевность, как имманентное качество слова, утверждающего непреложной ценностью мира и жизни личностную уникальность каждого человека"⁷.

Эмигрантская литература. Троцкий излишне поспешно утверждал, что "эмигрантской литературы не существует". В этой книге предпринимается попытка создания теоретической истории искусства социалистического реализма. Ключ к решению этой задачи – предложенное мною теоретическое понимание художественного направления как инварианта художественной концепции мира и личности. Ряды эмигрантской литературы оказались необыкновенно обширными, а вклад в художественную культуру – значительным. Не заметить это явление было бы не верно, хотя эмигрантская литература не однородна и многолика и не составляет некоего единого художественного направления, имеющего единый инвариант художественной концепции.
Есть некоторые общие художественные черты эмигрантской литературы. В поисках утраченного времени и утраченного пространства – центральная тема для всей эмигрантской литературы. Л.Н. Дарьялова (Калининградский государственный университет) в статье "Возвращение Будды" Г. Газданова и "Возвращение Будды" Вс. Иванова: опыт художественной интерпретации" по этому поводу пишет, что русская эмигрантская литература обращалась к жанру феноменологического романа, о чем свидетельствует, например, роман И. Бунина "Жизнь Арсеньева". Основные структурные элементы этого жанра присущи и роману Газданова "Возвращение Будды". Прежде всего реальность изображается через переживание ее героем. Действительность "втягивается" в психологическое бытие личности. Модель романа – снятие оппозиции субъект/объект, внешнее/внутреннее, объективное, внешнее переносится в субъективный мир личности. Феноменологический роман, как отмечает Л.А. Колобаева, "крепится вязью памяти, созерцания и воображения по ассоциативно-присоединительному типу повествования" (Колобаева Л. От временного к вечному. Феноменологический роман в русской литературе ХХ века. // Вопросы литературы. 1998, № 3. С. 137).
Газданов много меньше адаптировался чем Набоков, который писал не только на родном русском, но и на английском языке. Ноты ностальгии звучат в его творчестве. Отношение Газданова к жизни в эмиграции можно описать формулой Поплавского, который говорил: "Надо жить безысходно. Надо обжить безысходность. В этом суть эмигрантской литературы".

Неоэмигрантская литература. Неоэмигрантское искусство (В. Войнович, С. Довлатов, В. Аксенов, Э. Неизвестный), живущая жизнью России, много сделала для художественного осмысления нашего бытия. "Лицом к лицу лица не увидать" и на расстоянии изгнанников писателям действительно удается увидеть много важного в особо ярком свете. Русская литература, развивающаяся вне России создала высокие образцы поэзии (Н. Коржавин, А. Межиров). У неоэмгрантской литературы есть своя мощная российская эмигрантская традиция – творчество Бунина, Куприна, Набокова, Зайцева, Газданова. Сегодня вся эмигрантская литература стала частью общего российского литературного процесса, и частью духовной жизни России.
Вместе с тем, в неоэмигрантском крыле российской словесности наметились дурные тенденции:
1) деление российских литераторов по основанию: уехал (= порядочный и талантливый) – не уехал (= непорядочный и бездарный прислужник коммунизма);
2) возникла мода: обитая в уютном и сытом "далеко", давать категорические советы и оценки событиям, от которых эмигрантское житье-бытье почти не зависит, но которые грозят самой жизни граждан в России. В таких "советах постороннего" (особенно когда они категоричны и в подводном течении содержат интенцию: вы там в России идиоты не понимаете простейших вещей) есть что-то нескромное и даже безнравственное.

Итоги. Эмигрантская литература продемонстрировала возможности русской культуры осваивать и превращать в что-то родное, российское реалии и ценности западного общества, с которыми русские писатели-эмигранты столкнулись в середине ХХ в. Это делает творчество русской эмиграции актуальным и сейчас, когда российское общество учится соединять свободу с ответственностью и преодолевать искушения массовой культуры.
Сегодня вся эмигрантская литература стала частью российского литературного процесса, и частью нашей духовной жизни. В первую очередь это относится к таким крупным фигурам эмигрантской литературы как Бунин, Набоков, Газданов, Ходасевич, Довлатов.

¹ Газданов Г. Призрак Александра Вольфа. // Газданов Г. Собр. соч. В трех томах. Т.2. М.: Согласие, 1996, С.10.
² Там же, С.84.
³ Там же. С.89.
⁴ Там же. С.95-96.
⁵ См.: L. Dienes, Russian Literature in Exile. The Life and Work of Gajto Gazdanov, Munchen 1982 // Slavistische Beiträge, Bd.154, S.70.
⁶ Газданов Г.И. Собр. соч. В трех томах. – М., "Согласие", 1996. – Том 3. – С. 332.
7 Семенова Т. "Помимо слов, содержания, сюжета и всего, что, в сущности, так неважно..." // Журнал "Санкт-Петербургский университет" № 19 (3486) / 14 сентября 1998 г.