Виталий Патров, скульптор: "Дух дышит, где хочет"

Надежда Суслова

1950-й год. Школа в глухом сибирском посёлке. Возле школы вырытый заключенными котлован. На дне котлована – на глубине, на которой тысячи лет назад оставил свои артефакты исчезнувший этнос, – стоит подросток и разминает пальцами комок глины. Глина теплая и живая, мальчик с изумлением наблюдает, как под его руками она – почти сама! – превращается в мужскую голову.
"Вполне возможно, что этот мужчина жил здесь когда-то", – произносит вдруг чей-то голос. Мальчик поднял глаза: перед ним стоял директор школы. "Мне очень нравится то, что ты делаешь. Сейчас иди на урок, – сказал директор, – а потом обязательно закончи свою скульптуру. И подари ее школе".
Так Виталий Патров впервые услышал об искусстве ваяния, узнал, что у него есть талант, и сформулировал, что задача скульптора состоит в том, чтобы суметь почувствовать в материале заложенную в нем энергию, замысел Бога. "И высочайший гений не прибавит/ Единой мысли к тем, что мрамор сам/ таит в избытке".

Виталий Патров родился в 1936-м году в Кемеровской области, в теперь уже исчезнувшем таежном поселке "Центральный рудник", в котором добывали золото заключенные. В 1937 году был арестован и сослан в колымские лагеря его отец, красноармеец Константин Патров. После известия о смерти мужа мать Виталия вышла замуж за поляка и увезла мальчика в Польшу. В 50-м Виталий неожиданно получил письмо от отца: выжил, вышел на волю, строит Южно-Кузбасскую ГРЭС, хотелось бы увидеться. Сын приехал – и вот здесь, на дне котлована, который отец копал вместе с такими же, как он, строителями социализма, Виталий Патров впервые осознал себя художником.

История отца определила на многие годы модальность произведений скульптора Патрова. Его героями стали пассионарии. "Докажите, прославьтесь, – то ли всерьёз, то ли в шутку говорил заказчикам скульптор, – и я сделаю вас объектом культа". Заказов было много: этатические представления о задачах изобразительного искусства счастливым образом совпадали с нравственными императивами молодого художника.
Быть может, самым выразительным его высказыванием в те годы стал памятник летчикам 69-го истребительного полка. Казалось, что его герои вылетают к зрителю, пробив сверхзвуковой барьер. Вряд ли мировая история скульптуры могла назвать имена мастеров, которые знали способы передачи такой скорости – так, как их знал Виталий Патров.

Виталий Патров – автор монумента павшим во Второй мировой войне (Златоуст, Россия), памятника маршалу Жукову (Одесса, Украина), мемориала врачам-исследователям (Одесса, Украина), памятника воинам, погибшим в Афганистане (Одесса, Украина), скульптурных портретов Ильи Мечникова, Константина Циолковского и других ученых, героев, мыслителей, святых (города России и Украины).

Памятник летчикам-героям установлен в Одессе, люди по сей день приносят к нему цветы. Ни разу не был у монумента только его автор. Виталий Патров стыдится своего несовершенного произведения, говорит, что не справился с задачей, которую ставил перед ним истинный Создатель. По той же причине скульптор никогда не навещает еще одно свое творение – скульптуру "Похищение Европы".
В середине восьмидесятых годов теперь уже прошлого века в Одессу приехал советник Европарламента по культуре Бернард Заморон. Какой-то чиновник привел гостя в мастерскую Патрова.
"Что это"? – глядя на деревянную скульптуру, спросил потрясенно Заморон. Прямо перед ним прыгал в волну молодой упругий бык. На его спине – как на ветку, присев на рог, – поднимала руки к небу прекрасная девушка. "Шедевр", – сказал г-н советник. Он решил, что скульптура должна стоять в здании Европарламента в Страсбурге.
"Это не "Похищение" – это "Спасение Европы", – убеждал он депутатов, – метафора, символ и смысл существования объединенного парламента". Депутаты возражали. "Скульптор из Одессы? Разве Одесса в Европе"?
"Человек всегда добивается того, чего хочет, – если хочет этого настойчиво в течение 40 лет", – процитировал в ответ Заморон одну известную европеянку и увез скульптуру в свой дом в Люксембург.
Скульптуру "Похищение Европы" установили в Европарламенте через 14 лет. Виталий Патров в это время уже жил и преподавал за пределами Евразии – в США.

Виталий Патров окончил Кишинёвское художественное училище и Харьковский художественный институт. Преподавал в Одесском художественном училище им. Грекова. Учителями считает репрессированного директора школы, благодаря которому узнал о своем таланте, и своего педагога из Кишинёвского училища А.Ф. Майко. "Мы были готовы для него на всё. Потому что на всё для нас был готов он". Виталий Патров мечтает, что такие же отношения когда-нибудь возникнут между ним и его учениками.

Патетического прощания с Родиной не было. Патров считает, что после распада СССР понятие "эмиграция" сильно изменилось. Из его содержания ушел драматизм.
Границы открыты, лети, куда хочешь. Дух дышит, где хочет. Время от времени скульптор работает в своей мастерской в Одессе. Но самые продуктивные периоды связаны у него с работой в Нью-Йорке, с возможностью бродить у океана возле дома на Брайтон-бич. Океан подбрасывает идеи – и материал.
Кстати, волны порой выносят фрагменты деревьев с такими затейливыми и мятежными изгибами, что сама собой пополняется галерея лирических женских образов.

Виталий Патров – создатель известных скульптурных композиций "Леда и Лебедь" (дерево; Брюссель), "Клеопатра на льве" (бронза; Россия, частная коллекция) и др.
 Однако мир героинь скульптора мало мифологизирован. В этом просто нет нужды. Женщины Патрова канонизированы автором уже только потому, что они женщины. Они не знают никаких забот – кроме праздных: внушать любовь, стоять под луной, любоваться собой в зеркале, повелевать, ждать свидания – ну, в крайнем случае, ждать рождения ребенка. Над входом в этот оазис всегда висит табличка "Красота спасет мир". Так было, когда скульптор жил в СССР, так осталось, когда Патров оказался в США.

И все же эмиграция состоялась. Но скульптор путешествует не в пространстве – а во времени. Когда-то пассионарные герои сами находили Патрова, прорывались к нему из глубин прошлого. Теперь вектор духовных поисков художника направлен к собственным истокам. Его влекут образы, право работать над которыми нужно заслужить – как сказали бы нынешние герои Патрова – постом и молитвой.
В 2002-м году художник из Нью-Йорка Виталий Патров закончил работу над бронзовой скульптурой русского иконописца Андрея Рублёва. По жанру это была икона в иконе. Причисленный к лику святых православный богомаз вопрошает им же написанную "Троицу".
Неизвестно, испрашивал ли Патров благословения у священника на создание своей светской иконы – но на ней явно почиет благодать. Правда, есть у иконы и одна неканоническая особенность. Лицо Андрея Рублёва – это лицо сибиряка. Кто знает, может быть, пальцы ваятеля вспомнили, как шел по ним ток от комка глины, когда четырнадцатилетний сибирский школьник Виталий Патров лепил на дне котлована свою самую первую скульптуру:
У истории с иконой есть продолжение. Недавно мир облетела новость: в Спасо-Андрониковском монастыре в Москве обнаружены мощи, и судя по всему, принадлежат они Андрею Рублёву. Главный специалист Московской судмедэкспертизы Сергей Никитин, который уже закончил пластическую реконструкцию по черепу, сказал, что "все возможно на Руси. У Андрея Рублёва были лёгкие монголоидные признаки".
Как на бронзовой иконе Виталия Патрова.
Для иконы другого великого художника Святой Руси Феофана Грека скульптор искал – и нашёл – доску аргентинского дерева. Почему аргентинского? "Потому что в нём дух Феофана Грека, – говорит Патров. – А дух дышит, где хочет".
Икона и впрямь дышит, Феофан Грек и впрямь взыскует, и грешный зритель поневоле пугается собственных несовершенств.
"Это лучшее мое произведение, – считает скульптор, – лучший герой. Трагический, требовательный, с иконой у сердца. Жалко прощаться".
Ветер времени дует монаху в спину, гонит в Вечность, заметает следы.
Скульптор Патров бродит по берегу, смотрит, какую композицию океан подбросит на этот раз.

См. работы Виталия Патрова в галерее Академии